Чёрная толстая ворона, важно вытягивая лапки, неторопливо прохаживалась по заснеженному льду Невы, втайне мечтая встретить большое гастрономическое чудо. Но чуда всё не было и ей приходилось ковырять клювом всякий мелкий мусор. Внезапно она остановилась и, склонив голову на бок, подозрительно всмотрелась в ближайшую полынью. По кругу вороньего оранжевого глаза с угольным зрачком прокатилась плёнка третьего века. В следующий миг из этой полыньи, расплёскивая воду со льдинками, с восторженным воплем вынырнула человеческая голова. Птица ошалело подпрыгнула в воздух и, изгадив лёд, с осуждающим карканьем: «Кошмар-р! Кошмар-р!», полетела к Зимнему дворцу - от греха подальше… Из воды живо выбрался невысокий коренастый крепыш и, молодецки ухая, растёрся вафельным полотенцем. Натянув форму курсанта морского училища и, придерживая на ходу шапку, он смешно побежал на кривых ногах к лестнице, ведущей на набережную… У гранитного парапета его поджидали однокурсники, толпа зевак и военный патруль во главе с лейтенантом – артиллеристом. Курсант подтолкнул плечом приятеля:
-Гляди, «сапоги» явились! Чёрт их принёс! Всё! Суши весла… Спалился наш Арлекино! Зря ты с ним поспорил…
Арлекино выбежал к друзьям на набережную и услышал:
-Товарищ курсант! Ко мне! - приказал начальник патруля.
Досада пробежала по румяному лицу купальщика, но деваться было некуда… Он переглянулся с товарищами, подмигнул им, и отчаянные чёртики запрыгали в его глазах…
С каменным лицом, выписывая ногами эллипсы, Арлекино строевым шагом подошёл к офицеру:
-Товарищ лейтенант! Прибыл по Вашему приказанию!
На просторубленном, с белёсыми бровками и носом «картошкой» лице лейтенанта, явно колхозного делегата в РККА, засветилась плохо скрываемая радость от возможности прищучить «ботинка» …
-А кто прибыл, чего прибыл? Эх вы - флотские… Службы не знаете, зато гонору у вас... Ну, давай сюда документы и увольнительную! – снисходительно потребовал артиллерист.
Арлекино расстегнул шинель, достал документы и подал офицеру.
-Так, так! Оказывается и фамилия у нас есть, и имя, и даже отчество… Грубо нарушаем, стало быть, товарищ курсант… Купаемся в неположенном месте, народ собираем, смуту вносим и отвлекаем тружеников от выполнения планов Сталинской пятилетки!- и, окинув многозначительным взглядом собравшуюся толпу, добавил: - А вот мы сейчас и у этих граждан документики проверим! При этих словах «труженики» тихо и быстро разошлись. На набережной остались патруль и будущие моряки.
-Разрешите обратиться, товарищ лейтенант! Я не купаюсь, а закаляюсь! Советский моряк не должен бояться холодной воды! И, кстати, а где тут знак «Купаться запрещено»? – с наивной вкрадчивостью поинтересовался Арлекино.
-Отставить разговорчики! - резко оборвал его начальник патруля, - Пишу Вам замечание в увольнительную…
Исписав бумагу, он вернул её курсанту. Арлекино вытянулся в струнку и гаркнул:
- Фак ю!!! Товарищ лейтенант!
На щеках артиллериста проступили пятна, белёсые бровки поползли вверх… -Чо?..
Арлекино скроил расстроенную мину: - Совсем заучился, товарищ лейтенант… «Фак ю»! - это по-русски «разрешите идти»…
-А я не хуже тебя знаю немецкий! - офицер приосанился и добавил:
- Иди! И больше здесь не купаться!..
Завернув за угол, курсанты скорчились от хохота…
-Погодите, - сказал Арлекино, - А где Митюха? А- а- а… Вот он - спорщик!.. Ну что? Я- то искупался, а где пиво на всех? Держи его крепко, братва! Удерёт!..
-Да никуда я не удеру! - улыбнулся Митюха, - Ну, проспорил…Умирающие от жажды - за мной! А, потом, как договорились - в «киношку»?
***
-Это позор!- Командир роты, капитан третьего ранга, казалось, лопнет от возмущения, вышагивая журавлём вокруг стоящего по струнке Арлекино...
-Это же надо было попасть в лапы сухопутному патрулю?! Где морская смекалка? Что это тебе перед "Зимним" купаться приспичило? Больше негде? Я тебя спрашиваю! Молчать!!! - и, тряся увольнительной, продолжил. - Это не записка! Это "Война и мир"! Этот лейтенант, ёж его за ногу, указание мне дает «обязательно наказать тебя одним нарядом вне очереди»! Каков наглец?! Ах, ты ешё и улыбаешься? Три наряда! Да не просто три наряда на службу, а на камбуз столовой! К первокурсникам в дежурное отделение! Я из тебя Пьеро сделаю! И только попробуй ещё хоть раз сухопутным попасться! Кругом! Шагом марш!
Арлекино отправился в наряд на кухню чистить картофель, и впереди, судя по всему, были сотни метров картофельной кожуры… Но вскоре, он из клубней вырезал две забавных физиономии, надел их на пальцы и под дружный хохот показал первокурсникам кукольный спектакль про патруль. В самый разгар веселья, в подсобку заглянул курсант и сдавленным голосом прошипел:
-Полундра! Илья Муромец!
Наряд рьяно принялся за работу. Не прошло и пары минут, как на камбуз просеменил мичман, - очень худой, маленького росточка, с непомерно большой головой. Красная повязка на рукаве его кителя гласила: «Дежурный по столовой».
Арлекино скомандовал:
-Смирно!
В напряженной тишине мичман взял из ванны очищенную картофелину, достал из кармана кителя лупу и принялся задумчиво осматривать овощ. Напевая под нос:- «Ах, эти черные глаза, меня сгубили…»- он окинул долгим взглядом кухонный наряд, стоящий по постойке «Смирно» с ножами в руках, и произнес:
-Вольно! Запомните, соловьи, мои, разбойники… Раз и навсегда! Что самое главное что в этой жизни? Самое важное? И что вы молчите, как слепцы?
Я открою вам истину! Чищеная картошка должна быть без глазков! Она вам не барышня, что бы глазками стрелять! Но с другой стороны, она обязательно должна быть как барышня – чистой, свежей и белой! Только тогда ее можно жарить, парить, ну и так далее… Вот такой дуализм. Вот такая борьба единства и противоположностей. Ферштейн, мои соловьи-разбойники?
-Спасибо, товарищ мичман!- улыбнулся Арлекино,- Теперь смысл жизни понятен. Позвольте Ваши слова вырубить в скалах, где-нибудь в предгорьях Альп?
Мичман задумчиво посмотрел на Арлекино:
- А ты, мой юный острослов, «бегом марш» к командиру роты. Остальные- навались на неприятеля! И ни каких глазков! Приду- проверю!
В кабинете Арлекино стоял по стойке «Смирно». Капитан третьего ранга с ехидцей поинтересовался:
-Значит, «разрешите идти» теперь так звучит на английском?
-В зависимости от ситуации, товарищ капитан третьего ранга.
-С языком у тебя порядок. А это правда, что ты «Морского волка» по-английски наизусть шпаришь?
-Так точно!
-Сам что - ли язык осилил?
-Не совсем... Нам в школе, настоящая англичанка преподавала. Старенькая совсем… Ещё до революции приехала с мужем, он инженером был на нефтепромысле, да так и осталась… Мы соседями были, так она ещё и дома со мной занималась.
-Ясно… Но вот что! Наказать-то я тебя всё равно должен был. А дальнейшие наряды, молитвами Нептуна, отменяются.
-Разрешите идти? - улыбнулся Арлекино.
-Всё улыбаешься? - жёстко погрозил пальцем капитан третьего ранга, - Вот и курсанты теперь ухмыляются, когда спрашивают «разрешите идти?» Преподаватели жалуются... Приказываю: дисциплину подтянуть, а шуточки выкинуть за борт! Твои шуточки у меня вот где! - красноречиво провёл он ладонью по шее: - Смотри у меня! Кругом! Шагом марш!
Арлекино развернулся и ушел из кабинета.
Капитан Третьего Ранга подошел к бюсту Генералиссимуса Кутузова и дал ему щелчка в нос и произнес удовлетворительно:
-Тебе привет от Ушакова.
***
В воскресенье Арлекино отправился в увольнение. В самом прекрасном расположении духа он подошёл к трамвайной остановке, мурлыкая под нос "Рио - Риту". На остановке, прижав к себе корзины, в платке и тулупе сидела огромная, похожая на броневик бабища, а в углу горько всхлипывала щуплая школьница, размазывая по лицу чумазой ладонью слёзы.
-На трамвайных остановках принцессам плакать запрещено! - строго произнёс Арлекино.
-Небось, какая-нибудь заполошная! Хнычет, да хнычет, а чего - не говорит...- проворчала бронированная баба.
-А, в самом деле, ты почему такая грязная? - поинтересовался Арлекино у девочки.
-Меня Петька… На угольную кучу… Толкнул… А сам убежал… Я все деньги на трамвай там выронила...- в голос зарыдала девочка.
-Этот Петька, конечно, двоечник и второгодник. Да ещё влюблён в тебя, верно?
-Вот ещё! – от возмущения девчонка даже перестала рыдать, - Ничего не влюблён - он щиплется больно и за косы дёргает. Специально из мужской школы прибегает и подкарауливает меня.
-А ты говоришь, не влюблён...- улыбнулся Арлекино, доставая чистый носовой платок - Давай сейчас приведём твою моську в порядок. Хочешь - поедем в цирк, а потом я тебя домой отвезу?
-Правда? В цирк? - серые глаза несчастной замарашки засветились радостью, но тут же потухли:
-Нельзя, мамка прибьёт. У мамы сегодня смена, а мне надо полы в квартире мыть. Наше дежурство…
-Ну ладно, в следующее воскресенье сходим, не проблема! - вытирая лицо девочки, пообещал Арлекино.
-Тебя звать-то как, принцесса?
-Рита...
-О, Рио - Рита!.. - пропел курсант, - А меня дядя Арлекино. Вот и познакомились...
Толстуха закопошилась и, вынув из корзины морковку, протянула Рите:
-На вот, возьми... Она полезная!
-Спасибо, тётенька!
-Папка - то у тебя есть? - спросила баба, и, прикрывая рукой зевающий рот, предложила: - Пущай он твово Петьку споймает и уши ему надерёт, паскуднику.
-Папу забрали… В командировку. Мама говорит, он ещё долго там будет...- тихо ответила девочка.
-Пишет?
-Нет.
-Ну, знамо дело - туда почта не доходит… Ты, милая, не горюй - кончится командировка, он и вернётся… Бог даст...- баба отвернулась...
-Полундра! Трамвай! - закричал Арлекино, - Приготовиться к посадке! Пленных не брать! На абордаж!!!
Лихо подкатил звенящий трамвай с белыми от мороза стёклами, и его двери с трудом раскрылись. Первыми в переполненный вагон втиснулись Арлекино и Рита, а сзади удивительным образом влезла ещё и бронированная баба с кошёлками, протолкнув народ ближе к середине вагона…
-Вошедшие пассажиры! Оплачиваем проезд! Моряки так едут, а вот девчонку надо обилетить! - загремел голос кондукторши с высоты своего обособленного места, - Платите за «школьный» билет!
-Какой «школьный» билет? - возмутился Арлекино, передавая деньги – «Взрослый» давайте! Тоже мне, барышню от ребенка не отличаете...
Рита вскинула глаза на Арлекино, и последние следы недавней «трагедии» улетучились с её просиявшего личика. Кондукторша проворчала:
- Поди разбери вас городских, где девка, где баба… Малявки худосочные… - и переключилась на толстую тётку, трубным голосом перекрывая трамвайный гомон и шум:
-Гражданочка! Обилечиваться не забываем!!!
-Сейчас, дай дух перевести!..
-Потом переведёшь!!! Не то высажу! - сдвинула брови билетёрша.- Неоплоченные у нас не ездют!
-Вот же наказание… - баба заворочалась в тесноте, доставая из-за пазухи платочек с деньгами.
Доехав до нужной остановки, Арлекино с девочкой вышли из трамвая.
-Где ты тут живёшь?
Рита указала на ближний дом: - Зайдем, дядя Арлекино, я Вас с мамой познакомлю.
Дверь открыла усталая женщина лет тридцати пяти.
-Милиция? - испуганно прикрыла она ладонью рот, вглядываясь в полутьму коридора, где рядом с дочкой стоял человек в форме.
-Никак нет! Курсант мореходного училища. Принял сигнал СОС от бригантины по имени "Рита", потерпевшей крушение и тонущей в море слез. По морскому закону пришёл на помощь! - весело доложил Арлекино.
-О, господи! Что случилось? Ничего не понимаю...
-Уточняю. Пиратский корвет, именуемый "Петька" пошёл на абордаж и полностью очистил её трюмы от серебра и злата...
-Петька меня на угольную кучу толкнул! Я там все деньги на трамвай обронила, а дядя Арлекино довёз меня до дома...- ворвалась в разговор Рита.
-Опять этот Петька! Да что же Вы стоите? Проходите, я сейчас Вас чайком угощу. Я, правда, уже собралась уходить на завод, но пять минут у меня ещё есть.
-Не беспокойтесь! Как-нибудь в другой раз... С Вашего разрешения, в следующее воскресенье мы сходим в цирк? Я Рите обещал - сказал Арлекино.
-Мам, можно? – умоляюще сложила ладошки девочка.
-Да ладно, сходишь... У меня будет выходной, посидим, я пирожков испеку. Меня Людмилой звать.
-Арлекино! - представился курсант, - Стало быть, договорились! В десять утра буду у Вас...
Через неделю, получив увольнительную на сутки, он отправился к Рите.
-Ура! - зазвенел Валдайским колокольчиком девичий голос, - Дядя Арлекино приехал! Я так боялась, что Вы меня обманете!
-Моряки никогда принцесс не обманывают и всегда на них женятся! - пошутил Арлекино.
Девочка внимательно взглянула на него серыми глазами и серьезно спросила:
-А Вы, правда, женитесь на мне?
От неожиданности Арлекино поперхнулся и ответил не сразу.
-Тебе сколько сейчас?
-Двенадцать…
-Подождём до восемнадцати… Восемнадцать минус двенадцать! Быстро отвечай, сколько будет?
-Шесть лет! - сразу ответила Рита.
-Молодец! Ответ верный... Гм... Ладно, давай в цирк собирайся, невеста!
-Это кто это у нас тут невеста? - входя в комнату, игриво переспросила Людмила у мгновенно покрасневшей дочки - А кто двойку по географии получил?
-Как двойку? - в притворном ужасе отшатнулся Арлекино, - Ээ- э нет... Так дело не пойдёт, я только на отличницах женюсь...
-Я исправлю...- тихо проговорила Рита, и слёзы досады заблестели на её ресницах, - Честное пионерское!
-Исправит, исправит...- обнимая дочку, улыбнулась Людмила, - Она у меня умница.
А потом был цирк… В ярком свете прожекторов бесстрашные гимнасты летали под куполом; рыжий клоун с фонтанчиками слёз смешил публику; лихие наездники показывали чудеса ловкости и даже учёный слон там был! Арлекино отбил все ладоши, а счастью Риты не было границ...
Дома она взахлёб рассказывала матери о цирке. И заявила, что мечтает стать не продавщицей мороженного, как раньше, а самой настоящей артисткой! Что хочет летать под куполом цирка, как птица…
-Ложись спать, птица! Утром рано в школу… А мы пойдём к тёте Маше ещё посидим немного...
-Дядя Арлекино! А Вы в следующее воскресенье придёте?
-Обязательно. В кино сходим.
Комната тёти Маши находилась в конце полутёмного коридора, увешанного по стенам велосипедами, тазами и корытами. В комнате никого не было. На столе стояла бутылка водки, рядом банка огурцов.
-А где хозяйка? - поинтересовался Арлекино.
-Маша сегодня в ночную. Это я так, для дочки сказала… Давай мы с тобой, матросик, выпьем по рюмашке! Небось, замёрз?
-Можно и по рюмашке, не возражаю...- улыбнулся Арлекино, садясь за стол.
Людмила прислушалась к шагам в коридоре и, тяжело вздохнув, набросила бронзовый крючок на потёртое колечко.
-Поставь, что ли, пластинку...- попросила она.
Патефон стоял на подоконнике, рядом лежали две пластинки.
-Шикарно живёте! С патефоном! О! Рио - Рита!!!
Накрутив ручку, он бережно опустил кругляш с иголкой на пластинку... В комнату ворвался шероховато- бесшабашный фокстрот.
-Наливай! - махнула рукой Людмила.
Арлекино налил водки, чокнулся с Людмилой:
- Отдать концы! Поднять паруса! Полный вперёд! - провозгласил он.
-Тише... Литрик услышит... Он хоть и пьяный спит, но сразу проснётся - у него нюх на это дело, как у кота на валерианку.
-Литрик… Немец что ли?
-Какой немец? Из нашей заводской малотиражки, поэт... Всё водку пьёт, да баб таскает в свою хорёвку. И где он только таких находит, прямо срам. Хотя случались и приличные… А как напьётся – всё стучит себя кулаком в грудь и кричит, что он «лирик». Вот и прозвали его «литрик»»… Мы-то привыкшие, знаем что он безвредный… А народ пугается, уж больно бандитская физиономия. Иной «караул» кричит, когда Литрик со своими стихами набрасывается. Причём без разбора на кого... Давеча к Сидору - грузчику из нашей булочной пристал. Тот работал - фургон принимал, а Литрик потребовал всё бросить и вместе с ним… Как же он сказал... А-а-а! «Воздеть сини очи в небеса». Во как завернул! А за это пообещал стих про него прописать. Сидор губы и раскатал… Литрик начал было сочинять, да пошёл на попятную… Дескать, имя у него дурачье, для стихов негодящее. А тот осерчал и поломал о Литрика хлебный поддон… Вычитать теперь будут…
В коридоре раздался грохот сброшенного со стены корыта, а затем настойчивый стук в дверь. Нетрезвый голос прохрипел:
-Машка! Немедля распахни свои чертоги и спичку дай! Мне надо воскурить!
-Что я говорила - унюхал водку. Теперь не отстанет...- прошептала Людмила и уже в голос добавила:
-Уйди, чёрт косматый, нет у меня спичек. На кухне возьми!
-У меня к тебе, это… Разговор есть! Я свет тебе несу… Зачем ты заперлась? - Литрик задёргал ручку, отчего дверь заходила ходуном…
-Идальго настойчив! Придётся вызвать его на дуэль! - произнёс Арлекино поднимаясь со стула.
-Сиди... Какая дуэль? Дуэль тут бесполезна, не поможет...
С этими словами она быстро достала с полки миску, вылила туда почти всю водку, а остаток в бутылке просунула в приоткрытую щель:
-На, паразит, допивай!
-Сразу бы так! - удовлетворённо забулькал голос за дверью: «А то нету спичек, нету»… Кругом враньё… Вы все потом пожалеете, что не ласкали мои локоны!
Послышались удаляющиеся шаги и бормотания:
« Кругом, кругом - враньё,
Что «нету спичек, нету.
Кружится вороньё
Над головой поэта...
Церера! Отзовись... Мля!!!»
В коридоре загрохотало корыто, послышались проклятия и звук падающего тела…
Людмила виновато улыбнулась и вернулась к столу:
-Вот охламон! Сколько живу - ни разу трезвым его не видела...
Арлекино перевернул пластинку, и по комнате поплыл обволакивающий тенор Ивана Козловского: "Я встретил Вас и всё былое..."
-Как сладко!.. - подперев щеку, с грустью вздохнула Людмила: - Налей еще, матросик...
Арлекино посмотрел на миску с водкой и почесал затылок. Взгляд его упал на старинный комод, на котором веером лежали расписные хохломские ложки.
-Есть идея! - он взял пару ложек, зачерпнул ими водку и одну из них галантно подал Людмиле: - Как в Древней Руси, будем пить из братин. Ой, ладо!..
-Ладо…- тихо отозвалась Людмила.
Они чокались ложками и хрустели солёными огурцами.
-Имя у тебя такое странное - "Арлекино"...
-Это не имя, это прозвище. Друзья дали. А я не против...- ответил захмелевший курсант.
-И у меня есть прозвище - "жена врага народа"... - сказала Людмила, зачерпнув ложкой водку - Колька у меня золотой был. Жили с ним душа в душу... Выпивал, что греха таить, но не бил. Ласковый был...
-Ну и где же он? - спросил Арлекино.
-История вышла... Работали мы с ним на заводе. Мастер глаз на меня положил, вот Колька в этот глаз ему и врезал... А на третий день приехал "воронок", и Кольку моего забрали. Потом был суд... Мастер сказал, что сам видел, как мой Коля станки из строя выводил. Что якобы вредитель он... И ещё службу припомнили в Белой армии. А что Белая армия? Он ведь и в Красной воевал два года. Раненый был... Двадцать пять лет ему дали без права переписки. Вот четыре года прошло. Не знаю - жив ли…
На ее глазах показались слёзы. Арлекино стал осторожно гладить женщину по русым волосам, а она, в отчаянии припав к его груди, горько запричитала...
-Прости меня, Коленька, который год без мужика... Вот привела себе хахаля, хотела мужским духом подышать... Ой!..
-Ну что ты, ну будет... - успокаивал Арлекино.
-И ты, матросик, прости меня! Не смогу я... Ты здесь ложись, а я пойду к себе... Записку только Машке оставлю, чтоб не пугалась...
***
Ранним утром дверь в комнату распахнулась. Зажёгся свет, и на пороге застыла крупная женщина неопределённого возраста, поверх тулупа укутанная платками, на ногах валенки с калошами. Спросонья Арлекино глупо уставился на неё и пробормотал:
-Здрасьте! Я ваш новый управдом. Делаю обход. Кровать у Вас замечательная - ошвартовался на минуточку да и заснул ненароком... Жалобы на паровое отопление есть?
Баба прыснула:
-Мне про тебя Людка рассказала…
-Она к себе ушла... Записку Вам обещала оставить.
-Читала… Вижу ты не ко двору пришёлся…А меня Машей звать.
-Арлекино. Вы извините, я сейчас оденусь и покину палубу.
-Ой! Да лежи уж... Стеснительный ты какой, прям как барышня! - хихикнула баба, стаскивая с себя зимние одёжки и превращаясь в пышную румяную молодуху. Кинув взгляд на стол, она спросила:
-А что в миске?
-Водка... Кушать её надо ложкой - ответил Арлекино.
-Вы, моряки, такие затейники… - игриво заметила Маша, черпая из тарелки водку и аппетитно закусывая огурцом:- А в этом что-то есть!..
Она окинула долгим взглядом Арлекино, а затем встала, томно потянулась и сбросила одежду на пол. Абсолютно голая, Маша прошлёпала к выключателю. Комната погрузилась в темноту, и лишь сквозь оконный проём пробивался едва уловимый утренний свет.
-Подвинься, что ли...
Арлекино вжался в стену, уступая место на кровати. Маша легла рядом.
-Замёрзла я... Греть-то меня будешь?
Арлекино замер... Несмотря на всю свою браваду, он впервые оказался так близко возле женщины.
-Может шинельку набросить? - неуверенно предложил он.
-Ага, набросить… А сверху валенки поставить! С калошами… Иди сюда, глупенький...
Через пару часов он соскочил с кровати. Надо было успеть в училище к утреннему построению.
Пролетела неделя, и Арлекино снова пришёл в заветную квартиру…
Дверь открыла Рита и с восторженным визгом кинулась к нему, обхватив его шею тоненькими ручонками. Арлекино захохотал, подбросив её в воздух, поймал и осторожно опустил на пол.
-Ой! Дядя Арлекино! Вы самый сильный! А до самого потолка сможете меня подбросить?»
-Смогу! А не боишься? - засмеялся он.
-Не боюсь!
-Ну, тогда держись! - он подхватил девочку за бока и подкинул её ещё выше…
-Ритка! Отцепись от дяди Арлекино, пиявка ты этакая! – приказала Людмила, выглядывая в коридор, и махнула курсанту рукой: - Заходи!
Выпив чая, Арлекино и Рита отправились в кинотеатр. Шёл фильм "Дети капитана Гранта". На экране по свинцовым волнам летел "Дункан"… Зрел коварный заговор против капитана...
-Дядя Арлекино! Смотрите, как он на Вас похож! - Рита указала пальцем на экран.
-Конечно, похож! Это я и есть - пять лет назад снимали...
-Ух, ты! - восторженно прошептала Рита, с обожанием глядя на Арлекино.
-А я похожа на молодую госпожу! Правда? - тихо спросила Рита...
-Как две капли...- ответил Арлекино.
К вечеру он привёл довольную Риту домой. Людмила и Маша при виде Арлекино оживились:
-Фу ты, ну ты! К нам в гости пираты пожаловали...
-На абордаж! - шутливо прорычал Арлекино.
-Ой, боюсь, боюсь! - заверещала Маша, в притворном испуге закрывая пухлыми руками лицо: - А может, сначала поужинаем? Потом можно и «на абордаж»...
-Кто же против? Мы, пираты, не столько кровожадны, сколько прожорливы!
-Мам! Мы "Дети капитана Гранта" смотрели! Там дядя Арлекино снимался! Настоящим артистом! - ворвался в разговор звонкий голосок Риты.
