УЖАС С КЕЛЬТСКИМ АКЦЕНТОМ
Рождение культа
Сначала Вован стал растманом. Сшил полосатый берет под цвет эфиопского флага, заплел волосы, несмотря на протесты родителей, в мелкие косички. Заявлял всем, что Эфиопия является для него земным раем.
Растманство, или растафари, зародилось очень и очень давно. Примерно 1200 лет назад, когда Эфиопия принимала христианство. Вот только проникли эти идеи в Росиию совсем недавно. И, главным образом, не потому, что растманы считают Эфиопию прародиной человечества и ратуют за то, чтобы все эфиопы вернулись в родные края, а потому, что эта религия разрешает курить марихуану.
Но растманство скоро Вовану и его друзьям по колледжу – Микки-Маусу (Мише Воробьеву), Матрице (Маше Побегуц), Гарри Поттеру (Игорю Лебединскому) и Сове (Светлане Паниной) порядком поднадоело. Сами они с наркотиками дела не имеют. Им бы пивка, «Балтику»-семерку, да сигарету хорошую высмолить. Да в компьютерную игру срезаться. А с растманами не по пути: уж больно путано формулируют они свои идеи, пустые, как барабан. Сами не знают, чего хотят.
И в то же время тянет к какой-то большой компании, связанной одной идеей. Люди вообще привыкли исповедовать идеи. Плохие ли они, хорошие – суть не в том. Хуже, когда их нет вообще.
Но куда пойти, к кому прибиться, куда податься? В реперы, которые помешаны на «черной музыке», придуманной африканцами, где слова начитывают на ритмичную мелодию? Носить широкие штаны и бейсболки козырьками назад? Да нет, несолидно это.
Панки и металлисты тоже не катят. Жизнь без всяких правил – это на анархизм смахивает. Есть, правда, еще толкиенисты. Их можно узнать по безумному блеску в глазах, когда речь заходит о фильме «Властелине колец». Но это – забава для малолеток. В общем, выбор довольно хилый. Чтобы стать мотоциклетным богом, байкером, нужен как минимум приличный «железный конь», ну а в кришнаиты или в сатанисты и калачом, то есть сэндвичем не заманишь. Среди кришнаитов даже мухи от скуки мрут, не говоря уж про их благовония, среди сатанистов страшно, аж жуть. Того и гляди, зарежут во время какого-нибудь ритуала. И не почешутся даже.
- Я недавно в Интернете на один прикольный сайт наткнулся, - сказал как-то Микки. – «Называется «Нижегородские готы и их сородичи». Они в основном на кладбищах свои сходняки устраивают. Выбривают виски, волосы красят в фиолетовый цвет. Фишка в том, что для них идеал – смерть и все, что с ней связано. Может, в готы подадимся?
Но его предложение сразу же было отвергнуто. Тоже скучно. И слишком торжественно, парадно. Смерть – она шуток не любит.
А Вована тем временем неожиданно осенило.
- Слушайте, - обратился он к друзьям, - а почему бы нам самим не создать что-то свое?
Незанятую нишу искали долго. Остановились на кельтах. Скорее всего, потому, что появились группы, исполняющие кельтскую музыку. «Мельница», «Тинтал», «Воинство Сидов» – число их все растет, число поклонников тоже.
Но потребовалась и историческая справка.
- Они были язычниками, - познакомила со своими научными изысканиями Матрица. – Считали, что зимой бог Солнца находится в плену у Самхэйна, по-нашему, Дьявола. А зима начиналась у них в ночь с 31 октября на 1 ноября. В это время открывались ворота в загробный мир. И души мертвяков чудесным образом возвращались на Землю. Но в эти ворота еще валом валила всякая нечисть: ведьмы, оборотни, вампиры...
- Вот это по-нашему! - обрадовался Микки-Маус. – Вот это кайф! Давайте кельтами станем. Больно уж с вампирами пообщаться охота. Может, парочку отловим, зоопарк откроем. И за деньги будем показывать трудящемуся народу.
- Из тебя, как всегда, бредятина прет, как из брандспойта, - осадила его Сова. – Лучше отпразднуем ночь зимы – она совсем скоро, октябрь кончается.
