Девочка лет шести во фланелевом платьишке, из которого она выросла, на груди карманчик, на нём красиво вышито «Таня» и рядом черными неровными стежками цифра 2. Непослушные лохматые волосы, бледная, огромные голубые глаза, улыбчивая. Сидит за столиком, клеит аппликацию, от усердия высовывает язык, видно, что не хватает нескольких молочных зубов. На руках у девочки игрушечный пёс - потешный, похож на свою хозяйку, вместо глаз большие синие пуговицы.
Дима потёр уставшие, воспалённые глаза и с тоской посмотрел на кипу историй болезней перед собой-работы хватит на всю ночь. В ординаторскую неслышно вошла медсестра Алена. “Дим, там Ляпунов как-то плохо дышит, сходи, посмотри”.
Действующие лица:
Игорёк - мальчик лет пяти
Ирина - его мать
Тарас - отец Игорька и бывший муж Ирины
Татьяна Петровна - педиатр, лечащий врач мальчика
Малометражная двушка. В коридоре разговаривают вполголоса хозяйка и одетая в зимнее пальто педиатр.
Ирина: Татьяна Петровна, я только что пылинки с него не сдуваю. Вторая ангина в этом месяце. В саду забыли, как мы выглядим. У меня руки опускаются.
Судьба ли сводит людей, случай, кто знает? Эти три женщины, сидящие в одном ряду самолета, в повседневной жизни вряд ли бы пересеклись. Одна - лет сорока, очень дорого одета, с искусно сделанным макияжем, изящными бриллиантами в ушах и на руках, смотрела в иллюминатор. Две женщины по соседству с ней в скромных кофтах одного покроя, только в разной цветовой гамме, не стесняясь обсуждали своих мужей: как мало те зарабатывают, учебный год на носу, детей надо собирать в школу, а денег нет и.т.д.
Я увидел ее первый раз на переходе, возле нашего дома. Не сказать, что она мне понравилась. Золотистые волосы, сама белокожая, бледная, на лицо ничего особенного, и симпатичнее здесь встречаются. Стоит с растерянным лицом, дорогу перейти боится, привыкла, наверное, в лимузинах разъезжать. Машины, мотоциклы снуют мимо, для нее зеленый горит, а водителям все равно, никто не остановится. Пожалел я ее, за руку тронул, кивнул, мол следуйте за мной, она сначала затравленно посмотрела, наверное, уже плакать собиралась, а потом улыбнулась мне, хорошо, по-доброму.
Малыш Мин Луи никогда не видел море. Вообще-то, Мин Луи уже исполнилось двадцать лет, но он так и не вырос после школы и был по росту самым маленьким на заводе, не считая девушек, конечно. Мин Луи было обидно: его напарник и сосед по комнате был выше него на каких-то пару сантиметров, а ботинки носил даже меньшего размера, но острого на язык Линг Вана никто и не подумывал называть Малоножкой или еще как-нибудь.
В детстве я больше всего любила ездить в поездах. Мне нравилось лежать на верхней полке и смотреть в окно, так, чтобы ветер обдувал лицо. Хотелось пить чай из тонких стеклянных стаканов в металлических подстаканниках и слушать, как стучат колёса.
Мне исполнилось одиннадцать лет, и по послевоенным меркам я считался взрослым.
В село, где была наша школа, и до войны жило больше пяти тысяч человек, с войны вернулось всего около десятка мужчин.
Я училась в четвертом классе, когда умерла моя бабушка - отцовская мать.
Это была первая смерть в моей жизни, и, хотя между нами не было большой привязанности, она меня потрясла.
В то солнечное, морозное октябрьское утро меня разбудила старшая сестра: «Даша, вставай, бабушка умерла». Я быстро вскочила с постели, как солдат-первогодок и, замирая от ужаса, спросила: «А папа плачет?».
“Отец, она меня с этой куклой, как у Лизы Корзинкиной, замучала. В нашем «Детском Мире» смотрела, вообще ничего нет. Придётся в Москву ехать” - я прислушиваюсь к маминому голосу в соседней комнате. Москва… Она представляется мне кем-то вроде Лизкиного дедушки, который дарит подруге красивых немецких кукол, гольфы с помпонами, переводилки. Там цирк, зоопарк, ВДНХ, «Парк Горького» и трамваи...
Новые комментарии