-Правда? - удивились Маша и Людмила. – Ну-ка, ну-ка… Расскажи…
-Да рассказывать особо и нечего... Просто однажды на «Вегу», это наш парусник учебный, - прибыли киношники... Такой бардак устроили... Полдня о чём-то ожесточённо спорили, ругались и крутили ручку своей камеры - снимали всё подряд. К вечеру они разругались вконец… Собрали свои ящики и испарились. Мы думали, у них ничего не получилось, а через год вышел этот фильм. Там весь наш корабль, как на ладони. А когда они бегали по нему со своей шарманкой, я как раз стоял вахту. Ну, меня и сняли...
-Ой, как здорово! - Рита, хлопая в ладоши, запрыгала вокруг Арлекино, - А что было потом?
-А ничего не было...
-А куда мы пойдём в следующее воскресенье? - продолжала допытываться девочка.
-Если в море не уйду, то предлагаю прогуляться по Эрмитажу.
-Я там уже была - скукотища... Лучше в Кунсткамеру. Там всякие чудища- страшилища, телёнок с двумя головами... Ладно? А Вы якорь мне подарите?
-Тебе как, вместе с цепью?
-Да нет… Тот, что у Вас в петличке - золотенький...
-Подарю, есть у меня запасной, я тебе его принесу.
-Ура! - обрадовалась Рита. Она смотрела на Арлекино, и в её сияющих газах вдруг появилась тревога:
-А если вы уйдёте в море, что я буду делать?
-Учиться на пятёрки, а то замуж не возьму! Мы же с тобой договорились... А ещё мы будем писать друг другу письма - давай мне свой адрес!
-А мне свой напишите...- Рита убежала и вернулась с чернильницей-непроливайкой, пером и бумагой.
Арлекино оставил свой адрес и нехотя поднялся:
-Пора и честь знать. Увольнительная у меня заканчивается... Спасибо за все, за тепло, за ласку. Через неделю, надеюсь, увидимся...Эх! Была - не была!- отвернув уголок воротника шинели, он вынул из петлицы якорь и протянул его Рите:
- На! Теперь главное - на патруль не нарваться! Для тебя, принцесса, так уж и быть, нарушу форму одежды! - сказал Арлекино и весело ей подмигнул.
Рита зажала якорь в кулачок и, глядя ему в глаза, как-то не по-детски, со странной убеждённостью, тихо произнесла:
-С Вами ничего страшного не случится, пока я храню этот якорь!
-Да ничего со мной не случится!!!- рассмеялся Арлекино и, обернувшись, взял руку Людмилы в свои ладони:
-Спасибо тебе…
- За что?
-Спасибо, что мужа ждёшь. Нам, мужикам, это важно...
Людмила смущенно отдернула руку и отвернулась…
Маша, прощаясь, тоже подала руку:
-У меня лампочка перегорела, может, ввернёшь новую? Минутка найдётся?
-Дядя Арлекино! Пойдемте, ввернём тёте Маше лампочку! - обрадовалась Рита.
-Без тебя как-нибудь обойдутся. Чистить зубы и спать! - строго приказала Людмила.
-Пока! Рио - Рита! - пропел Арлекино, - Скоро увидимся!
-Увидимся!.. - грустным эхом отозвалась Рита.
Через два часа, со смешанным чувством радости познания жизни и тревоги опоздать на вечернее построение, Арлекино бежал на последний трамвай...
В конце недели он ушёл в море - стоять у руля, прокладывать курс корабля, бегать по вантам и набивать шкоты. Умаявшись, он падал в свой гамак и мгновенно засыпал. Но иногда, просыпался среди ночи и вспоминал жаркие объятия бесстыжей Марии, мечтая снова провалиться в эту пьянящую пропасть...
Пролетело время практики. В порту его ждали письма от друзей и, конечно же, от Риты. В них почти женским почерком, но с отдельно падающими буквами, сообщалось об успехах в школе, о борьбе с несносным Петькой, о пушистом котёнке, которого она подобрала на улице, и что зовут его Плюшка... А из последнего письма он узнал, что её, как примерную ученицу, в числе лучших, приняли в Комсомол. А самое главное - она очень скучает и ждёт встречи…
Арлекино не знал, когда еще удастся выбраться в увольнение, и написал Рите письмо, в котором во всех подробностях рассказал про жизнь матросов, про море и паруса, наполненные тугим ветром... С удивлением для себя он почувствовал, что рад письмам от этой маленькой девчушки…
***
Пришла весна 1941 года. Курсантов Ленинградского института инженеров водного транспорта торжественно поздравили с окончанием учебы и распределили для прохождения преддипломной практики. Арлекино уготовили скорую встречу с далёким Севером.
В Мурманском пароходстве начальник отдела кадров, принимая документы, оценивающе посмотрел на свежеиспечённого моряка и поинтересовался:
-На каких типах судов Вы ходили?
-Баркетина «Вега», сухогруз «Пушкин» и танкер «Хохлома»…В общей сложности полгода в морях – ответил Арлекино и белозубо улыбнулся…- Суда мне попадались всё больше древние. Хочу освоить современные, и если у Вас есть такой пароход, то я очень желаю на него попасть…
-У нас всё есть! – ещё шире улыбнулся в ответ кадровик - Пойдёте на «Спартак» в лучшем виде! Вот Вам направление. Пароход- конфетка, команда весёлая - скучать не придётся… Восьмой причал, - там он стоит. Ну, поздравляю с началом трудового пути! Как говорится, семь футов под килем!
Разыскав «Спартак», Арлекино оценил юмор начальника отдела кадров… Эта старая калоша чудом держалась на плаву, видимо благодаря своему гордому имени…
-Прибыл по распределению на Ваше судно для прохождения практики! - доложил Арлекино капитану «Спартака».
-Добре! - ответил тот и, просмотрев документы, спросил: - В управлении пароходства тебя назначили ко мне четвёртым штурманом. Справишься? Сможешь четвёртым пойти?
-Да хоть старшим помощником!
-Очень может быть! Но пока пойдёшь четвёртым штурманом, а там посмотрим, чему и как ты научился… А не получится, не переживай! У меня есть ещё свободное место кочегара... Без работы не останешься! Располагайся и готовься к отходу судна через три дня. Повезём в Германию пшеничку.
***
22 июня 1941 года… Баренцево море…
Плещет холодная волна о борт гружёного зерном «Спартака», снова идущего курсом на Кенигсберг. По левому борту виднеется берег. Где-то там справа, за свинцовой серостью волн, притаился Северный полюс, а впереди Иоканьга… Вахта Арлекино подошла к концу и, щурясь под лучами круглосуточного полярного летнего солнышка, он спустился на главную палубу. У лееров* стоял матрос Шмырёв и уныло смотрел на далёкий берег... На него всегда нападала тоска при виде берега, и не то, чтобы он беззаветно любил море или свою работу, просто на берегу его ждали семеро детей и дородная, вздорная жена, которая часто пускала в ход увесистые кулаки и таскала его за уши. Матросы подтрунивали над ним, но относились сочувственно, и всегда подкармливали вечно голодного моряка, удивляясь, как при таком волчьем аппетите возможна такая «кощеева» худоба.
-А-а-а…Арлекино…Здорово... - прогнусавил Шмырёв. -Здорово!- Арлекино протянул ему сухарик, - держи!
- Пополам?
- Нет, сам трескай.
- Неужели тебе жрать не хочется?
- Да обед только что был!
- Вот именно… Был! А до ужина еще о-го-го!
- Погубит тебя чревоугодие, Андрюха, ой погубит! - рассмеялся Арлекино и, взглянув на море, вдруг завопил:
- Смотри, смотри! "Плескуха" поднялась!
-Чего?
-Да вон, там! - Арлекино неопределенно махнул рукой на море.
-Ну и что? - безразлично спросил Андрюха.
-А то! - горячо прошептал Арлекино, - Такое бывает, когда "морской дятел" на нерест идёт. Самая редкая и самая вкусная рыба. Только здесь водится.
-Что-то я никогда не слыхал про "морских дятлов" - с сомнением покачал головой Шмырёв.
-Да про них мало кто слышал! Весь улов Франция за золото скупает.
-Вкусные, говоришь... - Андрюха сглотнул слюну, - а большие они?
-Размером с тюленя, только малость побольше! А мясо вкуснее курятины... Я однажды попробовал - пальчики оближешь!
-Ух, ты! - удивился Андрюха, - А чего их дятлами прозвали?
-Клюв у них есть, как у пеликана, только поменьше. Раньше, я слышал, этих дятлов много было... Беда была! Моряки их тогда очень боялись - флот-то деревянный был, а дятлы косяками нападали на корабли и прямо насквозь продалбливали корпуса... Из-за них много кораблей потонуло... Смотри! Опять "плескуха" поднялась! Прямо под нами!
-Да где? Море как море...
-Да вот же! Неужто не видишь? Прямо у борта! Эх ты! Ух, ты! Какой бок сверкнул... Тащи скорей удочку! Попробуем поймать!
Андрюха сбегал и принёс снасти.
-Ну и как их ловить? У меня только хлеб есть! - возбуждённо спросил Шмырёв, запыхавшись от пробежки.
-Хлеб не нужен! У него же клюв, он и так клюёт… Дятла ловят либо железными сетями, либо на голый крючок, но с заговором. Иначе никак! - со знанием дела сказал Арлекино и поторопил Андрюху, - Ну давай, забрасывай скорее удочку и повторяй всё время :
Летите лебеди с морей,
Не ведая испуга…
А дятлы все - ко мне, скорей!
Для вас милей нет друга!
-Летите лебеди с морей...- загнусавил Шмырёв, закинув удочку, - Ой, леску под «Спартак» потащило!
-Отлично! Дятлы всегда под днище подплывают!
-Я заговор забыл, как там про лебедей?
Арлекино ещё несколько раз повторил заклинание и, убедившись, что тот запомнил слова, заявил:
-Сбегаю за багром, пригодится, когда дятла вытягивать будем!
-Ага!.. Летите лебеди с морей...
Арлекино отправился к лекарю и доверительно сообщил ему:
-Тут такое дело... Я сейчас на палубе Шмырева видел. Странный он какой-то... Корабль на ходу, а он удочкой ловит кого-то, сам с собой разговаривает и вообще, какой-то чудной...
-Этого мне ещё не хватало! - встревожился врач, - Сейчас сбегаю, посмотрю. Ты пока здесь посиди...
Вскоре он вернулся и авторитетно заявил: - Клиника полная! Шизофрения! Надо брать, но очень аккуратно - может за борт сигануть! Пришли-ка мне сюда пятерых матросов, да поздоровее. Я объясню им, что к чему.
Группа захвата, сформированная доктором, вышла на палубу и с кошачьей осторожностью приблизилась к Шмырёву сразу с трёх сторон.
-Андрюша! - ласково заговорил доктор, - А что это ты тут делаешь?
-Дятлов ловлю... Летите лебеди с морей, не ведая испуга... Ты Арлекино с багром не видел? А дятлы все - ко мне, скорей! Для вас милей нет друга!
-Успокойся, Андрюша... Ты устал... Тебе надо отдохнуть... Пойдём со мной, я тебя в постельку уложу...- вкрадчиво пропел доктор и аккуратно, но крепко удерживая его руку, подмигнул матросам. Моментально Андрюху подхватили за руки и за ноги, а удочка полетела в море.
-Психи ненормальные! - брыкаясь, заорал Андрюха, пытаясь вырваться, - Отцепитесь от меня!
-Тащи его в лазарет, ребята! - скомандовал доктор, - Осторожно! Может укусить!.. Арлекино! Чего ржёшь? Давай помогай!
-Табань, братва! - ответил сквозь смех Арлекино, - Суши вёсла! Отпустите Андрюху, нормальный он...
-Да какой же он нормальный? - возмутился доктор.
-Объясняю телеграфом: это я подучил его "морских дятлов" ловить. Он купился, а следом и ты... Да отпустите его, наконец!
Под хохот матросов незадачливый рыбак шмякнулся на палубу, но тут же вскочил и начал поправлять робу, растрёпанную в борьбе за свободу.
-А где пуговица? - взъелся Андрюха, демонстративно оттопыривая край бушлата с торчащими нитками.
-На наживку "морским дятлам" пошла! - схохмил один из матросов под новый взрыв хохота.
С неба нарастал гул. Самолёт летел со стороны солнца. Щурясь от ярких солнечных лучей, матросы восхищенно вглядывались в приближающийся силуэт металлической птицы.
-Через часок дома будет, а вечером лётчик пойдёт на танцы... - мечтательно произнёс доктор.
-Красота! - вздохнул один из матросов, и восторженно добавил, - Снижается! Сейчас крылом махнёт...
На бреющем полёте с самолёта открыли огонь и когда он с рёвом пронёсся над головами, все увидели начертанные на светло-голубых крыльях чёрные кресты.
На палубу выбежал радист с радиограммой - Война!!!
***
Август 1942 года. Исландия. Рейкьявик.
Пароход «Фридрих Энгельс» стоял у причала. Бригада маляров красила борта и надстройки белой краской… Арлекино с корабельным токарем Костей Краснокутским и молодым судовым врачом Мишей Дюковым стояли на причале под моросящим дождиком и курили.
-Что это вдруг нашего « Фридриха» решили выбелить? - протянул Костя, наблюдая за работой перепачканных краской маляров.
-А то не знаешь? - Арлекино подмигнул Дюкову – Для маскировочки! Мы пойдём без охраны сквозь фашистов. Но пойдём не с пустыми руками, а с грузом новейших паровых бомб и снарядов- спасибо американцам, придумали верное средство маскировки на море…
-Да ладно тебе, опять травишь! Паровые бомбы... - фыркнул Костя и отвернулся…
-Не придуривайся, что ничего не знаешь! Хотя, впрочем, ты спать горазд… - подключился доктор.
-Кто спит? Я, между прочим, станочек свой капитально отремонтировал, даже подкрасил! Сияет теперь, как у Кутузова голенище… - с гордостью сообщил Краснокутский.
-Напрасно! В этом рейсе он тебе не понадобится, уберут тебя, вернее твоё сияющее достоинство... Под новое оборудование для маскировки паром, знаешь, сколько места надо? О-го-го! - серьёзно сказал Арлекино, сочувственно глядя на Костю.
-Как это уберут? Зачем это убирать? - насторожился токарь - Не понял!..
-Ну так… Объяснить ты не даёшь, всё вопросы задаёшь. Прямо как та мамаша своей загулявшей дочке… - отозвался Арлекино. - Открой уши и слушай сюда! Система маскировки проста до гениальности! При появлении немецких кораблей или, там, «Юнкерсов» объявляется «Паровая тревога!» И тогда с борта сбрасываются паровые бомбы, а снаряды паровые пускаются по периметру на два - три кабельтовых. Вокруг корабля встаёт большая стена пара! Но самое главное - это бортовые кипятильники! Они уже установлены на борту, неужели ты не заметил? При включении они выдают основную часть маскировочного пара!.. В сплошном тумане транспорт моментально исчезает из виду, и его хрен кто найдёт! Теперь тебе понятно, для чего в белый цвет красимся?
-Ха! Наши генераторы столько мощи не дадут! - возразил Костя…
-Ежу понятно, что наши не потянут,- вот завтра и поставят особый генератор. Под эту хрень уйдёт треть корабля, половина кубриков с хвостиком! - с видом знатока продолжал травить Арлекино.
-И так теснота невозможная, так теперь друг у друга на головах спать будем?! - закипел от возмущения Костя.
-Без паники! Спокойно! Ты морских котиков видел, когда они вертикально в воде зависают?
- Зависают?..
- Конечно! Так вот, отныне будем спать по стойке «морской котик»...
-Это как? - насторожился простодушный токарь.
-Очень просто! Пару шконок установят в центре кубрика, а по переборкам приварят болты. Экипаж вертикально подвесят на них в спальных мешках, как шарики на ёлку. Так, что для спанья места хватит. Даже останется…
-А на шконках кто спать будет? - с нехорошим блеском в глазах поинтересовался Костя.
-Будем жребий кидать. Сам подумай, надо же кому-то подвешивать на эти крючки экипаж и снимать по тревоге или на вахту? Усёк момент? Главное, не разуваться - от такого сна ноги отекают и превращаются в вот такие арбузы! - Арлекино щедро показал руками их предполагаемый размер, - Обуться уже не получится…- с грустью добавил он.
Костя скосил глаза на свои ботинки сорок шестого размера и откровенно затосковал: - Вот дерьмо! Не-е-е, я лучше в своей хорёвке под станком спать буду…
-Вот чудак-человек! Тебе же русским языком сказано, что и токарная убирается под генератор. Вчера надо было на сбор идти, а не дрыхнуть в своей хорёвке!
-Да не спал я! Работал и ничего не слышал про сбор, и главное, никто не сказал!
-Так ведь по громкой связи объявляли! А на сборе как раз и решали, что пойдёт под генератор: твоя мастерская или плотницкая. Сначала хотели плотницкую убрать, так Скипидарыч уболтал боцмана, что его доски важнее твоих железяк. Вот его и не тронули, а тебя решили на камбуз поставить, в помошники коку – картошку чистить и макароны продувать…- посочувствовал Арлекино.
-Какой камбуз? Ни хрена себе! А если ремонт в море? - вскипел возмущённый токарь, - Надо же, им дрова важнее показались! Всё! Я к боцману! А вашего Скипидарыча пришибу его же собственной доской…
Краснокутский озабоченной рысью затрусил к сходням, а Арлекино и доктор ударили по рукам…
-Надо остановить парня, а то перебор получится…- засмеялся Арлекино.
-Верно. Перебора нам не надо! Ему и так, бедолаге, теперь достанется! - усмехнулся Миша, - пусть до сходней доскачет, а там вернём…
Надрывно загудел выходящий в море английский миноносец, и крики шутников потонули в мощном басе военного корабля… Костя скрылся на борту «Фридриха Энгельса»…
-Перебор! - покачал головой Арлекино - Айда на перехват! Ты на ют, я на бак…
Спасательная операция провалилась с треском… По кораблю, набирая обороты, загремел рёв боцмана:
- Какие, на хрен, паровые бомбы? Кто здесь котик? Ты что, вконец очешуел? Засунь себе в задницу паровой снаряд и дыми отсюда, идиот!
Немного выждав, Арлекино отправился на поиск бедного Кости. Нашёл его на полубаке… Краснокутский стоял возле леера и курил.
-Костя! - виновато произнес Арлекино…
-Да пошёл ты на хрен! - огрызнулся Костя.
-Ну не сердись… Мы с Мишкой пытались тебя выловить! Но ты нёсся к боцману, как лосось на нерест. Извини, не успели… Ну, Костя…
-Ладно, - немного смягчился тот - Только братве не трави эту историю.
-Да я - могила! Одно смущает - рулады нашего боцмана лишь глухая медуза не услышит. Так что извини, брат, прогноз неутешительный, но будем надеяться…
Костя надеялся до последнего, но, зайдя в матросскую столовую, понял, что напрасно... Это стало понятно по абсолютной тишине и по глумливым физиономиям матросов.
С напускной небрежностью Костя поинтересовался у кока:
-Что у нас сегодня на ужин?
И получил в ответ торжественный ответ:
- Котлеты, Сэр! Паровые! Спешл фо ю!
Раздалось сдавленное хрюканье и в следующее мгновение столовую закачало от матросского хохота. Напрасно Костя орал что-то про блеющих баранов и про «жеребцов из хора Пятницкого»,- его никто не слышал. Смех был настолько заразителен, что и сам он, в конце концов, заулыбался…
***
На пароход доставили оружие... На корме и баке англичане поставили пушки, разместили восемь скорострельных зениток «Эрликон», а также установку для сброса глубинных противолодочных бомб... Экипаж пополнился отрядом краснофлотцев, но служивых не хватило на все орудия, и Арлекино был назначен к одному из «Эрликонов» наводящим стрелком. Англичане провели инструктаж на случай нападения неприятеля, расписали боевые номера и назначили расчеты. Сделав своё дело, спецы с холодными лицами спустились по трапу. Уже стоя на причале, они вскинули руки с растопыренной «виктори» и хором крикнули «гуд лак». Это всё что они могли сделать для русских «смертников», уходящих без конвоя и охраны, сквозь немецкие подлодки и бомбардировщики, стерегущие их на пути к Диксону...
Арлекино вышел на причал и закурил, пряча папиросу в кулак. Моросил привычный для Рейкьявика дождик. Возле приготовленных к погрузке контейнеров он заметил шевелящийся комок.
-Крыса…- подумал Арлекино, - Хотя, вроде, нет…
Подойдя поближе, он увидел промокшего маленького щенка непонятной породы с печальными глазами.
-Вот ты, какой красавец! - улыбнулся ему Арлекино и, нагнувшись, потрепал за ухом. - Что ты дрожишь, замёрз? Ну, иди сюда… Сунув щенка за пазуху, он поднялся на пароход. В каюте Арлекино вытер псину полотенцем и, раздобыв на камбузе молока и тушёнки, накормил найдёныша, а затем уложил на койку рядом с собой. Щёнок свернулся клубочком и блаженно закрыл глаза.
-Ну, спи, спи, обжора…- улыбнулся Арлекино, - через пару часов подъём. Мы в море выходим, а тебя спишем на берег… Договорились? – но, глядя на спящего щенка, уже понимал, что не сможет выгнать его на бескормицу, под серый дождик…
-Ладно! - решился Арлекино – Я, как второй помощник капитана, назначаю тебя главным морским волком! Пойдёшь с нами в море, а зваться будешь…- он на секунду задумался, - Джолли! Ухо поднял - значит, понял… Молодец! Но пока в море не выйдем - ты персона «нон грата», поэтому сидеть тихо! Попадёт мне за тебя от мастера, ну да ладно, переживём… Я знаю - потом все тебя полюбят, и он тоже…
Поздно вечером «Фридрих Энгельс» был готов к выходу в море. Арлекино оставил Джолли в каюте досматривать интереснейший собачий сон, а сам отправился командовать матросами, отдающими концы на корме. Там, кроме швартовной команды, у «шпиля» стояли Краснокутский и Дюков.
-Уходим, уходим…- в один голос заверили они, увидев Арлекино. И уже спускаясь по трапу на главную палубу, Костя удивлённо присвистнул:
-Братва! Гляди - бабы бородатые идут!
На причале возле «Фридриха Энгельса» выстроился шотландский оркестр.
-Да какие же это бабы! - засмеялся Дюков, - Ты что, шотландцев никогда не видел? Они всегда в юбках ходят, причём без трусов: так им по горам бегать приятнее. Видишь, с музыкой пойдём!
-Лучше бы без музыки, по-тихому…- покачал головой Костя.
-Я тебя успокою- разницы никакой!- заметил Арлекино,- тут полно немецких шпионов. Точки-тире уже полетели…
Костя задумался....
-Не дрейфь, прорвёмся! - сказал ему Арлекино.
-Да я не об этом...- не сразу ответил Костя, - просто представил... Что если их к нам переселить, для интереса... Так ведь вымрут все!
-С чего бы это? - осведомился Арлекино.
-Да после первой же зимовки всё хозяйство себе отморозят, в юбках своих... Детишек потом не получится, вот и вымрут...
-А ты их предупреди! А то они всё бросят и побегут к тебе на зимовку! - рассмеялись Арлекино и Дюков.
Едва корабль отдал швартовы, дирижёр взмахнул тамбурштоком. В свете прожекторов лихо взметнулись синие и алые кисти на надраенном медном жезле и, тут же, под оглушительный грохот большого барабана гнусно завопили волынки. Выскочив из-под ящиков, по пристани заметалась перепуганная крыса…
Выйдя из порта Рейкьявика и миновав фиорд, «Фридрих Энгельс» взял курс на Диксон. Два дня грузовой транспорт шёл в сопровождении английского эсминца, а на третий во льдах и тумане, прозвучал гудок военного корабля - "Желаю удачи!", и "Фридрих Энгельс" продолжил путь один.
Так начался первый в истории Второй Мировой «капельный рейс»… Рейс с призрачными надеждами на успех.
Вокруг шумело Северное море, скрывая в своих глубинах немецкие субмарины. С неба в любой момент могли сорваться несущие смерть торпедоносцы и бомбардировщики… По приказу капитана в эфире соблюдался режим полной тишины: «Уши противника могут нас услышать. Следить за воздухом и горизонтом!..». Потянулись томительно- напряжённые дни…
Утром 18 августа, на расстоянии четырёх миль, из тумана возник большой немецкий военный корабль. И с разворота по правому траверсу пошёл на сближение с советским транспортным судном. На «Фридрихе Энгельсе» завыла сирена, матросы побежали к расчётным номерам. Судно развернулось и приготовилось к стрельбе из кормового орудия. Арлекино упёрся плечами в железные полукружья прикладов «Эрликона».
-Сейчас начнётся! - крикнул он своему напарнику. Держись!..
Напряжение возрастало с каждой секундой. «Фридрих Энгельс», содрогаясь всем корпусом и отрабатывая машиной «полный вперёд», на предельной скорости шел к полосе тумана… Немецкий корабль медлил, и обстрел почему-то не начинал. Советский корабль успел добраться до полосы тумана и, нырнув в нее, затаился… Выждав, на малом ходу направился севернее, к мысу Желания. Через несколько часов «Фридрих Энгельс» вышел из тумана,- горизонт был чист!
Капитан скомандовал отбой, и матросы разбрелись по кубрикам. Арлекино поднялся на ходовой мостик.
-А-аа! Арлекино!.. Ну, как тебе первое свиданьице? - поинтересовался капитан.
-Встреча с «возлюбленной» принесла лёгкое недоумение, - безрадостно пошутил Арлекино, - Просто совместная прогулка... Слава Богу, без поцелуйчиков!
-Радиообмен у них был очень оживлённый… Инструкции, что - ли, запрашивали? Видно счастью своему не поверили, что мы одни и без охраны!.. Непонятно все это…* - задумчиво сказал Касьянчук.