- Я тут должна кое-что добавить, - снова взяла слово Матрица. – На этот кельтский праздник наслоился еще и праздник католический – День всех святых. И ночь зимы стали называть Хэллоуин.
- Так это же вообще клево! – перебил Машу Гарри Поттер. – Я на одном диске фильм про это видел. Собираются компаниями, устраивают маскарад, наряжаются в ведьм, в чертей, в пустые тыквы горящие свечи вставляют. В темноте это, как удар по темечку: упасть и не встать...
- Кельты таким образом распугивали привидения, - пояснила Маша.
- Да это не важно, кого пугать, можно и друг друга, - подытожил Вован. – Значит, мы теперь – кельты?
- Заметано! – услышал он ответ.
Свое сообщество ребята назвали «Клан кельтов». Даже устав его разработали. Но оставался только один нерешенный вопрос: где отмечать день зимы. Впрочем, вскоре выход был найден. Знакомая Совы, домработница местного бизнесмена, Вера, которую недавно торжественно приняли в кельты, сообщила по секрету, что ее хозяева на неделю улетают в Узбекистан. Если жн ребята пообещают соблюдать порядок, не мусорить и не бить посуду, то она может предоставить в их распоряжение целый особняк из 12 комнат. И сама к ним присоединится.
Дом этот в маленьком, вечно дремлющем городке в Нижегородской области, где жили ребята, как-то стороной обходили. Обнесенная высоким забором громада, выглядела мрачно и неприветливо. Владелец ее был, наверное, идеальным кандидатом на должность начальника Освенцима. Однажды спустил своих собак, разучившихся лаять от сытости, на пацанов, которые полезли в его сад за яблоками. Родители искусанных мальчишек подали в суд, но воспитатель молчаливых псов отделался только легким испугом, если он вообще чего-нибудь в своей жизни боялся. Его оправдали. Злые языки утверждают: за большие деньги. И, кстати, очень похоже.
А у дома этого давняя, полуторовековая история. Построил его купец, который состоял в дальнем родстве со знаменитым миллионщиком Бугровым. И тоже пил по-черному и чудил не меньше. Мало того, что голый бегал по улицам, пугая прохожих, или влезал на деревья, как обезьяна. Это были еще цветочки. Однажды в припадке гнева взял и задушил свою беременную жену. И тоже откупился. Владельцам заводов, газет, пароходов тогда, как, впрочем, и сейчас, многое прощалось.
Но как-то так получалось, что все хозяева этого дома кончали свою жизнь трагически. То повесятся, то умрут с перепоя, то, опять-таки по пьянке, упадут с лошади и свернут себе шею. Даже в советское время, когда в купеческий дом вселился доблестный райвоенкомат, тоже не обошлось без казуса. Случился пожар, погибла уборщица, бросившаяся спасать социалистические ценности. Они состояли из оцинкованного ведра и швабры.
После пожара дом этот восстанавливать не стали. Чуть ли не два десятка лет стоял он с пустыми глазницами окон, но мертвая тишина так и не обволокла его: ветер юрко, как мышь, постоянно проникал во все его закоулки, завывая в трубах дымоходов...
Но настали другие времена. Кандидат на должность начальника Освенцима выкупил пустующее здание вместе с землей и перестроил его, сделав из руин конфетку.
Плохое предзнаменование
Они собрались у Веры ближе к ночи. Каждый держал в тайне, какие страшилки он приготовил. Но вначале выпили пива, позубоскалили.
- Давайте вызовем духов, - то ли в шутку, то ли всерьез предложила Матрица.
Но выяснилось, что она не шутит. В какой-то старинной эзотерической книге Маша вычитала заклинание, с помощью которого кельты якобы открывали ворота в другое измерение.
Предложение было одобрено. И началось маленькое таинство. Маша повесила на стену дубовую ветку с уже засохшими листьями, разложила на полу перед большим зеркалом зеленые и красные яблоки и грецкие орехи – угощение для бога Солнца, зажгла свечу в подсвечнике, позаимствованном у хозяина дома. И стала читать что-то по бумажке.
