Сколько трепетно-нежных офелий и эвридик
Полегло так бесславно в твоей же грудной степи?
Слышишь? Твой суховей стал решительно нестерпим,
Оттого будь, как Ларра, во веки веков один!
Оказалась свобода страшнейшей из всех голгоф.
Не хватило у духа с материей общих скреп.
Лишь полынь да репей обступают тебя окрест —
Мир не даст больше ссуд на уплату твоих долгов.
Уходи, развевая по ветру безликий прах, —
Ни кольца, ни креста, ни венка на дубовый гроб...
Пусть и суть твоя вытянет вряд ли на жалкий грош,
Кто посмел бы теперь заявить, что ты не был прав?
Им до кончиков пальцев, до самых мельчайших пор
Обожалось нырять в Ледовитый твой океан,
Чтоб, замёрзнув, сверзиться в такой же глубокий ад,
Из которого ты ищешь выхода до сих пор.
Не освоить пространств торричеллиевых пустот.
Не войти без последствий в немую обитель стуж.
Каждый час, каждый день, каждый год ты теряешь ту,
Что когда-то беззвучно кричала тебе: "Постой!"
Боль свинцом наливает планету: ещё, ещё...
Смерть шагает по свету, и "жалость" её слепа.
Прокуратор, очнись! Видишь — хором велит толпа
Маргарите сказать незаслуженное: "Прощён!"
Комментарии