-Воздух! - закричал впередсмотрящий, и капитан врубил «ревуна». Матросы побежали по боевым номерам. Когда Арлекино добежал до своего «Эрликона», подающий был уже на месте.
-Где? Ты видишь?- задыхаясь, спросил он у напарника.
-Там!- махнул рукой на запад подающий.
Арлекино развернул зенитку и сквозь концентрические круги прицела увидел три самолёта, пикирующие на корабль. По железу палубы, в нескольких сантиметрах от Арлекино вскипела дорожка пулемётной очереди.
-Мать твою!- Арлекино нажал на гашетку «Эрликона», целясь в средний «Юнкерс». Воздух содрогнулся от грохота орудия и наполнился пороховой гарью.
Один за другим, над топ-мачтой корабля пронеслись три самолёта, сбрасывая бомбы и обстреливая палубу. Бомбы взорвались впереди корабля и по левому борту. «Юнкерсы», скрываясь от зенитного огня, пошли в облака.
-Что? Съели?- крикнул им вслед Арлекино и погрозил кулаком.
Мимо пробежал Дюков и два матроса с носилками, на которых стонал раненый краснофлотец. Воздух разорвал вой сирены – «Юнкерсы» снова падали из под облаков в боевом пике.
-Держитесь, гады!- Арлекино поймал в перекрестье прицела одного из них и снова открыл огонь. Самолёты сбросили бомбы и чугунные чушки уверенно и грозно полетели на палубу, но как-то странно замедленно, словно время остановилось...
-Эх! Мама родная! - вскрикнул Арлекино, интуитивно отмечая изменение курса корабля… За бортом тяжёлыми каплями падала смерть. Поднялась гигантская водная стена, и отбросила многотонное судно в сторону, словно щепку. Арлекино вылетел за борт и, размахивая руками, ушёл под ледяную воду. Пробковый спасательный пояс вытолкнул его на поверхность… Моряк зашёлся в судорожном кашле. Белый борт корабля был рядом и равнодушно проходил мимо…
С корабля сбросили спасательный круг. Арлекино добрался до него и надел на себя, а затем крепко вцепился в верёвки круга.
Он уже не слышал ни судорожного стрекота палубных «Эрликонов», ни гула удаляющегося «Юнкерсов». Кроме леденящего холода он ничего не чувствовал... Когда его подняли на борт, Арлекино почти ничего не осознавал, и последнее, что он увидел - расплывающееся лицо судового врача Миши Дюкова…
Появилось световое пятно, постепенно принимающее очертания иллюминатора. Сознание возвращалось к Арлекино... Вскоре он огляделся и понял, что находится в лазарете. Откинув одеяло, Арлекино поднялся. На шконках лежали трое раненых, а доктор, уронив голову на руки, спал сидя за столом. Арлекино подкрался к нему и, приставив трубочку стетоскопа к его уху, зловеще прошептал:
- Отдай мой аппендикс!..
Врач вскинулся, и очумело вытаращил воспалённые глаза:
- Арлекино! Твою мать! Прибью!.. - и, слегка придя в себя, добавил - Ты зачем встал? Ну-ка быстро в койку!
Дюков кричал, но Арлекино его едва слышал - в ушах шумело...
- Миша! Всё нормально! Я - в полном порядке… - Арлекино показал большой палец.
-Категорически не согласен! - заявил Дюков, - У тебя переохлаждение, вдобавок контузия взрывной волной: отсюда твои шуточки… Так что будешь валяться у меня до Диксона, а там сдам тебя в госпиталь… Готовься! Всю дорогу буду лечить тебя клистирами в лошадиных дозах. Я сделаю из тебя приличного человека… Обещаю!
-Ну ладно, не кипятись… Лучше скажи, где мой пёс?
- На камбузе отъедается твой пёс!
- Хорошо. Дай пятачок!
-Зачем это? - поинтересовался доктор.
- Кое - что тебе объясню…
Доктор порылся в карманах и нашёл монету:
- Держи…
-Думаешь, я буду здесь валяться? Фига медная!
Арлекино положил монету на указательный и средний пальцы, а большим надавил - пятак прогнулся. Ловко переместив полученную загогулину между указательным и большим пальцем, он сдавил монету пополам, бросил на стол…
-Ну что скажем?
-Сила есть - ума не надо! – мелко отомстил Дюков, потирая оглушённое ухо, и примирительно поинтересовался:
-Ладно! Что-нибудь болит?
-О да! Милосердный доктор! Невыносимая боль в пальцах!- Арлекино поднёс их к губам и стал дуть на них с фальшиво-страдальческим видом.- Спасти меня могут только сто грамм медицинского спирта!
-Клистир я тебе пропишу, самый большой. Лучшее средство для тебя, шут гороховый… - проворчал эскулап, но спирт всё же достал и, отмеряя сто граммов, миролюбиво заметил:
-Девяносто пять градусов…Тебе водой разбавить или глюкозой?
-Гражданин! Не порть продукт! Смотри ещё фокус. Дай-ка спички…
Арлекино подпалил чистый спирт, а когда синее пламя вовсю заколыхалось, одним глотком опрокинул в себя эту адскую смесь.
-Браво! - вяло похлопал в ладоши доктор, - Цирк по тебе плачет! А ещё больше - психушка…
Доктор водил перед глазами молоточком, стучал по коленкам и, наконец, вынес вердикт:
-Так уж и быть… Выписываю к чертям морским, пока ты мне лазарет не разнёс!
Застонал раненый, и доктор бросился к нему…
«Фридрих Энгельс» подошёл к острову Диксон 24 августа, оттуда направился на Игарку и через два дня встал под разгрузку… Арлекино сошёл на берег и, пряча за пазухой Джолли, направился к докерам.
-Ребята! - обратился он к портовым работягам. - Есть дело… Надо собачку пристроить в надёжные руки. Подобрал я его в Рейкьявике. Думал будет ходить по морям, но после этого рейса решил - негоже невинной животине, в случае чего, тонуть вместе со мной… Ну ей - то за что?
-Дай-ка сюда! - сказал бригадир, - Иностранец, говоришь? Ух, ты! Какой лопоухий… Ну что, мужики, принимаем новенького? Для интернационалу?..
Докеры засмеялись: - А что, пусть остаётся. Как звать-то его?
-Джолли… - ответил Арлекино и добавил: - Спасибо…
"Фридрих Энгельс" повстречался с тяжёлым крейсером "Адмирал Шеер". Потопить маловооруженный советский транспортный корабль было делом нескольких минут, но тогда под угрозой срыва оказался бы план немецкого "кригсмарине" под кодовым названием "Wonderland"- "Страна чудес". Согласно этому плану "Адмирал Шеер" должен был незаметно проникнуть в район острова Диксон, разгромить идущий с востока транспортный конвой и нанести сокрушительный удар по портовым коммуникациям. Частично ему это удалось. Если бы "Фридрих Энгельс" пошёл на дно, в эфир полетела бы радиограмма с тонущего корабля. Тем самым район нахождения немецкого рейдера стал бы известен Советскому командованию и союзникам.( Прим. Авт.)
***
Письма от Риты приходили всё реже и реже... Наступил день, когда отправленное письмо вернулось из блокадного Ленинграда с пометкой: "Адресат выбыл". Арлекино перечитал последнее послание Риты... В нем было всего несколько строчек. Рита горячо просила дядю Арлекино убить Гитлера и не просила, а требовала, чтобы он вернулся живым. А ещё сообщила, что кто-то съел её Плюшку. Цензоры письмо пропустили - кошачье имя она написала с маленькой буквы...
Как же ему хотелось взять на руки эту маленькую девочку и заслонить её от всего страшного, что так внезапно окружило её. Оставалась только надежда, что Рита выбралась из этого ада живой. Только надежда...
Арлекино не мог знать, что ещё полгода назад Людмила сорвала со стены последний клок обоев с засохшим клейстером и сварила его на ужин. На следующий день она отправляла Риту на Большую землю...
Под ледяным февральским ветром, Людмила в последний раз поцеловала дочь и посадила её на грузовик с детьми. Истощенные, они выглядели как старички и старушки... По льду Ладожского озера машина тронулась, по дороге осторожно объезжая полыньи, образованные от провалившихся автомобилей, которые доставляли продукты в блокадный Ленинград, а обратно вывозили голодных детей…
Людмила шла домой и, когда ноги стали отказывать ей, присела на край тротуара всего на минутку, передохнуть и собраться с силами... Через три дня санитарная команда подобрала её окоченевшее тело и отвезла на Пискарёвское кладбище.
***
С июня 1943 года, после разгрома гитлеровских войск под Сталинградом, союзники возобновили сопровождение полярных конвоев. Арлекино перевели в Архангельск и определили на «Игарку». Судно было настолько дряхлое, что Арлекино решил, что это бабушка древнего «Спартака»… Через неделю под охраной английских эсминцев караван вышел в море. Но вскоре тихоходная «Игарка» начала безнадёжно отставать и на следующий день осталась одна…
Арлекино прокладывал на карте маршрут. Путь лежал на Новую Землю, остров Надежды, остров Медвежий и дальше, к английскому порту Саут-Шилдс...
По кромке Арктических льдов, укрываясь в тумане, «Игарка» добралась до острова Медвежий, лежащего на стыке двух морей, Баренцева и Норвежского, и начала огибать его с севера.
Арлекино стоял на палубе с чувством необъяснимой тревоги… Туман рассеялся. Баренцево море штормило, перебрасывая с гребней волн куски льда в Норвежское море… Прислонившись к леерам, Арлекино неспешно достал папиросу и подумал:
-Завтра девятнадцатое июня… Мой день рождения… Двадцать восемь годочков стукнет... Время летит! А денёк всё тянется и тянется …
Он поднес зажженную спичку, но прикурить не успел. Раздался мощный взрыв, и его выбросило за борт. Спасательный пояс вернул его на поверхность ледяной воды. Арлекино отчаянно заработал мгновенно коченеющими руками и ногами, надрывно откашливая солёную воду и озираясь вокруг… Совсем близко корма «Игарки» медленно оторвалась от воды и пошла к небу. С борта корабля в студёную купель с матерными воплями прыгали моряки. В воду полетел спасательный плот - четыре бочки с деревянным настилом. Матросы поплыли к нему. Корма корабля, достигнув верхней точки, на секунду замерла и устремилась вниз, уходя под воду. Арлекино отплыл подальше от тонущего судна. Вскоре всё было кончено. Среди обломков барахтались живые матросы. На ледяных волнах, удерживаемые спасательными поясами, лицом вверх, покачивались мёртвые…
На поверхность моря медленно поднялась немецкая подводная лодка. Откинулся люк боевой рубки. Капитан субмарины, придерживая фуражку с белой тульей, поднёс бинокль к глазам. Грохоту ревущих волн вторил бравурный марш, доносящийся с этого корабля смерти. Капитан сфотографировал тонущих моряков, а затем, помахав на прощание рукой, задраил люк. Субмарина погрузилась в пучину моря...
Доплыв до плота, Арлекино не поверил своим глазам: на взлетающем и оседающем на волнах единственном островке жизни сидел Шмырёв и издавая утробное рычание, обломком доски добивал своих гибнущих товарищей, цепляющихся за край плота.
-Скотина! - закричал Арлекино - Что ты делаешь?
Шмырёв посмотрел сквозь него белыми глазами и угрожающе занес доску… Ещё один несчастный с трудом ухватился за край плота и тут же, получив удар по голове, безжизненно закачался на спасательном поясе.
-Нет! - стиснув зубы, решил Арлекино, - Пусть сдохну, но только не так…- и, пробираясь между телами погибших, повернул назад. Безостановочно в ледяной воде он греб, продвигаясь в никуда, остатками сознания понимая необходимость движения и всю его тщетность. Над головой закружило солнце. Пульсируя, оно разрасталось в размерах, и, сорвавшись с неба, понеслось на него косматым огненным шаром…
-Прощай, Рио - Рита!..- бешено застучало в мозгу...- Прощай, моя девочка!..
Арлекино закрыл глаза. Мелодия фокстрота стала затихать, когда его рука коснулась чего-то упругого... Пульсирующий огненный шар приобрел очертания плота. «Мерещится»,- подумал он и, тряхнув головой, широко распахнул глаза. Над головой навис борт надувного спасательного плотика, размыто светящийся апельсиновым светом…
- Это что, правда?.. Правда!! Плотик!!!
Арлекино собрался с силами и в броске навалился на него всем телом… Плотик отскочил и, покачиваясь на волнах, стал удаляться …
-Нет! Только не это! – Арлекино рванулся за беглецом и, догнав его, вцепился в верёвочную ступеньку трапа. Подтянулся, но окоченевшие пальцы соскользнули… Отдышавшись, он ухватился за первую ступеньку рукой и, накрыв ее другой рукой, зажал пальцы на трапе, а затем резко рванулся вверх и, как хищник, вцепился в следующую ступеньку зубами. Он успел сделать это прежде, чем пальцы сами разжались… Удерживаясь на зубах, Арлекино дотянулся до следующей ступеньки. Снова рывок, и снова он впился зубами в верёвку. Не чувствуя рук, он откинул полог входа и, извиваясь змеёй, протиснулся внутрь. Под крышей горела яркая лампочка… Арлекино высунулся из плота наружу и закричал:
-Эй! Сюда! Плывите все сюда! Братва!!!
Он звал долго. Море продолжало катить ледяные волны, хлесткий ветер бил глаза, но никто не откликнулся...
Обессилев, он ввалился обратно и неподвижно сел, прислонившись к борту, пока судорогой не свело ноги. В аварийном запасе были грубые одеяла и химические грелки. Содрав с себя мокрую одежду, он растёрся колючей шерстью. Активировал грелки, обложился ими и, закутавшись в одеяла, впал в забытье.
Через несколько часов, Арлекино открыл глаза и непонимающим взглядом уставился на лампочку под потолком:
« Что это? Где это я?»
Наползая друг на друга, то, ускоряясь, то, замедляя бег, в сознании причудливым калейдоскопом проносились картины из его жизни, вплоть до катастрофы, которая вдруг отчетливо стала перед ним. Арлекино сел и, пытаясь унять нервную дрожь, плотнее закутался в одеяла.
«Надо взять себя в руки! Нельзя распускаться... Откуда здесь взялся этот плот? Наверное, его смыло с какого-нибудь корабля во время шторма и, оказавшись в воде, он раскрылся... Зажглась лампочка сроком жизни семьдесят два часа...».
Судя по надписям, плотик был шведского производства, с надувным капюшоном, рассчитанный на восемь человек с трехдневным запасом воды и еды. Здесь были спрессованные в таблетки орехи с изюмом, шоколад, запечатанная в банки питьевая вода и гелиограф для подачи световых сигналов кораблям и самолётам– маленькое выпуклое зеркало с дыркой посередине. И еще десять двухсотграммовых бутылочек с виски.
После двух бутылочек виски дрожь стала утихать, он даже немного согрелся.
«Живой… Но спасение ли это? Сколько мне придется болтаться на этом плоту? Если шторм не потопит, то когда-нибудь море выбросит его с моим телом на берег, как дохлую каракатицу…Или того хуже, подберут немцы…»
Он четко осознавал, что для него наступил обратный отсчет и, что потребуется все мужество, чтобы принять то, что ему может быть уготовано.
«Сегодня день рождения… Двадцать восемь лет… А, может и не двадцать восемь лет, а всего-то первый денек мне пошел?»
Он открыл еще одну бутылочку спиртного и чокнулся с гелиографом. С выпуклого зеркала на него смотрела небритая бочкообразная физиономия.
- Ну, с днем рождения тебя! Не приведи Бог встретить такую харю в темном переулке!
Арлекино задумался... Увидит ли он что-нибудь кроме бесконечных волн до горизонта, кроме этого плотика, который несет его неведомо куда… Вдруг он явственно увидел серые глаза Риты, её изменившееся лицо и эти слова: «С Вами не случится ничего страшного, пока я храню этот якорь!»
- Держи его крепче, девочка моя! – прошептал Арлекино и, отгоняя нахлынувшую слабость, что есть силы ударил кулаком по стенке плота: -Я вернусь! Я вернусь!..
Высунувшись из капюшона, он проорал в водную пустыню непристойную песню английских докеров и, завернувшись в одеяла, отключился...
Сквозь сон ему почудился шум дизелей и английская речь…
-Эй! Посмотри, есть там кто?
-Да, есть один, Сэр!
-Живой?..
-Нет, Сэр!..
«О ком это?» - подумал Арлекино, - «Ерунда мерещится…»- и вяло отмахнулся.
-Живой, Сэр!
Английские моряки обвязали Арлекино верёвками и начали поднимать на борт военного корабля. Болтаясь в воздухе, Арлекино недовольно сжимал кулаки и демонстрировал неприличные жесты своим спасителям, чем вызвал бурное веселье среди матросов:
- Живой! Но пьян мертвецки!
В лазарете корабельный доктор сделал ему укол. Через час Арлекино слегка протрезвел и попросил воды - внутри всё горело… Пока доктор его отпаивал, прибыл офицер и, переговорив с врачом, приказал Арлекино надеть принесённую робу. Арлекино натянул на себя одежду и, по приказу офицера, нетвёрдой походкой поплёлся за своим провожатым по узким коридорам. Офицер ввел своего подопечного в каюту капитана.
-Капитан Френсис О`Нил – Военно-морской флот Его Королевского величества. - чопорно представился высокий поджарый англичанин с непомерно большой бульдожьей челюстью и блекло- серыми рыбьими глазами. – А кто Вы?
-Я советский моряк!- как в тумане ответил Арлекино.
-Вы - немецкий шпион!
Остатки хмеля мгновенно улетучились и Арлекино закричал:
-Я советский моряк! Нас потопила немецкая подлодка! Мы шли на транспорте «Игарка» и были торпедированы у острова Медвежий… Вы можете связаться со своим штабом,- там подтвердят… Я наткнулся на этот плотик и поэтому спасся… Да вот мои документы у Вас на столе!
-Вы называете это месиво документом?- англичанин брезгливо ткнул пальцем в паспорт моряка.
-Свяжитесь со своим штабом, - там подтвердят, что нас потопили.
-Уже подтвердили. Субмарину, которая получила от Вас координаты «Игарки», мы уже ищем и, будьте уверены, найдём и уничтожим. Позавчера мы арестовали вашего коллегу. Вот с такого же спасательного плотика он передавал по рации координаты проходящих судов. Рацию он не успел потопить. Он не сообщил нам ничего стоящего, и мы его расстреляли.
-Но я не немецкий шпион! Я русский моряк!!!
-На таком безупречном английском все в Союзе говорят?
-Я говорю…
-Довольно! У Вас, возможно, будет шанс спасти свою жизнь, если сведения, которые Вы сообщите, будут нам полезны. Итак?
-Какие еще сведения?
-Для начала, - невозмутимо произнёс капитан – Когда Вас отправили на задание? Когда и в каком квадрате Вас должны будут принять на борт? Где Ваша рация? Вы утопили её?
-Да откуда у меня рация?
-Ну что же, всё ясно! Сотрудничать вы не желаете. Лейтенант! Отведите этого парня на бак и отправьте к крабам!
-Есть! - козырнул офицер и опустил руку на плечо Арлекино.
-Ни хрена себе... - опешил Арлекино, - Ну, ни хрена себе подарочек на день рождения!
Терять было нечего... Над гладью северных морей зазвенел чистый и отборный русский мат.
Отдёргивая плечо от исполнительной пятерни своего конвоира, Арлекино плотно обрисовал облик капитана, а также всех англичан с королевой-матерью во главе...
Отставить! - англичанина одолели сомнения. Ему доводилось бывать с конвоями в русских портах, и кое-что из речи пленника прозвучало очень знакомо.
-Отправить под арест до дальнейших распоряжений!
В этот день Арлекино родился в третий раз…
***
На следующий день Арлекино вновь доставили к капитану. О`Нил попыхивал трубочкой в приоткрытый иллюминатор.
-Присаживайтесь…- он кивнул головой на кресло. - В Лондоне связались с Советским представительством. Там подтвердили, что Вы числитесь в Мурманском пароходстве. Я сожалею по поводу вчерашнего инцидента…
С этими словами капитан плеснул бренди в серебряные бокалы и с вежливой улыбкой протянул один из них Арлекино…
-А я, в свою очередь, сэр, хочу поблагодарить Вас за моё спасение. Спасибо! Но, когда Вы приказали меня расстрелять, у меня нервы расшатались… Так что и Вы меня извините.
Ирландец добродушно улыбнулся.
- Мои сожаления… Но всё было не в Вашу пользу… Предлагаю полечить расшатанные нервы и выпить за нашу победу!
-Наша победа обязательно будет! - Арлекино поднял свой бокал.
Угостив русского моряка сигарой, капитан сообщил:
-Мы идём в Англию. Там я Вас передам вашим. Но мне сейчас нужен рулевой. Вы согласны на время нашего рейса стать членом моей команды?
- Дело знакомое... Буду рад помочь союзнику!
***
Рейс прошел без приключений и через две недели британский эсминец благополучно прибыл в английский порт Саут- Шилдс.
В Советском представительстве Арлекино прошёл окончательную проверку, выправил новые документы и получил направление на корабль «Ветлуга», стоящий на ремонте в сухом доке Саут- Шилдса.
-Любят меня старушки!.. – вздохнул Арлекино, взглянув на потрёпанную долгим временем и тяжёлым трудом посудину. Он поднялся на борт и доложил капитану о своём прибытии.
-Пойдёте вторым штурманом, а пока обживайтесь - ремонт продлится месяца два, не меньше… Обожженное лицо капитана стало неподвижно:
- Слышал, немцы вас искупали в районе Медвежки?
- Было такое… Погибли все… Вот только я…
-Да… - тихо произнес капитан - Понимаю… Ты только не вини себя, что один в живых остался…
- А как жить с этим, знаете?
- Просто жить и всё. Достойно жить...
Вливаться в новый коллектив было делом привычным. После одного- двух рейсов экипаж расформировывался, и моряки распределялись на другие суда. Матросы вскоре окружили Арлекино и, затаив дыхание, слушали рассказ «свежевыловленного утопленника», понимая, что каждый из них может оказаться на его месте... И тут раздалось:
- Ба! Арлекино! Здорово, заяц нечёсаный!
С широкой улыбкой, в своей неизменной мичманке с красным совторгфлотовским вымпелом на околыше, к нему направлялся механик, знакомый ещё по «Спартаку». Это был Испанец, прозванный так за то, что постоянно приправлял свою речь испанскими словечками, не вдаваясь в их смысл. С первой встречи у них завязалась взаимная пикировка, имеющая переменный успех и это скрашивала нелёгкие будни экипажа.
-Братва! Эстренимиенто! Перед вами знаменитый артист балета, изгнанный из Мариинки за аморалку и сосланный в торговый флот!.. - взял с места в карьер Испанец.
-Оно заметно! - скептически отозвались матросы, окидывая взглядом фигуру Арлекино.
-Да я сам видел его в "Лебедином озере». Зрелище незабываемое! Сейчас изображу!..
Испанец достал блокнот и принялся быстро рисовать. Через минуту он протянул листок соседу. Это была мастерски сделанная карикатура: - Арлекино в белой балетной пачке на кривых ногах лихо отплясывает танец маленьких лебедей с тремя балеринами и, при этом, держит свои руки гораздо ниже талии своих партнёрш. Подпись под этим шедевром гласила: "Арлекино - Прима балерина!". Под матросское ржание листок обошёл всю компанию и дошёл до Арлекино.
Он расхохотался и, протягивая рисунок Испанцу, потребовал:
-А где же роспись автора? Давай подписывай на память! Ну, а за мной, сам знаешь, не заржавеет!
-Размечтался! Не выйдет - я буду настороже!
-Сторожила мама дочку!.. - многообещающе подмигнул Арлекино гогочущим матросам.
Прошла неделя, и Испанец всё же расслабился. Пришла пора действовать. Перед обедом Арлекино заглянул на камбуз: работа там кипела вовсю. Пузатый кок, сверкая огромным ножом, лихо рубил капусту. Тут же на дуршлаг откидывал рис, солил, перчил, и руки его мелькали, как щупальца осьминога… Он обрадовался нежданному собеседнику и, не отрываясь от дел, сходу выболтал все корабельные сплетни… Дождавшись паузы, Арлекино за банку тушёнки пообещал познакомить кока с развесёлой девицей в Мурманске. И с этой банкой он и отправился на берег. Путь его лежал в маленький магазинчик в припортовой зоне...
Время военное... Всё по карточкам, а их у Арлекино не было. Он ни с чем вышел из магазина на улицу и закурил. Одноногий угрюмый детина на костылях, с красным носом и торчащими соломенными волосами, приблизился к нему. Всё в нём выдавало давнего ценителя крепких напитков.
"Вылитый Джон Сильвер"... - решил Арлекино. Флибустьер остановился в паре шагов, тоже закурил и оценивающе посмотрел на моряка.
-Эй, парень! - хрипло обратился он к Арлекино, - Я вижу, ты здесь не нашёл того, что искал. Что тебе нужно? Мануфактура, еда, выпивка, сигареты, девочки?..
-Неплохой выбор! Хотелось бы взглянуть! - ответил Арлекино.
-Следуй за мной...- буркнул одноногий и снайперским щелчком отправил окурок в бродячую кошку, отчего та с истерическим мяуканьем полезла на старый вяз... Усевшись на корявой ветке, кошка недобрым глазом проводила странную парочку.
Они остановились возле двухэтажного жилого дома. Флибустьер постучал условным знаком. Звякнув колокольчиком, дверь отворилась, и вокруг Арлекино запрыгал вёрткий хозяин,- судя по виду и выговору, француз. На ломаном английском тот затараторил, что он- де счастлив видеть у себя героического моряка и, что уважаемый господин моряк найдёт в его магазине любые деликатесы, которыми на всю Англию славится его магазин. Одноногий проковылял к шкафчику, достал оттуда виски и налил себе в стакан.