Никто не понимал слов, что она произносила. Микки заглянул через ее плечо, но нечаянно опрокинул подсвечник. Ребята не знали, что это - крайне плохое предзнаменование.
Они разошлись по комнатам, благо их было много. Но искрометной веселости не ощущалось. Ощущалось почему-то прямо противоположное: странная натянутость, напряженность, предчувствие какой-то угрозы и ожидание неизвестного. Словно что-то крадется по коридорам, что-то безумное и страшное.
А за окном творилось что-то невообразимое. Погода словно сошла с ума. Ветер придавал дождю силу кнута, с силой колошматил в оконные стекла. И это были звуки ужаса, беды и тревоги.
Потом дождь перешел в снег. Резкие порывы ветра закручивали его в маленькие бешеные смерчи, которые с режущим уши воем проносились вдоль шеренги голых деревьев, неся с собой грязную ледяную мглу. И казалось, будто в полночь действительно наступит конец света, потому что за беспрерывно падающей белой стеной уже ничего нельзя было разобрать.
Микки поежился. Натянув маску Годзиллы, он задыхался в ней. У ночи был миллиард глаз, и каждый из них неотрывно смотрел именно на него. Мир словно превратился в огромную бойлерную фабрику с миллионом слесарей, которые миллионом молотков стучали по железным бакам.
И тут он увидел лицо, прижатое к стеклу. Призрак – без волос, без ресниц, без зубов, словно сотканный из невесомого лунного света, влезал в окошко вместе с влажной и липкой тьмой. Ледяной ветер пробрал до костей. Словно холодное пламя какого-то виртуального костра, давящегося едким ползучим дымом, опалило разгоряченное лицо, и в этом пламени Микки-Маус увидел глаза смерти.
Все это продолжалось всего лишь секунду – ту секунду, которая порой кажется длиннее жизни. Но Микки нашел в себе силы вернуться из страны шока.
- Эй, Гарри Поттер, - сказал он, подойдя поближе к окну. – Как ты туда попал? Там что – пожарная лестница?
Призрак исчез, растворившись в белой слепящей мгле. Это был не Поттер. И это пугало больше всего. Значит, кроме них, кельтов, здесь есть еще кто-то. Кто-то неведомый.
Вован в это время вставлял свечи в тыкву. Тыква, правда, была не взаправдашней, а пластиковой. Впрочем, какая разница! Лишь бы страшно было.
Предводитель кельтов набросил на себя белый балахон, сшитый из простыни, подошел к зеркалу. Интересно, как он выглядит в этом наряде?
Комната была полна теней и отблесков. Но зеркало отражало... не его. Откуда-то прорисовалась странная перспектива, которой на самом деле не было нигде, глубина, которая обманывала, пространство, уходящее в бесконечность. И - самое страшное – кто-то чужой, кто-то не из их компании пристально смотрел оттуда. Словно это был дух воздуха, обретший тело, но готовый тут же улететь.
Вован ничего не мог понять. На миг у него все перемешалось в мозгу. Он уже не знал, где подлинная действительность, а где виртуальность, то измерение, где он сейчас находится. И что-то не отпускало его, не давало сделать ни шага.
А зеркальное отражение менялось, как в калейдоскопе. Дух воздуха внезапно превратился в черную кошку. Она летела на метле, направляясь прямиком к Вовану. Еще мгновение – и кошка-ведьма укусила его за щеку.
Он вскрикнул от боли и замахнулся на нее тыквой. Но тут же ощутил, что в мгновение ока стал совсем другим человеком. Если вообще человеком. Если он ненароком не боднул бульдозер. Потому что Вован увидел в зеркале стремительно проявляющееся отражение какого-то монстра – с крыльями за спиной, с уродливыми когтями на лапах и... его лицом.
Матрица раскрыла сумку. Она решила попугать ребят обычными петардами.
Но что-то было не так. Кто-то стоял сзади. Однако когда Маша резко обернулась, перед ней никого не было. Комната была пуста.