-Были времена, когда я и не притронулся бы к этому мерзкому пойлу...- проворчал он, опрокидывая в глотку добрую порцию виски, - Я привожу к нему шикарных покупателей, а он травит меня этой дешёвой бурдой!
-Всё, Джонни! Иди, работай! - хозяин спрятал бутылку в шкафчик и снова засуетился вокруг Арлекино, предлагая различные товары.
-Сыр есть? - прервал его щебетания Арлекино.
-Огромнейший выбор! Прямо из Франции! Знаете, англичане не умеют делать сыр! Они вообще ничего не умеют делать, кроме своего пудинга. О-о- о! Как они себя обкрадывают...
После пяти минут стремительного монолога, Арлекино узнал, что Лангедок, откуда родом хозяин, - столица сыра. И сыропроизводители со всего мира, оказывается, всегда консультируются лично с ним по поводу качества сего продукта. А если его что-то не устраивает, то попросту закрывают свои заводы…
-А может мсье, купит замечательный хомут? А ещё есть потрясающие оленьи рога! Прямо из Лапландии!
-Когда женюсь,- и то, и другое у меня будет совершенно бесплатно! - улыбнулся Арлекино, - Мне нужен только сыр. У меня сегодня романтическое свидание. Вино есть, а сыра нет! Вы меня понимаете?
-О, конечно! Понимаю и поздравляю! - с этими словами француз королевским жестом указал на прилавок, где, среди всего прочего хлама, приютились три жалких кусочка сыра с печально пожелтевшими краями.
Привередливо осмотрев сырные изыски, Арлекино остановил свой выбор на затхлом куске, покрытом плесенью.
- Первым делом понюхать надо! – заявил Арлекино и, втянув в нос нечто среднее между запахом грязной солдатской портянки и прелой навозной кучи, уверенно изрек:
-Вот то, что надо!
-О! Мсье, оказывается, гурман!
-Ещё какой! - отозвался Арлекино, - Сколько стоит?
Назвав заоблачную цену, француз с обожанием уставился на покупателя. Арлекино предложил обмен на тушёнку. С деланным огорчением хозяин согласился, уверяя, что готов полностью разориться, лишь бы сделать приятное господину моряку. Словно священнодействуя, он отрезал кусочек размером со спичечный коробок, ловко завернул его в тёмную бумагу и преподнёс Арлекино, заверив, что на свете нет ни единой красотки, которая не отдалась бы за такое сокровище...
-Кто бы сомневался – охотно согласился тот, украдкой смахивая слезу и делая "полный назад".
На корабле Арлекино тайно проник в пустую каюту номер три, где обитал Испанец с тремя механиками. Залез на шконку и изолентой прилепил сыр к вентиляционной трубе под потолком. Убедившись, что сюрприз незаметен, прямиком отправился к судовому врачу.
-Аа-а!- засмеялся доктор - Наш новый второй штурман! Наслышан, наслышан... Что случилось? Понос? Золотуха? - спросил он, пристраивая банку на спину лежащего на кушетке боцмана.
-Ни того, ни другого… Просто зашёл познакомиться...
-Фишман Иосиф Семёнович, - доброжелательно представился врач, поднося полыхающую синим пламенем ватку на корнцанге к очередной банке. Ловко добавив её в сверкающую «компанию» на боцманской спине, он весело сказал:
-Странная штука- жизнь! Вы будете смеяться, но меня с моей фамилией хотели отправить на рыбачий траулер, но я таки почти устроился на фешенебельный лайнер. Если бы не война, не пришлось бы мне ошиваться на этом "коммерсанте" и спасать доходяг от кашля.
Из-за огромного живота боцмана, его зад возвышался на кушетке, как Эверест. Обладатель всех этих достоинств заёрзал на кушетке и проворчал:
-Ну, хватит уже!..
-Лежать! - прикрикнул врач, накрывая простынкой широкую боцманскую спину, - Не то ещё пиявки назначу!
-Не надо! Я эту гадость с детства не переношу...- буркнул боцман.
-И этого жалкого трусишку зовут Львом! Полюбуйтесь Львом Тимофеевичем, нашим боцманом... Прошу любить и жаловать! Пиявочек козявочек боится!
-Бурыкин - пробурчал Лев. – Я, между прочим, в тайгу с рогатиной на медведя хожу, а вот пиявок этих не терплю. И пауков тоже... Эти твари не лучше Гитлера. – И резко меняя тему, обратился к Арлекино. - С пароходом уже понюхался?
-Да. Пароход неплохой… Прогулялся по кубрикам, со всеми, вроде как, познакомился. А насчёт "понюхался" – это точно, везде аромат висит… Оно, понятное дело, не барышни живут, но вот третья каюта просто «туши свет» - вонища убийственная! Буду обходить стороной.
-Видать крыса там сдохла. Это бывает...- ответил Лев – Надо ее найти, да за борт!.. Сейчас схожу и устрою аврал!
-Прямо в банках пойдёшь? - поинтересовался доктор.
-Как снимешь, так и схожу...- сбавил обороты боцман.
-Вместе сходим! Всё же гигиена среды обитания в мои функциональные обязанности тоже входит.
-Куда оно тебе входит? - ехидно поинтересовался «царь зверей».
-А как насчёт пиявок? - живо осведомился доктор.
-Ну, хватит уже!.. - сдался боцман.
- То-то же! Вот он у меня где! - врач демонстративно сжал кулак и подмигнул Арлекино.
В третьей каюте наступили нелёгкие деньки! Под контролем боцмана каждый сантиметр помещения был тщательно исследован бедными механиками на предмет дохлятины... Бесполезно!
-Мойтесь, паразиты! - с этими словами Лев выдал им четыре куска хозяйственного мыла, - Чтобы бы к утру каюта блестела, вещи были перестираны, а бельё сейчас поменяю вне графика! Освинели совсем! Чтобы завтра здесь был горный воздух! Приду- проверю!..
На следующий день толстый нос боцмана просунулся в каюту механиков и уловил всё тот же тошнотворный запах, несмотря на открытый иллюминатор.
-Всё понятно! Мыться будете три раза в день! Быстро в душ, канальи! - и погнал несчастных механиков в «кузницу гигиены».
Арлекино не сомневался, что лучшего «радио», чем кок, на корабле нет... Под большим секретом, он поделился с ним своей проделкой, пообещав через пару дней закруглить эту историю. Кок поклялся, что будет молчать, как рыба. И мучительно сдерживал своё обещание целых полчаса, но потом его прорвало... Равнодушных не оказалось: каждый матрос счёл своим долгом заглянуть в злосчастную каюту и, к великой ярости её обитателей, ляпнуть что нибудь сочувственное.
На третий день, сразу после завтрака, Арлекино доверительно поинтересовался у Испанца:
-Как дела?
-Эстренимиенто! Представляешь, воняет дрянью какой-то в каюте. Думали, может крыса сдохла? Искали, но не нашли. Тимофеич озверел вконец и устроил банно-прачечный террор. Сил больше нет! Что делать - не знаю...
-История...- туманно протянул Арлекино - Похоже, у вас нечистый дух завёлся. Только ты не смейся! Есть такое необъяснимое наукой явление. Я с этим сталкивался: на родине, на Кавказе... Там такое случалось… Бывало, люди мучаются неделями, пока колдуна не позовут. Кроме шуток! Я сам видел, как это делается. Вроде бы ничего сложного... Простейший обряд, а духа - как не бывало! Мистика это всё, конечно, но без колдуна, похоже, тебе не обойтись...
-Арлекино! Выручай! Проведи сам этот обряд! Ты же, говоришь, видел и знаешь как! - взмолился измученный механик.
-Ты что, спятил? У меня на носу приём в партию, а ты подбиваешь меня заняться чертовщиной. Потерпи до Мурманска - там найдёшь колдуна. Он всё исполнит в лучшем виде! А может, тебя переведут на другой пароход, и всё! А может...
-Арлекино! Это ты спятил! Отсюда, после ремонта, мы идём в Америку, а в Мурманск попадём, самое раннее, через полгода!!! - заорал Испанец, - Ну что тебе стоит? - взмолился он.
-Ладно! Я попробую... С тебя потребуется большая жертва, иначе ни хрена не получится... Гони фуражку!
-На! - Испанец решительно снял с головы свою драгоценную мичманку.
-Идём! Будешь охранять свою вонючую пещеру и до окончания обряда никого не пускать... Нужны свечки!
-Где же я тебе их возьму? - удивился механик.
-Тогда - спички!
-Это есть! Держи коробок. А зачем?
-Вместо свечек! - отрезал Арлекино.
-Понял! - кивнул вконец обалдевший Испанец.
Через пять минут все свободные от вахты матросы, столпились у третьей каюты поглазеть на спектакль.
Арлекино вошёл внутрь и приказал:
-Принимай вахту! Никого не впускать! Постучу три раза - откроете!
У двери тотчас плечом к плечу стеной встали механики со злобными физиономиями...
Без спешки Арлекино достал припрятанный сыр и выкинул его в открытый иллюминатор. Перекурил, затем трижды постучал и вышел, устало отирая лоб.
-Всё! Еле выгнал! Дух не хотел уходить...- обессилено прошептал он и, пошатываясь, удалился.
Испанец настороженно просунул голову в каюту, принюхался и пробормотал:
-Чертовщина, конечно, но уже не так воняет!
Когда склянки пробили "обед", на Арлекино налетел радостный Испанец и возбуждённо проорал, что всё сработало:
-Арлекино! Ты меня спас! Представляешь, получилось! Ушла вонь! Вот и не верь после этого чудесам! Что ржёте, идиоты? – переключился он на матросов - Как бы плакать не пришлось! Сказано вам - коли нечистого изгоняют,- он по соседству селится! Не верите?
-Баста! Кончай блажить! Забирай назад свою шляпу и выброси всё из головы... - сжалился, наконец, Арлекино.
-Ты что? А вдруг эта зараза вернётся? - испуганно возразил механик, взъерошивая пятернёй светлые волосы и становясь похожим на встревоженную птицу.
-Не бойся, не вернётся! Шутка это была, шут - ка! Нечистый дух улетучился через иллюминатор вместе с сыром, который я тебе три дня назад прилепил к вентиляционной трубе! Зато ты помылся, и в кубрик зайти приятно.
-Ах, ты, бога, душу, мать! - взревел Испанец, надвигаясь на Арлекино.
Арлекино попятился: - Спокойно! Предупреждаю... - У меня первый разряд по боксу! Счёт: один- один! Шутка на шутку - братве оттяжка!
Механик растеряно остановился, потом, хлопнув себя ладонью по лбу, расхохотался:
-Ну, как же я так купился? Расслабился с тобой, как ребёнок! Ладно! Прикол за мной... - пообещал он.
-Держи свою драгоценность! Ты без своей мичманки, как пароход без трубы!
Под общий гогот матросов Арлекино водрузил ее на голову Испанца… Веселье прервало сообщение капитана по громкой связи: «всем собраться на главной палубе!». Капитан вышел к матросам в сопровождении англичан и советского торгового представителя.
-Товарищи моряки! - сказал капитан, - нашим английским друзьям нужна помощь. Надо перегнать судно из Саут-Шилдса в Абердин, а людей в команде не хватает. Рейс короткий. Обратно доберетесь на поезде… Нужны добровольцы! Добровольцы есть?..
Арлекино сделал шаг вперёд, за ним вышли ещё несколько матросов…
-Маловато желающих, товарищи!.. Маловато!..
-Разрешите обратиться, товарищ капитан! – бодро произнёс Арлекино, и глаза его хитро заблестели.
-Разрешаю…
-Нельзя - ли договориться с союзниками о выдаче нам удвоенной порции рома в пути? Исключительно по причине сильной простуды абсолютно всего экипажа из-за неблагоприятного английского климата…- невинно поинтересовался Арлекино и закашлялся…
-Так, Арлекино, я твою простуду быстро вылечу под арестом! - нахмурился капитан. Англичанам тем временем растолковали просьбу. Улыбнувшись, один из них что-то сказал советскому представителю. Тот объявил:
- Нет проблем! Будет вам двойная норма!
Раздалось оживлённое перешёптывание и смешки… В следующее мгновение экипаж «Ветлуги» в полном составе сделал шаг вперёд…
-Аа-а! Прохвосты!.. Размечтались! - сложившаяся ситуация позабавила капитана, но на его обезображенном ожогами лице это нисколько не отразилось.
- Нашим союзникам требуется всего пятнадцать моряков, а не орава «сильно - простуженных» клоунов!.. Арлекино! Брось жребий среди волонтёров и со списком ко мне! - приказал капитан.
***
Команда добровольцев отправилась на английское судно. На «Джассоне» заканчивались последние приготовления к выходу в море. Арлекино назначили третьим штурманом, и он осваивался на новом месте, присматриваясь к капитану- англичанину и его старпому… По палубе сновали матросы разных национальностей и разных цветов кожи.
Огромный украинец Петро Тычина ткнул Арлекино локтём, добродушно прогудев:
- Дывись, який интернационал!..
-Так и пришибить недолго! - морщась от боли, потёр плечо Арлекино:- Перекормила тебя мамка галушками…
-Не журись… Я ж тильки трохи!..- искренне огорчился гигант.
-Трохи, трохи... И чего ты в моряки подался? Твоё призвание медицина. Работал бы Рауш-наркозом! Цены бы тебе не было…
Тычина засопел, раздумывая отшутиться ему или же разозлиться. При его богатырской стати мало кто мог рискнуть напомнить ему о недавнем случае с этим Рауш-наркозом.
Та история началась с того, что у Тычины разболелся зуб. Были опробованы самые верные средства: полоскания полости рта отработанным машинным маслом, сало на зуб, тепло, лед, чеснок на запястье... Но проклятый зуб болел всё сильнее и сильнее. Пришла пора сдаваться доктору Фишману.
-Что беспокоит? - спросил врач.
-У-у-у!!! - ответил Тычина, неопределенно тыкая пальцем в щербатый рот.
-Тебе повезло! - ободрил его доктор - Мне нет равных по зубному делу!
Доктор нагло соврал. Эту область медицины он представлял себе весьма смутно, но показать этого не мог.
-Садись в кресло! - он указал на деревянный трон.
Тычина осторожно опустил зад в прокрустово ложе и напряженно замер.
За спиной Тычины доктор полистал справочник и, найдя нужный раздел, забормотал: - Люксациo, ротацио, экстракциo... Ага, всё понятно, - качаем, крутим и удаляем! Так - так...
-Открой рот, и покажи, где болит - приказал эскулап.
- Везде!! - завыл Тычина.
-Тогда я постучу по зубам зеркальцем, а ты скажешь где больно...
Вскоре Тычина подпрыгнул в кресле и доктор радостно констатировал:
- Всё ясненько! Первый бикуспидат! Сейчас удалим!
Фишман набрал в шприц новокаин и впрыснул в десну.
-Чувствуешь, как боль отступает?
-Не-а...
-Хм... Подождем пять минут.
Но ни через пять минут, ни через десять легче не стало.
- Ничего, ничего! Сейчас еще добавим новокаинчика и легко, я бы сказал, изящно, - удалим твой зуб.
Доктор вкатил еще дозу и через несколько минут испытующе посмотрел на пациента.
-Ну, как?
-Кажись, трохи полегчало...- неуверенно ответил пациент.
-То-то же! Со мной, брат, не пропадешь! А теперь берем щипчики и...
-А-а-а!..- завопил Тычин - Больно!!!
-Какие мы нежные! Ну ладно, ладно! Местная анестезия тебя не берет - общий наркоз дадим.
-Дайте!- утробно взмолился Тычина и закивал, придерживая рукой щеку.
Доктор смочил эфиром марлевую салфетку и прижал её к носу пациента.
-Дыши!.. Глубже!!! - приказал он.
Глаза здоровяка сначала повеселели, затем осоловели и, наконец, закрылись.
-Готовы «пестики-тычинки»! - довольно промурлыкал доктор и, вставив между зубами деревянную чурочку, поднес щипцы к зубу. - Сейчас мы его! Люксациo...
Больной широко распахнул глаза, и, выплюнув чурку, взвыл, отбивая своей лапищей руку доктора.
-Ты что? - удивился врач, - спи, давай!
-Не можу-у-у-у!
-Ну, на еще подыши! Только не халтурь!
В глазах пациента отчаяние вновь сменилось весельем, а потом безразличием... Он затих.
-Готов родимый! - доктор полез в рот пациента и вставил чурочку. - Сейчас! Сейчас! Люксациo, ротацио...
-А-а-а! - заорал Тычина, отбиваясь от врача.
Снова Тычина дышал через марлечку, вроде засыпал,- но едва доктор дотрагивался до зуба, тут же подпрыгивал. Так продолжалось до тех пор, пока доктор сам, надышавшись эфиром, не выронил склянку. По лазарету поплыл резкий запах. Доктор захлопнул иллюминатор и заявил:
-Будешь принимать эфирную ванну! Общую! Подними правую руку вверх и держи её так! Будто клянёшься!
-Зачем? - промычал Тычина.
-Так надо! - приказал доктор и вышел. Через дверной иллюминатор он наблюдал за пациентом. Рука опустилась, но не скоро.
-Ага! - возрадовался эскулап, - спи моя радость, усни! Но, однако, какой мощный организм!..
Он удивился еще больше, когда, приблизившись к Тычине, встретил его подозрительный взгляд.
- Я думал ты уснул! Руку- то зачем опустил?
-Затекла...- пробубнил Тычина.
-Ну, ты просто уникум! - почесал в затылке врач, - Анестезия тебя не берет, наркоз тебя не берет. Ладно, будем считать, что это была премедикация. Сейчас хлопнешь таки спирту!
Фишман отмерил в большую кружку сто граммов. Критически посмотрев на богатыря, добавил еще сто и разбавил водой.
-Пей одним духом! Держи ватку, занюхаешь!
Тычина выпил и втянул воздух. Ватка влетела в широкую ноздрю.
-Верни казенное добро! - дурашливо завопил доктор, - ну ладно, открывай свою варежку!
Тычина раскрыл рот. Доктор приладил щипцы и повис на них...
-А-а-а! - заблажил Тычина.
-Терпи! - прорычал доктор.
-Не можу! - взревел Тычина, отбросив врача в дальний угол.
-Ну, все! Остается Рауш-наркоз! - медленно проговорил врач, поднимаясь и отряхивая халат.
-А шо це таке? - спросил Тычина, недоверчиво глядя на своего целителя.
-Тебе понравится! – туманно пообещал врач.
-Ну, дык, давай... - согласился измученный Тычина.
-Сиди и не оборачивайся! - приказал врач. Он достал затейливую конструкцию - хромированную железяку цепочкой соединенную с кожаным мешком, набитым свинцовой дробью.
Когда-то этот прибор изобрел немец по фамилии Рауш и успешно применял в своей врачебной практике. В нужный момент он подмигивал санитару, и тот бил этим прибором пациента по голове. Больной терял сознание, и этих нескольких минут было достаточно для проведения простых хирургических манипуляций. Средство зарекомендовало себя как надёжное, крепкое, верное! В дальнейшем этот естествоиспытатель усовершенствовал своё приспособление: на ручке появилась шкала, и длина цепочки с мешком охотничьей дроби регулировалась в зависимости от веса пациента.
Наш доктор работал без ассистента. Он выставил прибор на шкалу "больше ста килограммов" и сзади подкрался к Тычине.
-Болит? - участливо поинтересовался он.
-Ой, мамо...- заскулил здоровяк.
-Сейчас таки всё пройдёт! - многозначительно пообещал доктор и, с размаху, огрел своего пациента тяжёлым мешком по голове.
Тычина побагровел: - Ты чо?..
Доктор тут же выдал новую порцию Рауш наркоза, и Тычина затих.
-То-то же! Приступим! Люксациo, ротациo... Опа! Экстракциo! Есть! Легко и изящно!
Победно держа зуб в щипцах, доктор похлопал Тычину по щекам, приводя его в чувство.
-Видал, какие корни? - довольно промурлыкал доктор, явно гордясь своим мастерством.
-Ой, еще шибче болит! - неожиданно завопил гигант, хватаясь за щёку.
Доктор вздёрнул мохнатые бровки: - Не может быть!
-Ах, ты фашисткая морда! - взвыл хмельной Тычина, поднимаясь и сжимая пудовые кулаки.
-Ну, бывает...- неуверенно предположил доктор, пятясь к дверям, - Что не один зуб болит, а два... А то, бывает, и три подряд...
-Я тебе зараз уси зубы повышибаю! Шо бы не маяли николы!
Что-то подсказало доктору:- пора уносить ноги! Он выскочил на палубу и, наткнувшись на Арлекино, на ходу прошипел: - Ты меня не видел!
Следом с окровавленным ртом тяжело вывалился пьяный Тычина.
-Где?.. Где этот клятый убивец? - прорычал он, обращаясь к Арлекино.
-Какой убивец? - непонимающе спросил Арлекино.
-Лекарь наш. Покойный!
-Туда побежал! - махнул в другую сторону Арлекино, - А покойный-то почему?
-Таму, што зараз забью!!! – дохнул алкогольными парами Тычина и грозно потопал в указанном направлении.
-Вот дела! - развёл руками Арлекино.
История завершилась благополучно - выручила цеховая солидарность. Доктор с другого судна под хлороформом избавил беднягу от страданий, а Тычину с тех пор за глаза прозвали "Рауш наркоз". Эта история сильно на него повлияла: по утрам и на ночь он стал тщательно вычищать оставшиеся зубы...
***
«Джассон» стоял в порту, готовый в любую минуту выйти в море.
Капитан "Джассона" дожидался ненастья. При ясном небе и спокойном море судно являлось прекрасной мишенью для немецких подводных лодок и, когда, наконец, заштормило – он приказал отдать швартовы и взять курс на Абердин.
С каждым часом шторм усиливался. Пароход сильно болтало - килевая качка сменялась бортовой, волны накатывались с разных сторон, сталкиваясь друг с другом. Это была так называемая "мёртвая зыбь" - сущее наказание для моряков. Вскоре добрая половина команды повисла на леерах, отдавая морю недавний ужин... Заметив удивлённый взгляд Арлекино, капитан развёл руками и пояснил, что экипаж, в основном, набран из безработных и далёких от моря людей. Посочувствовав капитану, Арлекино потянулся за картой и в этот момент судно содрогнулось. Кубарем покатились вахтенные. Арлекино подбросило в воздух. Он упал, ударился головой. Когда очнулся - на мостике никого не было, а судно сильно кренилось. Арлекино выбрался на палубу. «Джассон» еле держался на плаву, носовая часть уже ушла под воду. В сумерках едва различались удаляющиеся шлюпки с матросами… Времени на размышления не оставалось, и Арлекино прыгнул за борт. Ледяная вода Северного моря обожгла тело и сбила дыхание.
-Надо догнать шлюпки!.. - тревожно забилось в голове, - Где же они? Где?.. Не видно!
Штормовой ветер вздымал высокие валы и обрушивал потоки студеной воды. Задыхаясь в пенных брызгах, Арлекино силился разглядеть шлюпки.
Он наткнулся на покорёженную взрывом трюмную лючину и ухватился за неё. Внезапно темноту прорезал луч прожектора субмарины. Заскользив по волнам, он высветил уходящий под воду «Джассон» и остановился на шлюпках. Раздалась пулемётная очередь, и одна лодка пошла ко дну… Луч переместился и вновь застрочил пулемёт… Ещё одна шлюпка пошла ко дну, потом еще и ещё… Последнюю шлюпку топить не стали. Подлодка неспешно приблизилась к ней, и сквозь штормовой рев до Арлекино донеслись обрывки немецкой речи. Взлетая на гребне волны, он видел, как под ярким светом на палубу загнали и выстроили в шеренгу матросов с «Джассона». Вновь ударил пулемёт, и тела повалились в море. Прожектор заскользил по волнам и, ослепив Арлекино, остановился на нём. Он зажмурился и начал прощаться с жизнью… Через несколько минут к нему подплыла шлюпка и под угрожающее:
-Los, los! Komm jetzt schnell! Treckige schwein! - Арлекино выдернули из воды. Удар прикладом, - и он оказался на дне шлюпки. Тяжёлый сапог наступил ему на живот… Потом его перетащили в тускло освещённое нутро подводной лодки. Прежде чем за его спиной с грохотом закрылась клинкетная дверь, он успел заметить в сумраке клетушки ещё двух пленников…
***
В полной темноте Арлекино коснулся ближайшего собрата по несчастью и хрипло спросил:
-Эй, браток! Ты Русский?..
-No, comprane pas!
-Are you French?
-French... No english ...
-Понятно, с тобой не поговоришь по душам… Ну, а приятель твой?
Арлекино потормошил второго… Тот оказался бельгийцем и английский язык тоже не понимал. Незадача…
Прошло около суток. О них, казалось, забыли. Лодка то всплывала, и тогда начиналась сильная качка, грохотал дизель, заряжая аккумуляторы,- то снова погружалась. Время тянулось бесконечно… Пленники пребывали в полуобморочном состоянии,- недаром говорили, что потопление в северных морях практически всегда заканчивалось сумасшедшим домом для выживших…
Хотелось есть. Арлекино пошарил по карманам и обнаружил слипшуюся шоколадку. В темноте, на ощупь, он аккуратно разделил ее на три части. Каждому досталось по маленькому кусочку.
Вибрация корпуса лодки стихла, и вскоре пол стал слегка покачиваться…
-Похоже - прибыли…- подумал Арлекино.
-Los! Los! Schnell! - с грохотом распахнулась дверь, и троих пленников, толкая карабинами, погнали по отсекам с круглыми люками до центрального, к рубочному трапу наверх. Арлекино глотнул пьянящую свежесть ветра, и у него закружилась голова…
-Halt! - конвоиры приказали не двигаться с места. Для убедительности каждому пленнику достался удар прикладом по плечу.
Арлекино осмотрелся… Место, куда их доставили, он узнал – это было устье Эльбы. Он бывал здесь, еще во время практики они ходили сюда на паруснике. Сквозь облака скупо проглядывало солнце, накрапывал мелкий дождик. Под ногами постанывал сырой деревянный настил длинного причала, рядом покачивалась светло-серая сигара субмарины. Из подъехавшего грузовика спрыгнули немецкие матросы и, перегрузив в подлодку ящики, быстро уехали. Приняв груз, субмарина отошла от причала и направилась в море. Прибыл взвод автоматчиков во главе с офицером и выстроился вдоль причала.
«Их что, по наши души вызвали? Но зачем так далеко надо было нас тащить, чтобы расстрелять? Тогда почему нас держат здесь и никуда не ведут? Неужели…»
Арлекино вспомнил сумасшедшего, которого видел в Саут-Шилдсе. Нацисты ставили на нем опыты. Каким-то чудом ему удалось сбежать из лаборатории, но он так и остался идиотом. «Не для таких ли опытов и нас заготовили?»
Большой катер стремительно вылетел из тумана и, сбавляя обороты, подошел к причалу. С его борта ловко спрыгнул матрос и набросил швартовый конец на чугунный кнехт. Завёл на катер сходни. По ним степенно спустились два офицера с кожаными портфелями в руках. Командир взвода вытянувшись по струнке, отдал команду и приветственно вскинул руку. Обменявшись парой коротких фраз, прибывшие офицеры в сопровождении автоматчиков по длинному причалу направились на берег. Пленники остались на пристани под охраной двух конвоиров. Совсем близко на малых оборотах тарахтел катер. На мостике, переминаясь с ноги на ногу, стоял офицер с рыцарским крестом на шее и время от времени брезгливо поглядывал на пленников.
Посмеиваясь, конвоиры закурили… Особенно их потешала нелепая кривоногая фигура Арлекино… Один из них направил на моряка дуло автомата и произнёс международное:
-Пуф- пуф!
Второй охранник глумливо изобразил петлю вокруг шеи…
«Да понятно - не на блины позвали… А катерок знатный»… - подумал Арлекино - «Так… Здесь двое. На катере офицер и матрос. Внутри наверняка еще немцы… Но как мне своим намекнуть?»
Арлекино скосил глаза на бельгийца и француза; те стояли сгорбленные и понурые, лица в кровоподтёках, одежда в лохмотьях… «Хотя ничего - ребята, похоже, крепкие. Надо рискнуть»…
Жестами Арлекино попросил у конвоиров закурить… От удара кованого сапога в живот он согнулся и со стоном повалился. Охранники захохотали... Продолжая корчиться, Арлекино осматривался – на причале кроме них никого не было. Он напряженно и выразительно посмотрел на француза. Затем его красноречивый взгляд переместился на бельгийца. После он кивнул на катер и уже вопросительно посмотрел на своих товарищей. В глазах француза и бельгийца вначале мелькнуло недоумение, сменившееся сомнением, но уже через секунду Арлекино прочитал в них ответную решимость. Он с трудом поднялся.
Офицер на мостике катера стоял к ним спиной… Напряжение достигло предела. Вот сейчас! Вперёд!!!
В прыжке Арлекино уложил одного автоматчика ударом кулака. Француз и бельгиец навалились на второго. Вырвав автоматы у оглушённых солдат, вся троица пулей влетела на катер. Арлекино бросился на мостик, двое других вниз, в салон… Распахнув дверь, русский моряк сбил с ног немецкого офицера, ударив его автоматом по голове, когда тот уже доставал из кобуры «Вальтер»… Из каюты выскочил бельгиец и, спрыгнув на пристань, сбросил концы с кнехтов. Вскакивая на борт катера, он махнул рукой.
Арлекино дал «полный вперёд». Взревел двигатель... Утопив корму в белых бурунах, и задрав носовую часть с начертанной на ней свастикой, катер на секунду замер… А затем, сорвавшись с места, помчался в открытое море. На берегу завыла сирена…
-Погибать так с музыкой! - крикнул Арлекино и крепче сжал руль… С берега открыли стрельбу. Пули зацокали по корпусу. Тенькнув, на мелкие осколки разлетелось боковое стекло на мостике… Пригибаясь, Арлекино маневрировал, сбивая прицел стреляющих по катеру. Впереди – полоса тумана, она совсем близко, но до нее еще надо добраться. Все ближе и ближе и, наконец, беглецы исчезли в тумане без следа…
Бельгиец с французом поднялись на мостик. Страх сменился возбужденным восторгом. С ликующими воплями они обнимали своего капитана, похлопывая друг друга по плечу…
-Тише, идиоты! Опрокинемся к чёрту!.. Катер на полном ходу! - проорал Арлекино. Похоже, пришла пора познакомиться поближе…
-Арлекино! – ткнул он себя в грудь.
-Жан! – в горделивом поклоне представился бельгиец.
-Жак! - сияя от счастья, крикнул француз…
-Порядок! Слушайте, черти, мою команду! Жаль - не понимаете ни хрена… Курс на Англию! Скорость пятнадцать узлов… Скоро будем на месте, если конечно, горючки хватит, да туман не рассеется, да, и вообще, если повезет…
Жак жестами объяснил, что внизу двое связанных немцев. Сбавив обороты двигателя, Арлекино передал руль французу и вместе с Жаном отволок с капитанского мостика оглушённого офицера вниз к остальным пленникам. В салоне катера было тепло. Обшарив шкафы, они нашли сухое добротное бельё. Подмигнув Жану, Арлекино сбросил с себя мокрые лохмотья. Натянул кальсоны и рубашку, а затем стал стаскивать форму с офицера. Тот пришёл в себя и стал отбиваться, но, получив короткий удар, снова отключился. Арлекино надел на себя офицерскую форму и вложил «Вальтер» в кобуру портупеи. Нацепил на шею крест.
-Ну что таращишься?- спросил он бельгийца, - Что если нарвёмся на немцев? Так у нас хоть какой-то шанс будет прорваться. Промычим что-нибудь на глухо-немеческом, да ещё одетые в их одёжки, авось проскочим! А-а-а… Балда, не понимаешь… Как тебе объяснить?
Арлекино потыкал пальцем в сторону пленных, а затем в сторону моря, и сделал страшные глаза… Бельгиец, наконец, сообразил и, кивнув в ответ, стал развязывать пленников. Под дулом автомата заставил их раздеться и сам облачился в немецкую форму. Взглянув на переодетого Жана, Арлекино дурашливо рявкнул:
-Гитлер капут!
Жан заржал в ответ:
-Капут!
Посмеиваясь, они вернулись к мостику и распахнули дверь... В этот момент, увидев двух «гитлеровцев», француз бросил штурвал и нажал на курок автомата. Катер, потеряв управление, резко качнулся, спасая жизнь вошедшим - пули просвистели у них над головой… Все трое кубарем покатились по полу. Арлекино сумел перехватить автомат и врезал пару крепких ударов Жаку, получив хороший ответный удар в глаз. Отчаянно матерясь, он с трудом отнял автомат у француза и бросился к штурвалу, выравнивать ход прыгающего по волнам катера. Жан придавил Жака и стал что-то орать ему на ухо. Вскоре взгляд потомка галлов прояснился, и он узнал своих товарищей по побегу…
-Merde noir! Terrble! - выругался он и покрутил пальцем у виска. -Действительно, глупейшая история: чуть друг - дружку не укокошили за здорово живёшь!.. - примирительно сказал Арлекино, кивая головой бедному Жаку. Пылкий француз пожестикулировал и, успокоившись, тоже переоделся.
В густом тумане, практически вслепую, по волнам Северного моря стремительно летел захваченный отчаянными моряками вражеский катер с развевающимся фашистским флагом... Летел к спасительным берегам Англии…
***
Туман держался сутки… Ночью катер на полном ходу едва не протаранил борт возникшего на его пути корабля... Принадлежность судна была непонятна и Арлекино предпочёл убраться от него подальше. С наступлением рассвета туман рассеялся. Ясная погода - не лучший союзник в побеге… Потянулись часы тревожного ожидания. Враждебно было всё: и подводное царство, и надводное, и воздух… Наконец, показалось Восточное побережье Англии.
Жан и Жак на радостях принялись отплясывать джигу…
-Погодите ребята! Дело ещё не сделано! - пробормотал Арлекино, вглядываясь в берег. - Потом станцуем…
С берега в воздух взмыла и зависла красная ракета. Справа по борту с грохотом взвился водяной столб, по корпусу застучали пули.
-Опаньки! Добро пожаловать к союзничкам! Полундра! Выкидывайте белый флаг! - проорал Арлекино оцепеневшим морякам - Аа-а! Бестолочи! - он рванул штаны и подёргал себя за белые подштанники. Первым сообразил Жак и побежал в каюту. Он вернулся с охапкой кальсон. Моряки отчаянно замахали бельём в сторону берега. Арлекино продолжал лавировать между разрывами снарядов береговой артиллерии. От пуль разлетелось лобовое стекло, и ледяной ветер солёными брызгами ударил в лицо, разъедая воспалённые глаза. Огонь прекратился, когда до берега оставалось совсем немного, не больше кабельтова… Арлекино направил катер на отлогую песчаную косу. Метров за двадцать он заглушил двигатель, и катер, шурша корпусом по песку, выбросился на берег.
-Финита ля комедия! - выдохнул Жак, утирая лицо подштанниками. Жан стонал... Пуля пробила ему предплечье, и он истекал кровью. Арлекино разорвал кальсоны и перевязал ему руку, а выше раны наложил давящую повязку. Жан был без сознания, но кровотечение остановилось.
С берега раздалась английская речь, усиленная рупором:
-Hands up! Get out!
Размахивая над головой кальсонами, Арлекино вместе с французом спрыгнул на берег… Солдаты береговой охраны с оружием наперевес окружили их, а офицер достал из кобуры Арлекино «Вальтер».
***
В кабинете, куда доставили Арлекино и Жака, находились два офицера. Вооружённые солдаты встали за спиной задержанных. Молодой лейтенант что-то писал. Пожилой полковник серебряной ложечкой степенно помешивал чай в фарфоровой чашке.
-Понимаете по-английски? - спросил старший, окинув холодными бесцветными глазами стоящих перед ним пленников в военной форме.
-Да... - ответил Арлекино, - Я сейчас всё объясню!..
-Полагаете, в ваших объяснениях есть надобность? - задумчиво спросил полковник и с сарказмом добавил - Поздравляю вас, господа, с прибытием в Англию! Вы, вероятно, застудились в дороге, но не переживайте! Горячий приём вам гарантирован! Лейтенант! - обратился он к молодому офицеру - Капитана Салливана ко мне со взводом солдат!..
Закрутилась ручка полевого телефона, и в трубку был отдан приказ командира…
-Да выслушайте Вы меня! Сэр! Позвольте, я Вам всё объясню!
-Нет, это я вам всё объясню! Я бы не взял на себя труд разговаривать с вами, но вы нас позабавили… По нашим агентурным данным вы должны были высадиться три дня назад. Мы вас ждали, но, признаться, не в таком виде. До вас все лазутчики прикидывались рыбаками, а вы явились под свастикой, при полном параде. Что это?! Акция устрашения? Или у вашего командования разум помутился?
-Да выслушайте вы меня! Мы не немцы и уж, тем более, не фашисты. Я – советский моряк. Он - француз, а раненый – бельгиец. Мы бежали из плена на захваченном немецком катере. Там в каюте трое связанных немцев. Наша одежда пришла в негодность, и нам надо было переодеться в сухое. Кроме немецкой формы на катере не было другой одежды. Мы вынуждены были надеть её. Да и вероятность встречи с противником была слишком велика. Вот и пришлось устроить этот маскарад…
-Говорите, вы в плен попали?
-Да! Три дня назад наш пароход «Джассон» затонул, его торпедировала немецкая подлодка недалеко от Саут- Шилдса. В живых остался только я. Меня подобрали немцы и бросили в эту подлодку. Бельгиец и француз уже были там. Как они туда попали, я не знаю. А потом мы втроём бежали…
-Прекрасно! Русский моряк с английского корабля с бельгийцем и французом из немецкой подлодки являются к нам на катере под свастикой в фашисткой форме, с белым флагом в виде подштанников… И в этот бред вы предлагаете мне поверить?… Капитан Салливан! Расстрелять этих клоунов!
-Господин полковник! - торопливо заговорил Арлекино, - Месяц назад меня едва не расстрелял капитан корвета Френсис О’Нил. Он тоже шпионов ловил, но разобрался… В этот раз, я понимаю, наше положение хуже некуда. Для всех мы уже утонули, и искать нас никто не будет. Нашим расстрелом Вы прикроете свою драгоценную задницу. Награду получите… А не расстреляете - у Вас будут неприятности от Вашего командования за то, что прошляпили вражеский десант. Но ответьте по совести, Вам нужна награда, залитая кровью мирных моряков, к тому же союзников? Я не хочу в это верить! Прошу Вас, свяжитесь с Саут-Шилдсом, с капитаном «Ветлуги» - там меня все знают. Наша жизнь полностью в Ваших руках.
Полковника внимательно посмотрел на Арлекино…
-Я не карьерист, - наконец произнёс он, - Я, прежде всего, английский офицер. Я проверю вашу информацию… Но не надейтесь - от нас Вам удрать не удастся!
-Поверьте, господин полковник, мы уже набегались! – с огромным облегчением произнес Арлекино.
-Не поверю! - холодно отрезал офицер и обратился к Салливану:- Отставить! Под арест! Впредь до дальнейших распоряжений… Глаз не спускать!
Арлекино взглянул на Жака - француз сиял от счастья! Он и без знания английского понял, какая беда их миновала… Вот оно - морское братство!
По лицу Жака блуждала улыбка… Он был далек от происходящего в этом кабинете. Ему быстро наскучили непонятные диалоги и, мысленно возвращаясь к недавнему побегу, он уже восхищался собственной отвагой и его личный героизм, поначалу имевший правдивый характер, как-то само - собой, приобретал более значимую роль. И вот он уже единолично руководит побегом из плена. В его воображении, изможденные и павшие духом товарищи, уповали только на него. А он, одной рукой крепко удерживая штурвал, с заложенной за борт кителя другой рукой, величаво как монумент стоял на капитанском мостике, и орлиным взором всматривался в морскую даль… Сомнений нет, Франция оценит его подвиг! Это же Орден Почётного легиона!!! А дамы? Ну, конечно же, они перецарапаются между собой за минутку его внимания!..
Громкий и резкий звук вернул его к действительности - это стальная дверь каземата захлопнулась за спинами беглецов. Арлекино облегчённо выдохнул и рухнул на арестантскую койку… Он провалился в сон под возмущённые вопли «кавалера Ордена Почётного легиона».
***
Полковник выяснил все и лишил себя награды… Через неделю Арлекино был уже на «Ветлуге». Ремонт был завершён и, в сопровождении английских боевых кораблей, судно вышло из Саут-Шилдса, взяв курс на Нью-Йорк. Отремонтированная старушка хорошо и уверенно держалась на своем месте в караване.
На следующий день конвой был обнаружен немецкой авиацией и корабли сопровождения открыли огонь по атакующим. Атака «Юнкерсов» достигла своей цели, и один корабль начал тонуть. Одна из бомб взорвалась рядом с «Ветлугой», и нескольких матросов, в том числе Арлекино, выбросило за борт. С боевого разворота самолёты на бреющем полёте сбрасывали смертоносный груз и направлялись на восток. Стараниями зенитчиков один из «Юнкерсов» задымился и, завалившись на крыло, рухнул в Атлантику. Но Арлекино этого не увидел среди дыма и грохота орудий. Кормовая часть торпедированного судна стала погружаться в воду… Вокруг, поддерживаясь на спасательных поясах, плавали живые и мёртвые матросы. Союзники приступили к спасению моряков: между двумя военными кораблями была растянута сеть, и начался отлов утопающих. Но скорость была слишком велика, и операция по спасению превратилась в кошмар. Мгновенно образовывался клубок тел, и моряки захлёбывались, не успевая выбраться на поверхность. Когда сеть- убийца приблизилась к Арлекино, он скинул спасательный пояс и, набрав побольше воздуха, встретил удар, вцепившись в её ячейки. Перебирая сетку, он добрался до нижнего края, а потом с другой стороны наружу. Удалось! Его подняли на борт эсминца и передали на «Ветлугу». Дальнейший путь через Атлантику прошёл спокойно, и наступил день, когда "Ветлуга" ошвартовалась в порту Нью-Йорка.
***
- Арлекино! Тебя мастер срочно вызывает! - сообщил старпом - Прямо сейчас!
-Иду! А зачем, не знаешь?
-Придешь - сам узнаешь… - отмахнулся старпом. - Давай! Врубай полный вперёд, старик икру мечет …
Арлекино направился к капитану. Тот сразу перешел к делу:
-Вот что: тебя вызывают в Советское консульство. Только сомневаюсь, что за чем-нибудь хорошим. Мне приказано списать тебя с корабля и в течении двух часов обеспечить твою явку… Понял?.. Надеюсь, что история с «Джассоном» здесь не причём. Нам в плен попадать нельзя. Сам знаешь, чей это приказ. Но если туго будет,- рассчитывай на меня. Я знаю тебя, как отличного моряка и, если понадобится, слово своё скажу…
-Спасибо,- невесело ответил Арлекино,- Как говорится: - Бог не выдаст - свинья не съест!
-Ты там будь поаккуратней насчёт свиней… Забудь на время свои шуточки, - отечески напутствовал капитан и снова нахмурился:
-Эх, собрать бы этих ребят из консульств... Собрать, да отправить хоть разок по «горячему коридору» к родному Мурманску сквозь подлодки да "Юнкерсы"… А то греются тут на солнышке.
-Вот-вот! - подхватил Арлекино,- Консула поставить капитаном, атташе- старпомом, а корабль назвать «Большая вонючка». Уверен, после первого же налёта весь экипаж оправдает это название! - засмеялся Арлекино.
-Это уж точно! - улыбнулся капитан, - Ладно, всё… Время идёт, а там хлопцы нервные. Возле трапа топчется твой провожатый. Бери свой рундучок и, как говорится, семь футов под килем!..
Они обменялись крепким рукопожатием…
***
В консульстве, вопреки тревожным ожиданиям, выяснилось, что Арлекино просто переводят на другой корабль. Там срочно требовался третий штурман…
-Вот документы и деньги, - затараторил розовощёкий помощник консула, - В Хьюстоне стоит танкер «Св. Джеймс». Туда доберётесь поездом. По прибытии телеграфируйте.
-Нет проблем! - с облегчением выдохнул Арлекино, - А где сопровождающий?
-Вам что, нянька нужна? Не маленький! Сами доберётесь... Купите билет на поезд и отправляйтесь!
В поезде Арлекино с интересом всматривался в пейзаж за окном и в лица простых американцев, откровенно наслаждаясь путешествием по твёрдой и надёжной земле. В этой стране царила благодать, и только плакаты напоминали о том, что в мире идёт война…
Арлекино разыскал «Св. Джеймс» как раз в тот момент, когда маляр, свесившись из люльки, закрашивал название на носу танкера. А на корме свежей краской уже было выведено новое имя- «Донбасс».
-Вовремя я нарисовался! - хмыкнул Арлекино,- А то стоял бы у "Донбасса" и искал бы "Св. Джеймса»
Через три дня танкер вышел из порта и по Мексиканскому заливу направился в сторону Кубы...
Арлекино нес вахту и, стоя на мостике первым увидел этот остров. Миль пятнадцать всего-то! Казалось, тёплый ветерок доносит оттуда ароматы кофе и знаменитых кубинских сигар. В голове зазвучала страстная самба… Арлекино достал из кармана тужурки «лейку», сделал снимок острова и предложил рулевому, по прозвищу «Рыжик»:
-Хочешь, и тебя сфоткаю на память? Девушке своей пошлёшь геройское фото, если она у тебя есть, конечно...
-Да у тебя плёнки не хватит, чтобы всем моим девушкам послать фотки!..- подбоченясь ответил юный Рыжик- Я лучше маме пошлю.
-Маме, так маме... Ну-ка крепче держи штурвал! Брови нахмурь! Во... Подбородок выдвини! Не... Откати малёк назад! Ты же маме пошлёшь,- не Гитлеру... Готово!
Убирая в карман «лейку», Арлекино мечтательно произнёс:
-Куба, Куба! Славное местечко! Я был бы не против родиться тут негром или мулатом! Жил бы да радовался…
Рыжик переложил штурвал и, равнодушно повернув голову с морковным ёжиком волос в сторону едва виднеющегося острова, лениво протянул:
-Не - а! Не согласный я… Негр из меня получился бы хреновый. Здесь снега не бывает, а без снега что за жизнь… У нас на Смоленщине сугробы наметает в человечий рост- красота! А как вытопишь баньку, распаришься с веничком,- да айда в снежок с головой да обратно в парилочку… Ух!
-Ух!!! – отозвался мощный взрыв, выгибая мостик. Вокруг всё заволокло едким дымом, посыпались искры, палуба вырвалась из-под ног. Кубарем Арлекино выкатился в распахнувшуюся дверь на крыло мостика. С трудом поднявшись, он вернулся в ходовую рубку. Там, прислонившись к переборке, сидел Рыжик и удивлённо смотрел на него широко открытыми синими глазами. Арлекино потрогал его – Рыжик был мертв...
-Эх, паря!.. - стиснул зубы Арлекино и подался наружу. Судно сильно кренилось. В лихорадочной спешке матросы пытались спустить шлюпки, но корабль быстро уходил под воду, и им ничего не оставалось, как прыгать за борт. Арлекино перелез через фальшборт и, с силой оттолкнувшись, полетел в воду. Надо успеть отплыть подальше от тонущего судна: скоро тут будет воронка, в которую неминуемо затянет всё… Когда он оглянулся, корабля уже не было... На волне качались моряки, раздавались стоны и призывы о помощи. Низко над морем кружились альбатросы.
Рядом, в полукабельтове, на поверхность всплыла подводная лодка. Откинулся люк боевой рубки, и по палубе побежали матросы с автоматами.
«Кто это? Немцы? Японцы?» - подумал Арлекино. В ответ по головам, как по мишеням, застрочили автоматные очереди. Арлекино сорвал спасательный пояс и глубоко нырнул. В прозрачной воде вокруг него вытянулись серебристые паутинки следов от пуль… Выждав до последнего, он рванулся к воздуху - жадно глотнул его и тут же погрузился обратно. Когда он снова появился на поверхности, стрельба уже стихла. Арлекино увидел, как захлопнулся люк рубки за расстрельным отрядом, и подлодка плавно погрузилась в море. Рядом в воде покачивалось тело убитого матроса… Арлекино подплыл к нему.
«Да это же Колька из машинного!..» - Обняв его, он осторожно снял с матроса спасательный пояс и, перекрестив, отпустил друга на вечный покой… Арлекино созвал уцелевших после расстрела. Собралось с десяток моряков.
-Братцы! Давай в кучу! Держимся вместе! Иначе кранты! По одиночке пропадём на хрен! - прокричал Арлекино, размахивая спасательным поясом, - на связь мы не вышли, значит, спасатели скоро будут! Не пропадём… Вода тёплая, как на курорте!
-Акулы!!! - раздался истошный крик. Взрезая поверхность воды, черные плавники, сужая круги, приближались к оцепеневшим от ужаса морякам... Взревел от боли первый несчастный и сразу смолк, кроваво кувыркаясь среди пирующих тварей.
-Всё! Приплыли!.. - выдохнул Арлекино, с тоской взглянув в последний раз на синее небо... От мысли, что жизнь его так заканчивается, вдруг нахлынула дикая ярость. Каждая клеточка его тела налилась исступлёным желанием убить, разорвать мерзких тварей. Сжав кулаки, он нырнул и увидел, как одна из акул направилась к нему и, поворачиваясь на бок, раскрыла свою поганую пасть в предвкушении плоти. Арлекино вытащил фотоаппарат и ударил им по носу акулы со всей ненавистью. Свинячьи глазки акулы помутнели. Пасть захлопнулась. Мимо. Тварь, теряя ориентацию, криво уплыла в сторону... Вынырнув за глотком воды, Арлекино увидел взлетающих над волнами дельфинов. Эти удивительные существа пришли на помощь людям и стали бить акул в брюхо своими крепкими носами. От этого невиданного сражения вода закипела. Как заворожённый смотрел Арлекино сквозь прозрачную воду на своих нежданных спасителей... Внезапно острая боль пронзила всё тело, отдаваясь в ушах и в паху. Арлекино вынырнул на поверхность и увидел вдалеке приближающиеся катера. От них дугой в воздух летели бочки...
-Братцы!- закричал Арлекино- Спасайся кто может! Глубинные бомбы! Ложитесь на спину! На спину!
Это потом они узнали, что американцы ещё издали увидев кровавую бойню, начали сбрасывать глубинные бомбы, взрывной волной отгоняя акул от гибнущих моряков. Акулы и дельфины уплыли. Спасатели подошли и подняли на борт живых и погибших. Позже они переправили спасённых на свою Кубинскую базу – Гуантанамо…
Полтора месяца "донбассовцы" провалялись в лазарете, приходя в себя от ранений и контузий, полученных после гибели своего корабля и глубинной бомбардировки.
***
Согласно договору, американцы передали очередной танкер русским морякам. Он тоже получил имя «Донбасс»...
В Сиэтле танкер встал под загрузку. Арлекино поинтересовался у распорядителя с американской стороны, вместе с которым контролировал приём груза - невысокого, средних лет американца:
-Что заливаем?
-Туалин.
-Туалин? А с чем это едят?..
-А ты не знаешь? - улыбнулся жизнерадостный янки и выплюнул жевательную резинку,- Это, я слышал, для ваших «Катюш» топливо. Всего на всего… Очень хорошая штука. Сейчас покажу!
Он ненадолго отлучился и вернулся с маленьким пузырьком в руках:
-Давай-ка уберёмся отсюда подальше. Будет хорошее шоу, как на Бродвее!
Когда они оказались в сотне метров от причала, американец подобрал пустое ведро и с большой осторожностью вылил в него содержимое флакончика.
-Надо отойти… - предостерёг американец. Пошарив в кармане джинсового комбинезона, он вынул гайку и, прицелившись, забросил её в ведро. Раздался оглушительный взрыв, и всё вокруг заволокло едким вонючим дымом…
-Впечатляет!.. - выдохнул Арлекино, глядя на куски искорёженного металла…
-Вот так! - рассмеялся американец, - А вы потащите 16 000 тонн этого туалина. Если что, вы в долю секунды окажетесь на Луне! Огромная просьба: держитесь подальше от берегов Америки, договорились?
-По рукам!.. - кисло усмехнулся Арлекино. - А, впрочем, если сомневаешься,- можем махнуться не глядя… Я тут поторчу вместо тебя, а ты вместо меня сходишь до Владивостока - всего-то несколько тысяч миль…, идёт?
-Спасибо за предложение! Я не моряк… Мама всегда говорила, что я везунчик! - белозубо рассмеялся янки и, похлопав Арлекино по плечу, серьёзно добавил:
-Удачи!..
Этот рейс прошёл успешно, как и следующие два с таким же грузом. А ещё были рейсы с бензином, флотским мазутом и даже со спиртом…
***
9 мая 1945 года танкер «Донбасс» приближался к сто восьмидесятому меридиану. Арлекино нёс вахту на мостике. Припекало весеннее солнышко... Вошёл капитан Пушкарёв:
- Николай Иванович, ребята нервничают...
- С чего бы это?
- Через полчаса пересечем сто восьмидесятый, сами знаете, сутки долой, и что, праздник Победы накрылся?
-Праздновать будем десятого как за девятое, - сам понимаешь, график движения надо выдерживать…
-Понял товарищ капитан! Будем праздновать десятого мая вместо девятого, то есть сегодняшний день получается у нас завтрашним, а послезавтрашний сегодняшний будет позавчерашним... Что же тут непонятного?
-Арлекино, ты мне брось свои штучки! - погрозил пальцем Иваныч, - Думаешь, мне самому нравится пропустить День победы?..
Минуты через три капитан тряхнул головой: - Эх! Была, не была! Нагоним!.. и взялся за трубку внутренней связи:
-Михалыч! Стоп машина! Ложимся в дрейф!
Взволнованным голосом по громкой связи он обратился к экипажу: - Товарищи моряки! Ещё раз поздравляю вас с праздником нашей победы! Слушайте мой приказ! Остаёмся в девятом мае до ноля часов! Всем подняться на палубу - праздновать и веселиться… Боцман! Слушай мою команду! Выдать экипажу по сто грамм спирта! Об исполнении доложить!
-Ура-а!.. - раздалось со всех сторон.
Озорно сверкнув глазами, капитан достал из кителя плоскую фляжку, и протянул её Арлекино:- В первый и последний раз во время вахты! За нашу победу!
-За нашу победу! - произнёс Арлекино и, отхлебнув роскошного коньяка, передал капитанскую фляжку рулевому. Матрос вопросительно посмотрел на капитана…
-В первый и последний раз во время вахты! – повторил капитан и махнул рукой.
-За нашу победу! - произнёс моряк и, сделав добрый глоток, блаженно зажмурился.
-За нашу победу! - Иваныч опрокинул в себя порцию армянской благодати. Обняв за плечи Арлекино и рулевого, капитан задумчиво произнёс:
-Летел три месяца назад самолётом из Англии во Владивосток. Долго летел, с пересадками… Знаете, ребята, о чём я тогда думал, глядя в иллюминатор? Удивительное дело… Сколько безлюдной земли, просто незаселённой, даже в старушке Европе… Города, сёла - просто мелкие крошки среди огромных пустующих пространств… Люди своего-то до конца освоить не могут, а берут оружие и идут захватывать такие же пустые пространства, только чужие… Убивают и сами гибнут. Зачем?..
-Как же, как же! В соседском саду даже зеленые яблоки, и те всегда слаще кажутся! - заметил Арлекино.- А вот скажите мне такую вещь: сегодня война кончилась… А глаза так и шарят по горизонту в поисках перископов, да в воздухе высматривают самолёты. И когда это пройдет?
- Никогда! Это твоя «дурная привычка» будет теперь с тобой до самого списания на берег, да и никому из нас от нее не избавиться.
Капитан глотнул еще и снова пустил фляжку по кругу:
-За разум! Что бы эта война была последней!
-За победу в последней войне!
-За любимых!..
***
Ранним утром, 17 февраля 1946 года танкер «Донбасс» резал форштевнем волны Тихого океана. На юте Арлекино стирал свою робу, закинув её на верёвке в пенные буруны, идущие от винта. Услышав шаги, он оглянулся. Радист с мотком верёвки на плече и ворохом грязной одежды в руках мрачно буркнул:
-Здорово, Арлекино…
-Привет! Что такой смурной? Непонятно- то ли ты стираться собрался, то ли вешаться… Выше нос, повелитель эфира!
-А-аа…- махнул рукой радист,- Мастер на меня всех собак спустил…
- Он, конечно, взрывоопасный, но за так никогда не зверствует. Наверняка застукал тебя на вахте с непотребными девицами? Признавайся!
-Брось, Арлекино…
-А что же тогда?
-Должность собачья - что пишут, то и несу ему… Я что- ли, виноват?
-А что пишут?
-Ждут от нас трудового подвига… Надо прийти в Петропавловск 23 февраля, к красному дню календаря.
-Рановато ждут - раньше 25 не придём…
- Вот-вот… Мастер дал ответ, что не успевает к празднику. Американские береговые метеостанции передают о приближении урагана.
-Если ураган нас зацепит, то и к 25 не успеем. Это к бабушке не ходи…
-Знаешь, чем они ответили? Что в порту простаивают суда в ожидании топлива. Партком взял наш рейс на особый контроль.
-Скверное дело! Не придём к их сроку – полетит с капитанской головы фуражка… То-то я смотрю - все 18 узлов вяжем.
По судну пронёсся странный звук, похожий на протяжный стон, и цокающие удары.
-Ты это слышишь?- спросил Арлекино.
-Да…- встревожился радист.- Мы что, на мину наскочили?
-Типун тебе на язык! Это в шланговом отделении или в помповом дрянь какая-нибудь отвалилась и катается. Пойду, посмотрю. А ты подсекай!
-Что подсекать?- не понял радист.
-Как что? - Арлекино кивнул в сторону буруна и вдруг, сделав страшные глаза, завопил:- Ты свою робу кинул за борт?
-Конечно.
- Ну, всё! Хана рыбалке! Вся рыба на сто миль передохла!!!
Радист махнул рукой и отвернулся.
Арлекино возвратился через полчаса.
-Ну что там отвалилось?- спросил радист.
-Ничего… Но всё же что-то неладно. Что-то явно там стонет и постукивает. Мы там со старпомом проверяли. Встали по разные борта и услышали эти звуки каждый на другой стороне. Я на его стороне слышал эти звуки, а он на моей. Смотри… Погодка-то портится! Не наврали твои американцы.
-Они такие же мои, как и твои!- парировал радист.
Ветер усиливался и высота волн заметно увеличилась. И когда после обеда Арлекино заступил на вахту, ураган уже настиг судно и бушевал вовсю. Волны вздымались, образуя водяные горы. Ветер пронзительно свистел и бросал снежные заряды.
Арлекино поднялся на ходовой мостик и поздоровался с капитаном и рулевым. Погружённый в свои мысли, капитан Гогинов едва кивнул в ответ. Он нервно снял фуражку и провёл рукой по иссиня-чёрным волосам. Взгляд его был прикован к приборам: стрелка барометра стремительно падала, барограф чертил почти вертикальную линию.
-Товарищ капитан! Разрешите доложить! Волнение 12 баллов, ветер Норд-ост, 37 метров в секунду. Температура воздуха минус 10 по Цельсию. Нептун в плохом настроении.
-Вижу, что в плохом… Видно от сырости прихватил его радикулит.
-Радикулит маловероятен, товарищ капитан!- улыбнулся Арлекино,- С радикулитом так не пошалишь. С ним только полный штиль возможен… Это, небось, русалка подкинула ему маленьких крабиков- вот старикан и изводится!
Капитан скупо улыбнулся и снова помрачнел.
-Волна сильно бьёт в правую скулу, товарищ капитан. Вибрация идёт по корпусу. А ещё в шланговом отделении какие-то непонятные звуки появились, похожие на стон и еще стучит что-то. Я там всё проверил - оборудование на месте, ничего не болтается. Скорее всего, проблема в корпусе.
-Я всё знаю! Мне старпом уже доложил - ответил капитан.
-Может всё же сбавить немного ход?
-Ход сбавлять нельзя!- резко возразил капитан. - Экипажу поставлена задача: к празднику прийти в порт. Это всех касается, а коммунистов в первую очередь. Мы обязаны выполнить решение парткома пароходства.
- На берегу не до конца понимают наши условия…
-Отставить разговоры!- сверкнул «южными» глазами капитан,- Я отдал приказ идти полным ходом. Я несу ответственность за всё! Пока эта фуражка на моей голове - вы будете подчиняться моим приказам! Всё понятно?
-Понятно, товарищ капитан.
Капитан резко повернулся и вышел из ходовой рубки на крыло мостика. По кораблю вновь прокатился протяжный стон…
-Слышишь?- обратился Арлекино к рулевому Вощевозу- молодому матросу, в первый раз вышедшему в море.
-Слышу…
-А знаешь что в шланговом отделении на самом деле? Я мастеру не стал говорить, а тебе скажу… В шланговом отделении привидение поселилось - лярва пучеглазая… Больше тебя в два раза! Полюбила она тебя, вот и мается, стонет. Сказала, что ждет тебя сразу после вахты. Пойдёшь?
Рулевой, не отрывая взгляда от качающейся картушки компаса, вздрогнул, но быстро оправился:
- Иди сам к своей лярве!
Вернулся капитан и с тревогой посмотрел на приборы, а затем в окно, на волны, перекатывающиеся через низко сидящую главную палубу. Его рука легла на ручку машинного телеграфа. Судно сбавило ход. Сразу же заметно стихли яростные удары волн и вибрация. Зная взрывной характер капитана, Арлекино молча наблюдал за его действиями. Гогинов сосредоточенно прислушался к корабельным шумам. По его худому резко очерченному лицу заходили желваки, брови сдвинулись, смуглый лоб прорезала вертикальная морщина. Его рука вновь легла на телеграф и решительно перевела его на «полный вперёд».
-Телеграф не трогать!- хмуро приказал капитан и вышел.
Арлекино, хватаясь руками за поручни, добрался до штурманской рубки. Стараясь удержать равновесие, отметил на карте счислимую точку нахождения корабля. Записал в черновом журнале очередные координаты 46 градусов 30 минут Северной широты и 179 градусов 30 минут Западной долготы. Поставил дату и время: 17 февраля 14.30.
По кораблю пронёсся долгий, сжимающий душу стон и вдруг раздался оглушительный грохот и скрежет разрываемого металла. Из ходовой рубки донеслись нервные звуки сигнализации:
Главная машина вышла из строя!
Гирокомпас вышел из строя!
Судовая связь вышла из строя!
Сигнализация смолкла. Палуба в штурманской рубке резко накренилась. Арлекино покатился к кормовой переборке. Вода смешанная с мазутом хлынула в рубку и начала быстро затапливать помещение. Арлекино бросился на выход и дёрнул ручку двери. Дверь заклинило. Вода поднялась до уровня подбородка. Арлекино бросил дёргать ручку и, оттолкнувшись от переборки, подплыл к стойке магнитного компаса. Задыхаясь, он принялся откручивать массивный девиационный шар, но руки бесполезно заскользили по покрытому мазутом металлу. Арлекино сбросил мокрый ватник и, накинув его на шар, отвернул от прибора. Орудуя шаром, как кувалдой, Арлекино вышиб дверь и выбрался на крыло мостика. Там, на открытом пространстве, заливаемые водой, ухватились за поручни четверо моряков: капитан, два радиста и матрос Вощевоз. Арлекино взглянул на корму. Кормовая половина судна, погрузившись местом разлома в воду, быстро уходила в сторону. Из разорванного главного паропровода хлестал раскалённый пар, из труб вываливались загустевшие от мороза чёрные потоки мазута. Волна полностью накрыла крыло мостика и потащила Арлекино за собой. В последний момент он почувствовал, что кто-то крепко схватил его за руку. Когда пенный поток схлынул, Арлекино встретился с пустыми глазами капитана. Его фуражка улетела в океан, обнажив седую голову. Капитан помог Арлекино уцепиться за поручень.
-СОС успели подать?- неживым голосом спросил капитан у перепачканных мазутом радистов.
-Нет.
Волна вновь затопила накренившиеся крыло мостика…
-Кто ещё выбрался?- крикнул Арлекино сквозь рёв разбушевавшейся стихии.
-Никто…- крикнул в ответ вахтенный матрос Вощевоз.
Линия разлома прошла сразу за средней надстройкой. Все находившиеся на её нижних уровнях матросы захлебнулись в первые секунды катастрофы. Все одиннадцать человек...
Средняя надстройка, на правом крыле которой спасались моряки, под непрекращающимися ударами волн начала расшатываться. Нос обломка танкера задирался всё выше...
-Здесь оставаться нельзя!- крикнул Арлекино,- Надо перейти на полубак, в подшкиперскую! Одному из нас надо пробраться туда и передать на крыло выброску!
-Разрешите я пойду, товарищ капитан!- крикнул матрос Вощевоз.
-Нет!- отрешённо ответил капитан,- Трап снесло... Спуститься отсюда на переходный мостик невозможно. Поэтому первым пойду я...
-Не слышу! Я скоро подам выброску!- озорно крикнул Вощевоз и быстро перелез через фальшборт крыла.
-Назад!- в бешенстве заорал капитан.
Все перегнулись через ограждение. Матрос ловко сполз по наклонённой надстройке и спрыгнул на переходный мостик. Раньше, когда судно лежало ровно, можно было бы пробежаться по переходному мостику до полубака, а с него спуститься на главную палубу, но сейчас приходилось карабкаться вверх, как по лестнице и... Волна настигла юного моряка и унесла с собой в открытый океан. В пене мелькнули только руки и ноги. Эта же волна затопила крыло мостика и, когда она схлынула, все увидели серое лицо капитана, искажённое гримасой боли. Держась за грудь, он медленно оседал по переборке.
-Ребята! Держите капитана! Я пойду...- крикнул Арлекино.
Он перегнулся через поручень и принялся считать волны. Вот пошла большая! Арлекино спрятался... Когда вода ушла с крыла мостика, снова высунулся. За ней пошли восемь волн поменьше. В коротких промежутках между ними переходный мостик возле средней надстройки был свободен от воды.
«Надо дождаться большой волны и сразу бежать после неё, тогда есть шанс»… - подумал Арлекино.
Когда ушла большая волна, Арлекино перелез через ограждение. Цепляясь за выступы надстройки, он спустился на переходный мостик и полез наверх, к подшкиперской, считая волны.
«Шестая… Седьмая… Восьмая! Стоп! Сейчас пойдёт большая!!!»
Арлекино крепко вцепился в поручень и принял на себя удар большой волны… Когда волна прошла через крыло мостика, Арлекино оглянулся и увидел полные надеждой лица товарищей. Моряки что-то кричали ему, но невозможно было разобрать ни единого слова из-за пронзительного воя ветра и гула океана.
Арлекино ободряюще поднял крепко сжатый кулак.
-Держитесь ребята... Я скоро...- прошептал он и полез выше. Цепляясь онемевшими от холода пальцами за обледенелые ячейки настила переходного мостика и упираясь ногами в стойки поручней, Арлекино добрался до грот-мачты. Он остановился, переводя дыхание и стараясь унять частое сердцебиение. Тридцать метров позади. А ещё десять метров до полубака. А по нему ещё надо добраться до трапа и спуститься на главную палубу. Там, в торце полубака- заветная дверь в подшкиперскую. Взглянув направо, Арлекино замер… С высоты он увидел то, чего не могли видеть его товарищи, оставшиеся далеко внизу: к обломку корабля стремительно приближалась волна исполинских размеров. Почти вертикальная стена, масляно поблескивая, подходила всё ближе и ближе. Ураганный ветер срывал тонны воды с её загнутого гребня и с победным воем уносил прочь.
«Хана...»- подумал Арлекино, намертво вцепившись в поручни мостика. Внизу живота ухнуло, когда обломок корабля щепкой взлетел к её вершине. А там на танкер яростно обрушился тяжкий гребень волны-убийцы. В бурлящей толще воды Арлекино почувствовал, как ноги ушли вверх. Уши заложило от давления, грохота и скрежета металла. Волна принялась разгибать пальцы Арлекино. И вот уже правая рука соскочила с поручня, но тут же вцепилась в другой поручень, рядом с левой рукой. Обломок танкера пробкой вылетел на поверхность. Потоки воды сорвали Арлекино, и он рухнул на главную палубу. Пока моряка стремительно несло к левому борту, он лихорадочно пытался за что-нибудь ухватиться: успел заметить бортовые леера и вцепился в них за мгновение до удара головой о фальшборт. Вспыхнул яркий свет и он потерял сознание…
Через двое суток Арлекино пришёл в себя и открыл глаза. В голове звенело и тошнота подступала к горлу…
Взгляд остановился на ногах, босых и чёрных от мазута, примёрзших к палубе.
«Ботинки… Где мои ботинки?.. Почему я не могу пошевелиться?»
-А-а-а… Братцы! Помогите…- еле слышно прохрипел Арлекино и дёрнул ногой. Крошки наледи с хрустом рассыпались, и нога отделилась от палубы.
Арлекино дёрнул другой ногой, освобождая её из ледяного плена.
«Почему голова не двигается?.. Примёрзла…»
Стиснув зубы, Арлекино рванул головой, оставляя на палубе волосы. Затем он посмотрел вверх и увидел посиневшие, сведенные судорогой кулаки, сжимающие леера.
- Это что, мои руки? Я совсем их не чувствую…»
Он попробовал пошевелиться и пододвинуться к фальшборту. Ему удалось слегка согнуть руки в локтях. Оставалось только разжать кулаки, но их словно сковало.
«Молоточком бы обстучать…»- пронеслось в голове.
-Братцы! Эй!.. Где вы?
Но снова никто не откликнулся.
-Я здесь!- Арлекино орал уже в полную глотку.
«Не слышат меня…»
Он поёрзал и сполз ниже. Извиваясь и отчаянно матерясь от боли, Арлекино принялся бить босыми ногами по левой руке, сбивая с неё лёд. Рука с трудом отцепилась от леера и безжизненно упала,- одеревеневшая, будто чужая…
-Эй! Ты мне нужна!- зло обратился Арлекино к ней, как к родному, но предающему его существу. Болезненно закололо пальцы – к ним медленно возвращалась чувствительность. Сжимая и разжимая кулак и всё ещё продолжая висеть на правой руке, он подумал: «Так-то лучше». Арлекино принялся освобождать другую руку. Но едва она отцепилась, справа что-то хрустнуло и трубы, на которые он до сих пор опирался боком эти двое суток, отлетели в сторону. Моряк стремительно покатился вниз по наклонной ледяной палубе. Ударившись грудью о палубный обух, Арлекино успел ухватиться чувствующей рукой за леер. Из под разодранной ладони, сжимающей трос, потекли струйки крови. И тут он вспомнил:
«Я же шёл за выброской!!! Надо быстрее подать выброску!»
Арлекино бросил взгляд в сторону средней надстройки и оцепенел… Ее не было! Главная палуба с развороченными остатками переходного мостика под углом в 45 градусов уходила в океан...
Он не сразу пришёл в себя. Надо было что-то делать, - оставаться на месте - верная гибель. Только подшкиперская могла дать шанс на спасение… Арлекино собрался с силами и пополз вверх по качающейся обледенелой палубе, отчаянно цепляясь за горловины танков, обухи и искореженные остатки переходного мостика. Ему удалось добраться до искалеченной волной грот-мачты. Поверженная, она свисала за правый борт и скребла по нему, издавая жалобные стоны... Уже не помня себя, Арлекино достиг уровня вентиляционной колонны сухогрузного трюма и обняв эту выкрашенную белой краской железную трубу, собрался с силами и уселся на её. В метре от моряка находилась заветная дверь в подшкиперскую. Он дотянулся и повернул нижнюю задрайку двери. Оставалась верхняя, но её можно было достать только в броске всем телом. Этот бросок действительно мог стать для него последним.
«Если не успею ухватиться за верхнюю задрайку, я покачусь вниз по ледяной горке прямо в океан...» Арлекино отогнал эту мысль прочь и, держась руками за нижний замок, осторожно забрался босыми ногами на скользкую колонну. Он немного посидел на корточках, готовясь к рывку. И вдруг отчётливо понял, что даже если и получится открыть верхний замок, то нависающая над ним тяжёлая дверь распахнётся и сбросит его вниз. От безысходности Арлекино чуть не заплакал - ценой неимоверных усилий он добрался до своей цели, а открывать дверь нельзя...
Решение проблемы пришло само собой, поразив его своей простотой.
Арлекино закрыл нижний замок, и в следующий миг ринулся к верхней задрайке и повис на ней всей тяжестью своего тела. Рука успела схватить её, но тут же поползла к краю обледенелой ручки... Когда осталось совсем чуть-чуть до него, замок открылся. Арлекино схватился двумя руками за нижний рычаг и снова уселся на вентиляционную колонну, как на бревно. Пригнув голову под защиту комингса, он открыл дверь в подшкиперскую. Она резко распахнулась, ударив его по руке так сильно, что моряк едва удержал равновесие, чтобы не свалиться.
Путь был свободен! Арлекино вполз в хозяйство боцмана, всей грудью вдыхая терпкий запах просмоленных канатов.
Там, среди горы свалившихся со своих мест инструментов, тросов и канатов, он нашел несколько полушубков. Стащив с себя мокрую одежду,он завернулся в них и впал в тяжелое забытьё… Очнулся Арлекино от боли, голода и жажды... Сквозь дверной проём проникал хмурый дневной свет. Ломило всё тело, кружилась голова, а перед глазами плясали противные зелёные мушки. Он попытался повернуться на бок, и его стошнило. Когда ему стало немного легче, Арлекино увидел на ближайшем «вешале» под потолком несколько готовых, пропитанных свинцовым суриком, плетёных выбросок... Измученная память притупила воспоминания о том, как он карабкался вверх под ураганным ветром по обледенелому переходному мостику вздёрнутого к небу качающегося обломка судна... Как с хрипом вырывался из лёгких воздух, как кровоточили ободранные пальцы... В голове осознавалось страшное и стучало по нарастающей:- «Не успел, не успел, не успел... Надо было быстрее! Быстрее!!!». Арлекино впал в спасительное небытие...
К Арлекино вернулось сознание. Его тошнило, но уже без рвоты... Он огляделся: прямо перед ним спускались якорные цепи, уходящие в узкую щель канатного ящика. По бортам тянулись два яруса пустых стеллажей... Раньше там аккуратными рядами стояли навигационные и ручные фонари, лежал такелажный материал- скобы и концевые проушины для заделки тросов, всевозможные болты, гайки и талрепы всех размеров. И всегда там можно было найти блоки для стальных и растительных- из пеньки и сизаля, тросов; инструменты для такелажных работ- свайки, иглы, ключи, различные молотки: и простые, и острые-«скрябки» для очистки ржавчины, и деревянные- «мушкели» для тросовых работ, и великое множество иных мелочей, без которых невозможно вести палубное хозяйство. Под потолком на стальных «вешалах» всё ещё качались выброски, мотки растительных тросов и крупные грузовые блоки. Все бухты с канатами различных диаметров и разных типов свивки, начиная от толстых швартовных и заканчивая тонкими линями для лотов, лагов и подъёма флагов, сползли по палубе подшкиперской, вместе с плетёными кранцами, бочонками с сухим свинцовым суриком, жидким стеклом и мешками с цементом. Всё это сгрудилось возле двери в одну беспорядочную гору. На вершине этой горы лежал еле живой моряк...
Придя в себя, он исследовал доступное ему пространство. Нашёл морской ручной фонарь и холщёвую робу. Арлекино оделся в неё, пошарил по карманам своих брошенных брюк, закоченевших от мороза.
-Есть! – обрадовался моряк и вытащил зажигалку «Зиппо», тисненую изображением девушки с развевающимися волосами.
-Ну давай, красотка! Хоть ты и искупалась вместе со мной, не подведи...- прошептал Арлекино и неловко раскрыл негнущимися пальцами зажигалку. Он вспомнил, как до этого он всегда эффектно, одним движением откидывал клацающую крышку, одновременно зажигая пламя, чем вызывал всеобщий восторг. В этот раз Арлекино долго чиркал зажигалкой, пока не загорелся маленький огонёк. Он убедился что резервуар фонаря, как и положено, был полон пиронафтом, и вскоре в его убежище появился свет. Арлекино обнял ладонями тёплый стеклянный шар и засмотрелся на ровный язычок пламени...
Вскоре он продолжил свои поиски в слабой надежде найти воду и что-нибудь из еды, но ничего не нашёл. Нестерпимо болело все тело. Арлекино туго обмотал тряпьём грудь со сломаными рёбрами, и боль немного отступила... Из кучи вещей он выдернул резиновые сапоги самого большого размера и, намотав на обмороженные ноги подобие портянок, обулся.
«Что же делать?»- тревожно стучала в мозгу единственная мысль. «Что же делать… Спасательный плотик! Если его не сорвало… Там, в аварийном запасе есть всё - и еда, и вода!»
Арлекино кинул несколько выбросок на трап, ведущий с главной палубы на полубак, отдёрнув их в нужный момент назад таким образом, чтобы они обмотались вокруг железной ступеньки. Обвязался сам и, закрепив страховку, по выброскам добрался до трапа. Поднялся на палубу полубака...
На вздёрнутой к небу носовой части танкера, сразу за платформой, на которой
раньше стояла пятидюймовая пушка, хорошо были видны ростры с единственным уцелевшим спасательным плотом. Но как до него добраться? До него еще метров десять... Верхняя часть обледенелого обломка сильно раскачивалась под ударами штормовых волн. С тоской моряк посмотрел на океан. Вокруг - вода, только вода… Чистый горизонт... Отчаявшись, Арлекино вполз обратно в подшкиперскую и привалился к груде полушубков.
«Какое сегодня число? Не помню… Солнце опять высоко, значит всё это случилось вчера… А вчера какое было число? Не помню… Надо отмечать дни…» - он нашёл большой гвоздь и процарапал на двери подшкиперской неровную отметину.
«Положеньице дрянь… Но по сравнению с прошлым, я сказочно богат! Хоть и на обломке, но всё же не в ледяной воде, а в тулупе и даже в сапогах. Вот только голова гудит. Так... Без еды человек может прожить месяц, без воды – неделю. Но это не про меня… В таком состоянии я и до завтра не дотяну… Я должен что-то придумать, должен!..»- с такими мыслями Арлекино заснул.
Проснулся он от необъяснимого страха. Открыв глаза, он увидел у себя на груди толстую чёрную крысу. Крыса внимательно вглядывалась ему в лицо. Заорав от ужаса, Арлекино откинул в сторону тулуп и, обливаясь потом, присел. Крыса с пронзительным писком кувыркнулась в воздухе и, шмякнувшись о палубу, убежала наверх за канатный ящик, прихрамывая на левую заднюю лапку.
«Вот же мерзость...»- подумал Арлекино. Припомнились жуткие рассказы об отгрызенных крысами ушах и носах спящих людей.
«Сколько их тут? Рано или поздно они нападут на меня и сожрут. Могут ещё живого сожрать… Спать нельзя… Просто так я не сдамся!»
Арлекино подобрал мушкель. Зажав в руке этот деревянный молоток он приготовился отбивать атаку крыс.
Время прошло, и моряк снова увидел черную тварь. На этот раз крыса наблюдала за ним из-за канатного ящика.
-Вот я тебе!- Арлекино погрозил ей мушкелем.
Крыса повернулась и неспеша скрылась в темноте за канатным ящиком.
«Наверное к форпику побежала… Форпик!!! Ну как это вылетело у меня из головы? Это же запасной танк с питьевой водой! И до него не больше четырех метров. Надо добраться до его горловины! На четыре метра меня должно хватить… Открою танк, и у меня будет много воды!».
Арлекино лихорадочно отыскал гаечные ключи и собрал тросы. Одним концом обвязался сам и, закрепив его для страховки, другой конец перекинул через рым с большим кольцом. С трудом подтягиваясь и цепенея от боли, он, как заклинание, твердил:
-Сейчас, сейчас... Старпом не должен был забыть про форпик. Он точно закачал его по самые не балуйся…
Но то, что он обнаружил, едва его не прикончило… Горловина форпика с запасом пресной воды была завалена грудой тяжёлого десятидюймового манильского каната… Эти толстые швартовы примёрзли к железу и сдвинуть их было невозможно. В исступлении, упираясь спиной в перегородку, Арлекино принялся пинать ногами этого серого удава… После двух часов мучительных усилий канат отделился, открыв взору овальную крышку, закреплённую через резиновую прокладку двадцатью четырьмя двух с половиной дюймовыми обледенелыми болтами. Обессиленный, он припал ухом к крышке и, облизывая сухим языком растрескавшиеся губы, слушал чудесные звуки переливающейся внутри резервуара питьевой воды… Ухо примёрзло к железу и заныло. Оставляя кожу с него на люке, Арлекино поднял голову. Ключи не подошли, и моряк выпустил их из рук. Бесполезный инструмент с грохотом покатился вниз по наклонной палубе подшкиперской. С отчаянием Арлекино смотрел на огромные болты, понимая, что никогда не сможет их открутить… Он долго сидел, отрешенно глядя в одну точку. Но, собравшись с силами, стиснул зубы и ударил себя по щеке.
-Я отверну эти чёртовы болты! Спокойно... Что мы имеем? Обломок торчит форштевнем вверх, форпик наклонён… Если он залит полностью, то вода там под небольшим давлением… Мне достаточно немного приотдать болты, и вода сама потечёт, - просипел он и медленно спустился по скользкой горке обратно. Арлекино отыскал среди инструментов десятикилограммовый «газовый» ключ. Не доверяя своим рукам,- верёвкой привязал его к поясу и засунул за пазуху.
-Сейчас я похож на самоубийцу. Решил утопиться! Ха!.. Грузик привязал, чтобы сразу на дно…- мрачно пробормотал Арлекино.
С частыми передышками, он снова пополз наверх...
Добравшись до люка, Арлекино крепко привязал себя линем и приступил к работе. Он обстучал лёд с первого болта, но, как ни старался, открутить его не мог. Теряя силы, с небольшими перерывами на отдых, он упрямо давил на ключ. Газовый ключ то и дело выпадал из обессиленных рук Арлекино и повисал на веревке. И всякий раз он хвалил себя за предусмотрительность. После нескольких часов изнурительного труда, болт со скрежетом поддался... Арлекино долго собирался с силами, прежде чем приступить к следующему.
«Эк меня развезло-то…»- думал он - «Тут работы на пару минут... Ладно, потом будем жалеть себя. Надо дело делать».
Почти сутки ушли на то, чтобы немного ослабить все болты, но вода так и не полилась из- под крышки люка... Арлекино упорно продолжал свое дело: ещё сутки, умирая от жажды, он отворачивал обмороженными руками эти ненавистные болты... Накатывались галлюцинации: то чистая вода упругими фонтанчиками била из под крышки, а он её пил, пил… То он стоял по грудь в чудесном горном озере, и ему прямо на голову струился водопад… И опять он пил, пил… Или, как сейчас, - он как будто бы открутил последний болт, сдвинул в сторону крышку и, свесившись в горловину форпика, окунулся в воду с головой- и пил, пил… И вдруг стал задыхаться и кашлять... Арлекино отпрянул от воды, больно ударившись головой о железо.
-Господи! Это правда! Это правда! Я всё-таки добрался! – просипел Арлекино, безумно сверкая глазами и, перегнувшись через комингс, снова принялся жадно пить. Счастье разливалось в нём с каждым глотком стоялой воды. Остановиться не было сил…
-Всё, всё, хватит! - приказал он себе и подался назад в полном изнеможении. Отдышался… Придвинув на место крышку, он спустился в свое убежище и, рухнув на груду полушубков, закрыл глаза, но заснуть не смог. Боль и голод взялись за дело… В воображении замелькали жареные куры, картошка со шкварками, чёрный хлеб с корочкой, натёртой чесноком.
«Я так голоден, что готов съесть всё что угодно! Хоть хромую крысу.»
Арлекино удивился, что эта мысль не вызвала в нём отвращения. Более того, он понял, что иного выхода у него не осталось.
«Крыса- это тот же кролик, только маленький. Вот только хвост... А я и не буду его есть! И голову не буду, и кишки не буду... Съем только ножки и мясо с рёбрышек!»- судорожно сглатывая слюну, убеждал он сам себя.
Перебрав варианты предстоящей охоты, Арлекино остановился на самом надёжном. Возле канатного ящика, там где всегда появлялась крыса, он приладил к «вешалу» грузовой блок и перекинул через него линь. К нему привязал мешок с цементом и поднял его в воздух. Рядом с лежанкой к болту на переборке завязал линь на морской узел. Достаточно было потянуть за кончик веревки, чтобы мешок упал...
Арлекино долго ждал, но крыса не появлялась. Наконец он задремал, а когда очнулся, то увидел её. Крыса сидела на подвешенном мешке с цементом и глумливо рассматривала лежащего Арлекино.
-Тварь!- прошептал голодный Арлекино и пополз к ней с мушкелем в руке. Крыса ловко спрыгнула на палубу и, прихрамывая, убежала наверх.
С трудом успокоившись, Арлекино вернулся на свою лежанку и подумал:
«Как она туда забралась? Может по линю, пока я спал? Непонятно... Понятно только одно - силы убывают, и кто знает, смогу ли я завтра вообще приподняться,- вон как руки и ноги раздуло. Надо добраться до спасательного плотика… Но как?.. Думай, парень, думай»...
И тут он снова увидел хромую крысу. Как всегда, она появилась из- за канатного ящика. В зубах она что-то тащила . Арлекино схватился за конец веревки и замер... Крыса неторопливо подошла к месту, на которое должен был упасть мешок, и остановилась. Затем проворно обежала опасную часть палубы. Немного приблизившись к Арлекино, она бросила свою ношу и похромала обратно...
«Давай сволочь, иди под мешок!»- мысленно приказал Арлекино. Крыса вскоре оказалась у западни, но снова обогнула опасное для нее место.
-Дура!- в бессильной ярости крикнул ей вслед Арлекино и откинулся на тулупы.
«Что за мусор тащила сюда эта подлая крысяра?»- подумал Арлекино.
Когда он подобрал крысиную потерю, то не поверил своим глазам. Это была морковка! Мягкая и усохшая наполовину... Но какие сокровища мира могли сравниться с ней?! Борясь с желанием проглотить морковку целиком, Арлекино тщательно перетёр зубами каждое её волоконце и снова увидел крысу. Та сидела у канатного ящика и наблюдала за моряком... Дергать узел не имело смысла- крыса уселась не под мешком.
-Эй!- Арлекино махнул ей рукой.- Спасибо!
Та неспеша похромала наверх, в темноту подшкиперской. Вскоре она вернулась и, вновь обойдя западню, оставила что-то недалеко от груды вещей, где лежал Арлекино. Моряк сполз вниз и нашёл брошеную крысой шкурку от сала. Засунув в рот очередную находку, Арлекино перетёр её зубами до мельчайших молекул...И вдруг его осенило:
«А ведь она меня кормит!.. А я ее сожрать хотел...»
И Арлекино дернул ненужный больше узел. Мешок упал и сполз к его ногам. Моряк с благодарностью налил воду для крысы в донышко от фонаря и поставил в основании своего ложа.
Утром, с новыми силами, он разобрался в груде вещей боцманского хозяйства и нашел лебёдку.
- Эврика! - план созрел мгновенно: - Я на лебедке поднимусь до ростров! Я доберусь до аварийного запаса!
Закрепив на себе пояс с инструментами и засунув запазуху мешок для продуктов, он из верёвки соорудил себе «люльку». Прихватив выброску, Арлекино выбрался на полубак. Шторм затихал, и носовой обломок «Донбасса» уже не так сильно бросало из стороны в сторону. Арлекино раскрутил выброску и попытался перекинуть её через один из ростров, на которых крепился плотик. Ему это удалось не сразу... Понемногу отпуская верёвку, Арлекино стравил к себе выброску и, закрепив конец за подвижное кольцо рыма, приладил к тросу лебёдку. Упрямо накручивая ручку подъёмника, он всё же добрался до ростров. Отдышался… Попробовал сдвинуть с места ручку спускового механизма спасательного плотика, но ничего не вышло - детали заклинило намертво. Арлекино поднял голову и посмотрел на плот - до него было всего два метра! Если бы обломок танкера не торчал из воды под таким крутым углом, а плавал ровно, то, подпрыгнув, можно было бы сбоку ухватиться за верёвки плота, подтянуться и забраться в него.
«Эх... Были бы крылья!..»- от этой мысли закружилась голова. Арлекино поднял руку, представляя, как она чудесным образом удлиняется и достает до плота… Резкая боль в груди привела его в чувство.
«Вот тебе и вся «эврика»… Похоже, отдаю концы…» - с горечью подумал он и оглядел пустынный океан… Лишь волны и пронизывающий ветер... Ему вдруг всё стало безразлично. Он обречённо закрыл глаза и безвольно обвис на выброске, испытывая странное облегчение от бездействия. В голове понеслись неясные образы, какие-то далёкие голоса нашёптывали что-то непонятное… И сквозь череду убаюкивающих звуков прорвался отчётливый голос задыхающейся от радости Риты: - «Дядя Арлекино! Вы самый сильный! А до самого потолка сможете меня подбросить?»
-Могу… - он открыл глаза и, сжимая кулаки, сдавлено прошептал: - Могу! Я могу!
Потребовались все силы и все его мужество, чтобы заставить себя спуститься в подшкиперскую, взять там ещё одну выброску и снова преодолеть бесконечно долгий путь наверх, к рострам. Он сделал это. Перекинул веревку через перекладину, на которой был закреплён плот и прикрепил к ней лебёдку. Снова начал крутить ручку. Арлекино поднялся в воздух, подтянув себя к заветному плоту, и закачался в вышине рядом с ним. Вход в плот был с другой стороны. Подняться выше брезентового верха плота и найти вход сил не оставалось… Арлекино достал нож и начал кромсать брезент. Прорезав в нём дыру,- залез вовнутрь.
-Есть! - выдохнул он, в изнеможении падая на мягкий резиновый пол плота.
Огляделся... Вот они - три красных ящика с аварийным запасом. Трясущимися руками он отбросил крышку первого ящика - пусто! Дёрнул крышку второго – ничего!..
Остался третий ящик. Он коснулся его и замер… Ему стало страшно, как никогда…
-Открывай! – приказал себе Арлекино и рванул крышку последнего ящика. Этот ящик был заполнен аварийным запасом.
Он взмок, дрожащими руками выгребая содержимое. Банки! Банки! Этикетки запрыгали перед глазами:- Вода. Мясо «Пеммикан» . Еда!!!
По-волчьи вонзаясь зубами в жестяную банку, он попытался её прокусить… Острая боль в зубах привела его в чувство:
-Да что же это я?..
Трясущимися руками Арлекино оторвал ключ и открыл банку. Пальцами он принялся запихивать в рот невообразимо вкусную кашицу, похожую на тушенку. Открыв вторую банку, он тут же выронил её,- острая боль пронзила живот…
Отлежавшись, он засунул содержимое ящика в мешок и, крепко привязав его к себе, на лебёдке спустился в своё убежище. Не вынимая своей добычи, он рухнул на полушубки и отключился...
Утром на двери подшкиперской появилась очередная отметина- пятые сутки продолжался свободный дрейф русского моряка на обломке корабля в Великом Тихом океане…
Арлекино вынул из мешка аптечку, морскую карту, мореходные таблицы, хронометр, секстан, керосиновую горелку, ракетницу и четыре сигнальные ракеты. А ещё он нашёл там журнал «Лайф» с мордой жареного поросёнка на обложке и библию. Прежде всего, Арлекино определил свое местонахождение. По всему получалось, что он дрейфует в сторону Калифорнии…
Арлекино поставил на керосиновую горелку воду. И снова увидел крысу. Она сидела на прежнем месте возле канатного ящика и внимательно смотрела на Арлекино.
-Иди сюда! – сказал Арлекино, доставая еду из аварийного запаса. Он было собрался бросить ей галету, но не смог. Внезапная жадность овладела им. С трудом преодолев это чувство, он все же протянул ей галету со словами:
-Кушай,моя красавица, и ничего не бойся...
Крыса не пошевелилась. Тогда Арлекино бросил ей галету. Крыса ловко подхватила её и неторопливо ушла за канатный ящик.
Пока вода закипала, Арлекино с жадностью прочитал журнал «Лайф». Затем выпил чаю и впервые в своей жизни открыл Библию. Читал он её с некоторым скепсисом - сказывалась крепкая обработка безбожной пропагандой. Пьяный Лот, переспавший со своими дочерьми, привёл его в недоумение. А неистовый Авраам, согласившийся во имя любви к Богу зарезать родного сына, окончательно сбил его с толку:
-Ну и ну! Ничего не понимаю… Тарас Бульба какой-то… А Иона во чреве кита- ну прямо как я тут!
Арлекино вздохнул и отложил книгу в сторону, надеясь, что у него еще будет время подумать об этом. Но одно знал точно: если Бог отправит его в ад, то там он будет вечно откручивать огромные болты.
Он снова подогрел воду и разделся, чтобы промыть и обработать раны. Грязные кисти и стопы опухли и кровоточили.
-Ну, точно свинья! - резюмировал он, осмотрев своё чёрное тело. - Такого самая поганая тварь морская жрать не станет, побрезгует…
Смыв с себя пену, Арлекино с удивлением обнаружил, что светлее не стал:
-Что за ядрёный мазут у американцев? – проворчал он и намылился ещё раз. Когда пена смылась, Арлекино понял, что это почерневшие синяки…
«Неслабо меня приложило, видок как у отбивной…»- эта мысль его почему-то развеселила:
-Отбивная с кровью «Арлекино в Тихом!» От шеф- повара Нептуна. Только хрен меня кто сожрёт. Выберемся… Как и раньше выбирались! А пока жив - и на том спасибо!
Обработав раны, Арлекино укутался в полушубки, и долго ерзал, пристраиваясь так, чтобы меньше всё болело. Закрыл глаза. Но судьба уготовила ему очередное испытание: на этот раз его ожидали новые муки… Вдалеке послышались пароходные гудки, сердце радостно застучало и, подхватившись, моряк с ракетницей в руке выглянул на палубу. С шипением взвилась ракета в тёмное небо и повисла над океаном... Но сколько Арлекино не всматривался, никакого судна не увидел - вокруг безликой пустыней простирался Великий Тихий океан…
-Да что это со мной? Неужто показалось?
В каморке Арлекино попытался уснуть, но вновь, как наяву, услышал сигнальные гудки. Он выглянул на палубу и ничего не обнаружил: ничего и никого… Так повторялось ещё и ещё. И каждый раз океан был спокоен и пуст, только крупные звёзды равнодушно мерцали в вышине…
Ранним утром на двери подшкиперской гвоздем была процарапана шестая отметина.
«Надо загрузить себя работой, чтобы не до «галочек» было» - решил он.
Каждое движение причиняло ему боль, но весь день Арлекино разбирал, сортировал и раскладывал вещи в подшкиперской. Он ещё раз уточнил своё местонахождение и к вечеру, вымотанный, уснул… Его разбудили гудки. Он открыл глаза, полагая, что это опять игра его воображения. Маленькая точка света аварийного фонаря вдруг запульсировала, стала расти и ярким шаром залила всю подшкиперскую. В полной растерянности Арлекино выбрался на палубу. Но его вновь ждали лишь тишина, да бесконечная, безнадежная синь океана…
На седьмые сутки свободного дрейфа по Великому океану почудились уже привычные гудки. Арлекино выглянул из подшкиперской - туман. Опять гудок…
«Странно… Раньше, наверху наваждение прекращалось. Новая стадия галлюцинаций?» - Арлекино похлопал ладонями по щекам, пытаясь прийти в себя. Из пелены тумана возник силуэт судна… Арлекино зажмурился и снова открыл глаза: силуэт не исчезал, он становился чётче… Тревожно взревел очередной гудок.
-Пароход?!
Он подходил всё ближе и ближе,- вот уже и надпись видна - «Белгород»…
-Братцы! - закричал Арлекино, неистово размахивая руками: - Братцы! Я здесь!!! Здесь!!!! Братцы!..
Сигнальщик запросил:
-Сколько вас?
-Помогите!!!
-Не понял! Сколько вас?
- Помогите!!! - замелькали руки Арлекино в безумной отмашке.
«Белгород» подошёл вплотную, и моряку помогли перебраться на борт судна.
-Капитан Вага. Там есть ещё люди?
-Нет… - еле слышно ответил Арлекино, борясь с головокружением.
В глазах замелькали цветовые пятна. Лица, сливаясь в единую серую карусель, расплылись и он рухнул на палубу.
Через два часа доктор вышел из лазарета и направился к капитану.
-Ну, как он?- спросил капитан.
-Такое чувство, что парня пропустили через жернова - сотрясение мозга, множественные ушибы, перелом двух рёбер, отморожение конечностей второй и третьей степеней. Общее нервное и физическое истощение. Боюсь, до Владивостока не дотянет. На берег его надо сдавать… В госпиталь. Срочно!..
-Ладно. Тут Сиэтл недалеко...
-Хорошо... А ещё вопрос, можно?
-Разрешаю.
-А с обломком что будете делать?
-Что- что... На буксире потащим! От греха подальше...
***
В Америке Арлекино сделался сенсацией… Заголовки газет и журналов трубили о «Русском Робинзоне»- «Победителе океана» и «Героическом моряке», который в одиночку противостоял разрушительной стихии океана и сумел выжить… Через месяц Арлекино окреп и начал выходить на прогулки по Сиэтлу. Прохожие узнавали его, просили автограф, фотографировались с ним, улыбались и крепко жали руку. Порой его навязчиво зазывали в магазины и предлагали взять что-нибудь даром. Владельцы маленьких ресторанчиков и баров считали своим долгом угостить отважного моряка совершенно бесплатно. Но сразу после его ухода в витринах появлялись броские объявления: «Здесь был «Русский Робинзон»! Заходите и Вы! Покупайте!» или «Здесь ужинал штурман с «Донбасса»! Заходите! Садитесь на его место!»…
Но самые яркие впечатления ожидали его на острове Лебяжий, в Портленде. Арлекино прибыл туда по странному приглашению судоверфи, на которой был построен его злополучный «Донбасс». Он уже был здесь, два года назад, в сентябре 1944 года, в числе первой команды, принимавшей этот танкер по лендлизу. И назывался он тогда «Бикен Рок»- «Скала опасности».
А сейчас, его на длинном лимузине с открытым верхом, как героя, торжественно везли по живому коридору местных жителей, дудящих в рожки, восторженно свистящих и радующихся, словно дети. Они размахивали флажками и устилали розами путь автомобиля… Никогда в жизни он больше не видел такого количества цветущих роз.
«Ровно челюскинца встречают, неудобно даже...»- с этой мыслью он смущённо махал в ответ и, то и дело, прикладывал руку к груди.
На судоверфи в его честь устроили торжественный приём.
Среди общего праздника к Арлекино подошёл невысокий толстяк и, отирая потную лысину платочком, обратился к нему неожиданно тонким голосом:
-Абрахам Смит- служба госдепартамента США. Мне поручено донести до Вашего сведения, что по закону США всё имущество, с которым гражданин спасается во время кораблекрушения, принадлежит спасшемуся. Если, конечно, он гражданин США… - клавишно улыбнулся толстяк, ловким движением снимая выпивку с проплывающего мимо подноса… Отхлебнув из высокого стакана, он восхищённо добавил: - В Вашем обломке танкера нефти оказалось на сто тысяч долларов! Моё правительство готово предоставить Вам американское гражданство! Поздравляю!
-Не стоит. Это ваша страна, а у меня есть своя. Я хочу домой!
-Вы это серьезно? Целое состояние и американское гражданство…и Вы отказываетесь?
-Я русский… Мой дед ходил бурлаком по Волге… Там всё моё, а здесь всё чужое. Объясняю по простому! Вот чайки… Вроде везде одинаковые… Но когда, после дальнего перехода я возвращаюсь домой и вижу своих чаек- глаза щиплет! Это мои чайки… Понимаете меня?
Чиновник повернулся к окну и уставился на суетливых чаек, летающих над рекой.
-Ваши чайки? Но какой бизнес можно сделать на чайках? Что Вы с ними делаете? Там что, все чайки принадлежат Вам?
-В Советском Союзе один человек не может всё купить, но коллективно- всегда пожалуйста! А я председатель, президент по вашему, нашего большого чаечного колхоза!- засмеялся Арлекино.
-Понимаю... У себя на родине Вы - и герой, и богатый человек!- толстяк, улыбаясь, протянул мокрую ладонь для рукопожатия,- Желаю удачи!
***
Арлекино отправили в СССР на борту океанского лайнера - слишком велик в Сиэтле был интерес к его персоне. Под вспышки фотокамер он поднялся по трапу. Сопровождающий его советский торговый представитель пожал Арлекино руку и поздравил со скорым свиданием с Родиной:
-Трудовой коллектив Дальневосточного морского пароходства гордится Вашим мужеством! По Вашему возвращению состоится торжественный митинг!
-А митинг обязательно? Хочется как-то без помпы...
-Митинг- обязательно! А потом, конечно, поедете в санаторий и хорошенько там отдохнёте. И снова за работу, товарищ!
Арлекино разместился в своей уютной каюте. С нетерпением дождавшись вечера, он лёг спать, но среди ночи проснулся. Напрасно промаявшись в попытках снова уснуть, Арлекино распахнул настежь иллюминатор. Тугой ветер Великого океана властно ворвался в каюту, до краёв наполняя её запахом соли. Арлекино высунулся наружу... Дыша полной грудью, он нащупал руками пуговки заклёпок корпуса судна и ласково погладил их. Только после этого он смог заснуть...
Во время всего пути на него накатывали воспоминания о погибших друзьях, о злоключениях, выпавших на его долю, и он не мог понять - как выжил, и почему именно он?
Белоснежный лайнер прибыл в порт Владивостока. Духовой оркестр взорвал весенний воздух бравурным маршем. На надраенной меди в руках музыкантов, рассыпаясь на миллионы ослепительных зайчиков, отразилось родное солнце.
-Наконец- то я дома!..- выдохнул Арлекино.
С двумя чемоданами подарков из Америки, он спустился по сходням. К нему подошли трое: в одинаковых костюмах и даже лицами похожих друг на друга людей. Встали вплотную…
-Гражданин, пройдёмте! Оружие есть?. .- тихо спросил один из трех неприметных.
-Нет... – растерянно произнёс Арлекино. - А в чём дело, товарищи?
-Есть вопросы…
Старший едва кивнул коллеге. Тот зашёл за спину Арлекино и, быстро пройдясь опытными руками от его подмышек до щиколоток, подтвердил:
- Оружия нет!
-Берите чемоданы и за мной!
На заднем сидении машины с двумя конвоирами по бокам Арлекино повезли по городу. За окном, как во сне, проплывали знакомые переулки, скверики, дома…
***
Арлекино ввели в пустой кабинет. Тяжёлые шторы на окнах не пропускали дневной свет. На крашеной серой стене - портрет генералиссимуса. По-сталински ласково глядели мудрые глаза отца всех народов, но его поднятый палец будто грозил всем входящим...
-Всё из карманов - на стол! - скомандовал старший.
-Я что, арестован? - осторожно поинтересовался Арлекино.
-Вопросы здесь задаются Вам! Здесь Вы вопросов не задаёте!.. Ясно?
Арлекино пожал плечами и выложил на стол всю карманную мелочь. Его ещё раз тщательно обыскал и доложили:
-Чисто!
Открылась дверь, и в кабинет вошёл хилый, с землистым цветом лица капитан НКВД. Молча он прошёл мимо всех и важно опустился на стул.
-Стоять!- неожиданно рявкнул он. На той же ноте офицер приказал:
-Сидеть!
И уже совсем неожиданно, снова заорал:
-Стоять!!!
Кивком головы он отправил сопровождающих в коридор. И с ненавистью уставился на задержанного…
Тягостную паузу прервал Арлекино:
-Товарищ капитан! Тут какая-то ошибка...
-Молчать, гнида! Вопросы задаю я, а ты будешь на них отвечать!
- Вы меня с кем-то спутали. Скрывать мне нечего, я отвечу на любые Ваши вопросы…
-Ответишь… За всё ответишь!- с тихой угрозой прошипел капитан, кидая на зелёное сукно толстую папку.
Прежде чем открыть «Дело», он трепетно провёл пальцами с жёлтыми обгрызенными ногтями по картонке…
-Что тут у нас?.. Измена Родине, шпионаж, диверсия…
-Что за хрень? – возмутился Арлекино - Я моряк! Верой и правдой всегда служил и буду служить своей Родине! И я никому не позволю нести всякую чушь про меня! Бред какой-то… Кто Ваш начальник? Мне надо с ним немедленно поговорить!
- Тут Я тебе самый главный начальник, а также папа и мама! И только мне ты расскажешь всю правду! – капитан ударил ладонью по папке, а потом по кнопке звонка.
-Сидеть! - гаркнул следователь.
Арлекино сел…
-Сидорчук! Наручники!
-Руки назад! - щёлкнули замки на браслетах.
-Сидорчук! Зачитай пункт первый…
-Есть, товарищ капитан! - ухмыльнулся сержант. Привычным движением он достал с полки увесистый том Уголовного Кодекса СССР и с размаху опустил его на голову моряка. Клацнули зубы и перед глазами Арлекино поплыли цветные круги…
В лицо ему плеснули воду…
-За что?
-Очухался? Быстро вспоминай сорок третий, когда фашистам продался! Мы всё знаем! Думал провести нас? Не вышло! - капитан шлёпнул ладонью по папке. - Не мог ты так легко сбежать от немцев - это брехня!
- Но сбежал же…
-Ты на службу к ним переметнулся, вот они тебе и катерок подогнали. И рейхмарки свои грязные на твой счёт в Швейцарский банк положили. А за это ты давал им координаты наших кораблей, а ихние самолёты и подлодки их топили.
-Вы это серьёзно?
-Ты не в цирке. Тут тебе не шутят. А после войны - ты переметнулся к американцам. По заданию ЦРУ ты устроил крушение советского танкера «Донбасс»…
-И танкер тоже я разломал?
-А то кто же? Почему ты один выжил на носовой части? Ты что, особенный? Откуда у тебя взялась и еда, и вода и одежда? Идиоту понятно - спланировал!
-Вам понятно, а мне нет!
Следователь взглянул на сержанта и кивнул. В ту же секунду на голову Арлекино обрушилась вся тяжесть Советского закона. Когда он пришёл в себя, капитан продолжил:
-Всё рассчитал, сделал запасы, а потом взорвал танкер! Анну Эдамс помнишь? Ту, что тебя английскому учила? Мы обезвредили эту английскую шпионку. Соседи подтвердили, что ты ещё щенком к ней бегал. Она не только английскому тебя учила, она ещё учила тебя Родину свою продавать ...
-Да какая из нее шпионка? - ахнул Арлекино,- Ей же за семьдесят было!
-У шпионов нет возраста! - отрезал следователь, - К тому же, она во всём созналась! Сейчас и ты во всём сознаешься, и всё подпишешь!
-Капитан! - хрипло ответил Арлекино, - Ты звёздочки себе так зарабатываешь? Сам сочинил - сам и подписывай! Я это никогда не подпишу…
- Еще как подпишешь… И не такие орлы подписывали… Сидорчук!
Сержант привычно пустил в ход кулаки. Потом в лицо снова плескали воду и снова били… Потом бросили в камеру, и он всю ночь провалялся на каменном полу. И только под утро, очнувшись, арестант перебрался на нары. От холода стучали зубы и, свернувшись калачиком, Арлекино никак не мог согреться.
С грохотом распахнулась дверь, и его снова потащили на допрос.
Капитан молча придвинул к нему чернильный прибор, испытующе глядя в глаза.
-Подписывать не буду… Я честный моряк - честным и умру! – твердо заявил подследственный...
На этот раз били ногами…
Очнулся он в камере и с тоской посмотрел на заплесневелые камни глухих стен. Всё тело ломило… Попробовал повернуться на бок- горлом пошла кровь. Попытался приподняться, - острая боль пронзила грудь.
-Рёбра поломали… Суки!.. - Арлекино зашёлся кровавым кашлем а, когда успокоился, улыбнулся разбитыми губами: «Я, конечно, хотел, чтобы встречали дома без помпы,- но это явный перебор… Да, быстро я привык к образу героя - придётся отвыкать…»
На двери откинулось раздаточное окно. На него плюхнулась миска - в ней была ржавая селёдка.
-Встать и взять миску! - раздался грубый голос из-за двери.
-Не могу… Воды…
-Не велено…
Дверь с лязгом распахнулась. Надзиратель вошёл и придвинул миску.
-Ничего… Жрать захочешь - слопаешь за милую душу…
Тюремщик заржал и, довольный, вышел вон.
Арлекино был голоден, но больше всего хотелось пить… Он заглянул в круглые глаза селёдки и в полубреду забормотал:
-Эх, подруга! Нельзя мне тебя лопать- потом с ума сойду от жажды… А ты помнишь? Помнишь? Мы ходили с тобой на пару… Я - поверху, ты – понизу… Может когда и встречались в воде… А вот сегодня встретились на берегу… Извините, мадам… Я не представился: - Арлекино!.. - так меня называют друзья… А как подруги называют Вас, мадам? Молчите?.. Я Вас понимаю… В таком месте, да еще с незнакомцем… Поверьте, я Вас не обижу! Слово джентльмена! У Вас безумный взгляд… Успокойтесь… Я Ваш друг… Идите сюда…
Вынув селёдку из миски, Арлекино уложил её рядом с собой и, нежно поглаживая, забылся…
На утро третьего дня охранник принёс полкружки воды… Арлекино схватил ее и, стуча зубами об алюминиевый край, выпил все, жадно слизывая последние капли…
В камеру заглянул капитан и с издёвкой осведомился:
-А почему не кушаем? Кушать надо…
-Большое спасибо. Что-то нет аппетита…- хрипло ответил Арлекино- Да и кухня ваша мне не нравится… Если не затруднит, пришлите мне артишоков и немного воды со льдом…
-Сейчас, сука, будут тебе артишоки!
- Кто бы сомневался…
-Сидорчук!
Ударом по голове сержант оглушил Арлекино и начал запихивать ему в рот куски селёдки. Сработал безусловный рефлекс, и узник глотнул - раз, другой, третий… Солёная рыба попала в желудок…
-Может ему ещё дать? Я сбегаю! - услужливо спросил у капитана Сидорчук.
-Ни к чему - ему и этого хватит… Завтра наша птичка запоёт по- другому! - ухмыльнулся капитан. - На выход!..
***
-Пи-и-ить!.. Пи-и-ить!.. - рука скользнула по холодной стене. Сырая стена, сырая… С трудом повернувшись на бок, Арлекино сухим языком принялся лизать влажные камни…
Двое охранников скинули измождённого узника с нар и по длинному коридору поволокли на допрос.
Капитан сидел, откинувшись на спинку стула и, устало щурясь, курил, лениво листая странички дела. Охранники усадили Арлекино на стул и надавали пощёчин, приводя его в чувство. Мутным взглядом Арлекино обвёл ненавистный кабинет. На столе увидел графин с водой. В глазах заплясало безумное желание, сухой язык облизнул разбитые губы…
С кривой ухмылкой, капитан не спеша, наполнил стакан водой, немного отпил, а остальное вылил в горшок с чахлым фикусом. Затушил папиросу в мокрой земле и произнёс:
-Давай, подписывай!
-Хорошо! - прохрипел Арлекино - Я всё подпишу… Только при одном условии… Дайте воды и… Налейте стакан водки - я с жизнью прощаюсь…
Давно бы так! А то ломался как девка - не хочу, не буду…- с презрением процедил капитан. Он достал початую бутылку водки, налил в стакан и придвинул Арлекино:
-Пей!..
-Сначала воды…
Из графина в другой стакан полилась вода. Арлекино схватил его двумя руками и с болью в глотке опрокинул в себя. Следователь повернул к нему протокол допроса, обмакнул перо в чернильницу и протянул для росписи:
-Чистосердечное признание- королева доказательств! - самодовольно осклабился он…
Арлекино взял ручку и написал неприличное слово из трёх букв:
-Выпей водки, капитан! Я пошутил…
-Пристрелю гада! - заорал палач. Выхватив пистолет из кобуры, он подскочил к Арлекино и саданул рукояткой по голове. Вместе со стулом Арлекино повалился на пол…
***
Очнулся Арлекино от боли, разрывающей всё тело. Перед глазами поплыли белые стены и размытое очертание светлого лица.
-Как Вы себя чувствуете? - ватно прозвучал вопрос.
-Мм-м-м…- простонал Арлекино.
-Ничего, ничего… Поправишься, милый, отлежишься,- всё будет хорошо…- сладко запел добрый голос.
- Я умер… Наконец- то… Ангел… - с облегчением подумал Арлекино.
-Попей водички, морячок! - продолжал петь ангел.
Мелкими глотками, Арлекино выпил всю воду из фарфорового поильника и окончательно пришел в себя. Появился врач в надвинутой до бровей белой шапочке: присел, проверил пульс, маленькой трубочкой потыкал в грудь и сделал укол. По палате поплыл кислый запах камфары.
-Жить будет! - заявил доктор и добавил:
-Покой и ещё раз покой… Думать только о хорошем… Накормите его бульоном! - сказал он, обращаясь к сестре.
На третий день, полусидя в кровати, Арлекино уже слушал историю своего соседа по палате с занятной фамилией Беляцкий и улыбался беззубым ртом. Беляцкий служил стрелочником на Транссибирской магистрали, пока на его разъезде не заело стрелку. Это привело к сходу состава с пути. Его обвинили в диверсии по заданию иностранной разведки. Компетентным органам предстояло выяснить - чьей именно разведки? Допрашивал его тот же капитан, который вёл дело Арлекино...
Поначалу стрелочник не хотел говорить правду, но потом всё же сознался, что он японский шпион и диверсант. Оставалось раскрыть широкую агентурную сеть. Его уже почти убедили дать явки и пароли, но тут у Беляцкого случился приступ аппендицита. После обычного пинка сапогом в живот он то и дело терял сознание и подолгу не приходил в себя. Раздосадованный следователь даже врача позвал. Но тот, определив перитонит у стрелочника, настоял на срочной операции. Скрепя сердце, следователь отпустил Беляцкого в лазарет.
Оперировал его тюремный хирург, знаменитый тем, что всегда вносил разнообразие в свою рутинную работу. Решил он порезвиться и на этот раз...
Под местной анестезией он мастерски удалил аппендикс, промыл кишки в антисептическом растворе, ловко уложил их на место и, вставив дренажи, зашил. Закончив дело, он приступил к забаве… Он вынул из тазика кусок сырой говядины и, приподняв мясо в окровавленной перчатке над ширмочкой, отделяющей глаза пациента от операционного поля, поинтересовался:
-А это у тебя что?
Беляцкий округлил глаза: - Я не знаю!
-Ну, раз не знаешь, значит это тебе не нужно! - сурово сказал хирург и с размаху шмякнул мясо о стену операционной.
-А это откуда в тебе взялось?
Тихо сходящий с ума стрелочник узрел в руке хирурга ржавую консервную банку. Банка врезалась в другую стенку. Затем доктор достал запечатанную банку и, близоруко щурясь, прочитал:
-«Свинина тушёная»... Это мне самому пригодится!
Истерически захрюкавший ассистент незамедлительно узнал о себе, что он свинья! На этом бюро находок было закрыто, хотя в запасе у доктора имелся ещё и ботинок, и милицейский свисток...
-Больной, гм- гм, Беляцкий! Поздравляю! Операция прошла успешно! Всё лишнее удалено, но впредь надо быть разборчивее в еде! Ты всё понял? Усёк?
-Да...- еле слышно прошептал бывший стрелочник, а ныне «японский шпион и диверсант».
Об излюбленных проделках доктора он узнал позже от санитаров и теперь смешил Арлекино и сам осторожно смеялся, придерживая резиновые трубки, торчащие из живота.
Через несколько дней врач пришёл к Арлекино со старшим лейтенантом НКВД.
-Рядухин. Следователь по особо важным делам. Теперь Я веду Ваше дело… У меня есть ряд вопросов…
-А где прежний следователь? – прошепелявил беззубым ртом Арлекино.
-Его перевели на новую должность… Я ознакомился с материалом на Вас и усмотрел в деле некоторые несоответствия.
-Некоторые? - горько усмехнулся Арлекино.
-Разберёмся… Сейчас идёт реорганизация и борьба с перекосами в органах. Не исключено, что ваш случай как раз тому пример. Возможно даже, ваше дело будет закрыто…
- Накосячили, в предатели записали, изуродовали а теперь перекосы нашли? Бухенвальд устроили, добиваете тех, кого фашисты не убили?
Арлекино зашёлся в болезненном кашле, и врач сделал знак следователю:
- Он не отдает отчет своим словам! У него спутанное сознание… Я предупреждал! Он бредит…
Старший лейтенант кивнул и вышел из палаты, а доктор быстро повернул больного на бок и сделал ему укол. Через несколько минут боль отступила… Потолок медленно поплыл, и веки больного отяжелели. Арлекино облегченно закрыл глаза и забылся сном.
Неторопливые широкие волны мягко, как материнские руки, баюкали его на своих ладонях. Прямо перед ним возник белоснежный парусник. С него по пояс свесились моряки. Он вгляделся в их счастливые улыбающиеся лица, и радость узнавания переполнила его сердце…Да, это были они - его погибшие друзья…Он призывно замахал руками и поплыл к ним навстречу. Но окутанный облаками парусов корабль стремительно помчался вдаль. Прощаясь и прощая, махали руками товарищи. Арлекино с нежной грустью вглядывался в дорогие лица, пока корабль не превратился в маленькую светящуюся точку, на горизонте улетающую в небо…
***
Через месяц следователь Рядухин вручил Арлекино постановление о прекращении уголовного дела и развёл руками:
-Это всё, что я был в силах для Вас сделать…
-Спасибо, Вы сделали для меня больше, чем могли. Я всё прекрасно понимаю… Что там написано?
-Читайте.
-Так… «Постановление о прекращении уголовного дела и уголовного преследования за отсутствием в деяниях состава преступления и в связи с недостаточностью объективных доказательств по делу». Проще говоря - я не виновен?
-Можно и так сказать…
-В партии меня восстановят?
-Попытайтесь… Это партком решает, а не мы.
Арлекино протянул ему руку.
-Прощайте! - следователь пожал руку Арлекино, - Будьте теперь особенно осторожны. Если ещё раз сюда попадёте - сам Господь Вам уже не поможет. - Знаю…- старчески улыбнулся Арлекино, взял пропуск и оставил за спиной этот мир мрачных казематов...
Все документы, кроме партийного билета, были восстановлены. Но эта история с НКВД ещё очень долго держала его на берегу. Не один год Арлекино обивал пороги пароходства Владивостока, но в рейсы его не брали. И причины находились разные, только не истинная - «привлекался органами, из партии исключён»…
Знакомых и друзей поубавилось. Но настоящие друзья всё же остались. Один из них, доктор Дюков, как-то вытащил его на берег океана порыбачить…
Трещал костёр оранжевыми искрами… В огромной закопчённой сковородке янтарным жиром шипела свежевыловленная камбала. Под ярким солнышком мерно накатывались на берег длинные океанские волны, а в гранёные стаканы с бульканьем лилась водка... Арлекино чокался с Мишей и рассеянно улыбался, сверкая рубленным металлом вставных зубов.
- Ты в пароходстве когда был? Обещают открыть визу, или как? - осторожно спросил Дюков.
-Был там две недели назад. Опять сказали зайти через месяц... - с грустью ответил Арлекино. - И так уже который год…
-Тебе ещё повезло! - подбадривал его никогда не унывающий доктор, - Радуйся, что живым выскочил из той конторы. Сам понимаешь, под расстрельную тебя подводили...
-Уже который год радуюсь, как могу: из партии выгнали, визу закрыли... Замарали меня крепко! Если бы не тот новый следователь, – не сидел бы я с тобой рядом, это точно… Эх, не поверишь, мне пароходы ночами снятся! Наливай!..
-Погоди! Есть идея! Смотри, что сейчас начнётся…
Дюков обмотал кусок сала бечёвкой крест накрест, а на другой конец верёвки привязал две пустые консервные банки и швырнул эту конструкцию на линию прибоя. В тот же миг на сало налетел жирный баклан, жадно проглотил добычу и неуклюже разбежался на взлёт, не обращая внимания на громыхающий прицеп. На подъёме сало выскользнуло из его глотки и шлёпнулось на песок. Ошалевшая птица резко развернулась и снова заглотнула лакомый кусок. Снова перепончатые лапы понесли довольного хозяина на разгон, но на взлёте сало выдернулось обратно.
-И долго это будет продолжаться? - осведомился Арлекино.
-Вечно! - засмеялся Дюков - Всё! Круг замкнулся!
-Жаль, дурака, с ума спятит... Чокнутых бакланов нам только и не хватает! Пусть лучше простым дураком живёт... Арлекино отогнал орущую от возмущения птицу и отвязал сало. Затем высоко подбросил его. Баклан ловко подхватил этот подарок судьбы и стремглав помчался в сторону океана.
-Арлекино!- улыбнулся доктор - А я не зря показал тебе этот фокус...
-Конечно не зря… Спасибо! Умираю со смеху...- с иронией ответил Арлекино.
-Нет, ну ты сам подумай! Сколько лет ты сидишь на берегу, а в нашем пароходстве только и слышишь - "зайдите потом"... Кормят тебя, как я вот этого баклана. То-то и оно! А у меня есть идея…
-Меня беспокоят твои идеи - прекрати издеваться над животными, - они устроят тебе «тёмную».
-Не бойся - мы не в Африке, а местные суслики не страшны … Так вот, слышал я, в Калининграде формируется пароходство. У них там острая нехватка кадров. Думаю, берут они сейчас и хромых, и слепых, а уж с железными зубами в первую очередь! Так что, бросай всё и дуй в Калининград!
-Извини, «бросить всё» не могу- бросать нечего… А где этот Калининград?
-Кенигсберг бывший. Переименовали его в Калининград.
-Прекрасно знаю Кенигсберг. До войны, во время практики я на паруснике, зерно туда возил…
-Культурная столица! – продолжил доктор, - Шиллер, Гофман, Гейне, Кант - все оттуда, и ты давай туда! Между прочим, меня как врача, старик Кант здорово выручает - я его от бессонницы морякам прописываю: кому строчку, кому две, а в трудных случаях - страницу… Безотказное средство! Засыпают как младенчики… - засмеялся доктор и, наливая в стаканы водку, доверительно добавил:
-А вообще-то, он здорово сказал: существуют только две вещи - нравственный закон внутри нас и звёздное небо над головой.
-Согласен! - Арлекино кивнул, взял полный стакан и, уже с надеждой посмотрел на океан…
***
1978 год. К Калининградскому причалу подошёл «Сормовский 19» - сухогруз типа «река-море». Ошвартовался, кинул сходни. На берег высыпали моряки и растворились в объятиях родных и близких. Когда причал опустел, с корабля сошел капитан. Над головой пролетела грузная чайка и, заломив крыло, плюхнулась на воду, поднимая фонтан брызг.
-Что, подруга, рыбки объелась? - улыбнулся Арлекино.
На край причала подскочил щенок и отважно облаял толстую чайку. Приподняв одно ухо, он уставился на капитана выпуклыми круглыми глазами, словно спрашивая: «Ну, каков я герой?»
-Ты чей сын? - спросил у него Арлекино.
В ответ псина, заваливаясь на бок, задней лапой неловко почесала себя за ухом и неожиданно кувыркнулась.
-Когда старшие по званию обращаются, надо встать по стойке «смирно»!
Щенок будто понял. Он прекратил свои почесухи и встал на все четыре лапы.
-Вот ты какой смышленый! Ну, иди сюда! Хозяин- то у тебя есть? - Арлекино взял тёплый комочек на руки и погладил его - Пузо какое наел круглое, прямо глобус! Ну, пойдём, поищем твою мамку… Чайки здесь глупые, прожорливые. Могут тебя заклевать ненароком. А хочешь, пойдём ко мне?
Щенок звонко тявкнул и закопошился на руках…
-Ну, коли ты не против, зваться будешь… Джолли. Джолли второй! Молчание- знак согласия. Но учти, поблажек не будет. Вахту будешь нести, как полагается. Эх! До чего же ты кривоногий! - рассмеялся Арлекино – Ну, прямо как я!
Он дошёл почти до конца причала, когда его окликнула немолодая женщина:
-Товарищ капитан! Вы меня не узнаёте?
-Простите, что-то не припоминаю... Мы с Вами знакомы?
В ответ она молча вытянула руку и раскрыла ладонь.
На ладони лежал потускневший от времени позолоченный якорь с потёртыми серыми гранями...
-Не может быть!.. Рита!.. Ты?.. – Ему вдруг стало трудно дышать. Обхватив лицо женщины ладонями, он жадно вгляделся в ее черты.
-Что, сильно изменилась? - дрогнувшим голосом, выдающим ее волнение и боязнь разочаровать, спросила Рита.
-Ну конечно! Из голенастой девчонки ты превратилась в королеву. Глазам не верю!- Арлекино крепко обнял женщину и прижал к себе, бережно и осторожно поглаживая рукой ее побелевшие волосы.
-В снежную королеву… - грустно пошутила Рита, припав зардевшейся щекой к его ладони. Прикрыв глаза, она замерла... Сквозь сомкнутые ресницы просочились слёзы и, пробежав по щекам, соединились на подбородке в одну сияющую на солнце драгоценную капельку.
-Я так долго тебя искала... – прошептала она чуть слышно, будто самой себе…
***
В повести изложены реальные факты из жизни Лепке Евгения Николаевича (1915 – 1989). За весёлый нрав и везение друзья прозвали его «Джекки Арлекин». Девять раз он тонул во время кораблекрушений, бежал из плена на захваченном катере, два раза его едва не расстреляли союзники...
В его военном билете стоял штамп: «В Великой Отечественной войне не участвовал». Ни одной правительственной награды он не получил.
Ни одна страна не признала своих торговых моряков участниками войны, несмотря на то обстоятельство, что на торговые суда, понимая их стратегическую важность в снабжении воюющих государств оружием, боеприпасами, горюче-смазочными материалами,- велась круглосуточная охота под девизом: «Топить их всех!». Особо удачливых военных моряков и морских лётчиков, пустивших на дно торговые суда неприятеля, награждали железными крестами и золотыми звёздами героев. История предоставляет множество примеров военной доблести торговых моряков, имевших, в лучшем случае, две пушки и несколько зенитных установок. Это и последний бой американского сухогруза «Стивен Хопкинс» с немецким крейсером «Штир». В результате – оба пошли на дно. Это и последний бой, до героического конца, ледокола «Сибиряков» с тяжёлым крейсером «Адмирал Шеер». Это и отказ русских моряков покинуть объятый пламенем теплоход «Старый большевик» с грузом аммонала, снарядов и авиационного бензина. Они потушили пожар и доставили свой опасный груз в Мурманск.
Повесть посвящается матерям,- сыновья и дочери которых ушли на торговых судах и не вернулись: русским, немецким, американским, английским, итальянским, японским...
Сергей Гришков
Комментарии