Но она явно слышала чье-то смрадное дыхание. Кто-то находился в этом безмолвном доме, и чувство нереальности происходящего охватило ее настолько, что Маша подумала, что балансирует, словно канатоходец, на проволоке смерти.
И тут она увидела его. Это был, несомненно, упырь. Такой, каким его изображали старинные гравюры. Он был безобразен. Он уже перешел смертную черту и вернулся, не принятый миром мертвых.
Упырь медленно двигался навстречу Маше. Смерть смотрела на нее из погасших глаз, близкая смерть, загадочная, непостижимая и безмолвная. И ужас парализовал девушку, оглушив, словно обухом топора.
А упырь, брызгая слюной, тянул к ней мерзкие, тонкие, словно вьюнки, обезображенные язвами руки. И тут Матрица неожиданно сообразила, что ей необходимо сделать. Она зажгла петарду и бросила ее в приближающееся чудовище...
В комнате, которую выбрала Сова, почему-то пахло мышами и нафталином. «Вот тебе и бизнесмен, - подумала она. – Даже кошку завести не может. Наверное, эта статья расхода для его бюджета слишком обременительна».
Зато здесь пылали дрова в камине, было тепло и даже как-то уютно. И в то же время беспокоило что-то неуловимое, преследовала какая-то тревога, витающая в воздухе, заставляющая что-то дрожать внутри.
«Я не хочу, чтобы оно дрожало», - строго сказала себе Света. Но оно словно назло продолжало дрожать, выводя из душевного равновесия. И в этом была какая-то своя, особая правда. Правда, которую она не могла понять.
Сова быстро огляделась, словно убеждаясь, что мебель по-прежнему стоит там, где ей надлежало стоять. Но ее окутало какое-то густое облако, разумом овладел беспокойный сумрак неясных сновидений. Она как будто поплыла в невесомости, в пустоте, не имея возможности сфокусировать зрение и слух, собрать разбегающиеся в разные стороны мысли. И она совершенно не понимала, где находится. Словно до этого пролежала в анабиозе целую вечность.
Но неожиданно в голове стало проясняться. Света ощутила себя птицей. Если конкретно – совой. И вот – приземление откуда-то из глубины времен. Рядом - черный ворон, какое-то мифическое существо.
- Почему у тебя такие большие глаза, бабушка? – спрашивает он.
- Чтобы лучше видеть тебя, - отвечает Света.
- Нет, это чтобы ты лучше рассмотрела свою смерть, - говорит ворон.
- Я еще слишком молода для того, чтобы умереть.
- Ты всего лишь человек, а люди умирают.
И он протянул ей ликерную рюмочку:
- Выпей, это кровь летучих мышей.
Время лениво отсчитывало секунды. Одна только мысль раскаленным гвоздем торчала в мозгу: вот сейчас, вот через минуту откуда ни возьмись выбежит человек в берете и крикнет «Сцена снята!». Но этот человек не появлялся. «Ну, все, пора отправляться в дурдом на психовозке», - подумала Света и внезапно перенеслась в ту же самую комнату. Пламя камина опалило ей лицо, но в нем она уже не увидела голодные глаза смерти.
Ветер совсем озверел, когда Гарри Поттер стал облачаться в свой маскарадный костюм. Он, как всегда, соригинальничал: это был костюм скелета. Он даже кастаньеты захватил, чтобы вроде как костями время от времени постукивать.
Он так увлекся своим занятием, что не заметил, как в комнату неизвестно откуда проник пучок яркого света, ослепительный, узкий и направленный, как луч прожектора. Он бил с такой силой, что Гарри свалился со стула, не понимая, что на самом деле случилось.
А дальше его сопровождала тайна. Он неожиданно перенесся в лето. Оно пахло цветами и пряными травами. В них пряталась луна, прохладная, как опал. Из лунного света струился непередаваемый аромат ночных фиалок.
Над стеклянно неподвижной водой озера курился голубой туман. В нем купались девушки. Это берегини. Неподалеку были аккуратно сложены их лебединые крылья. Надо взять одну пару – берегиня взлететь не сможет. И пойдет за тобой, как ниточка за иголкой. Он знает: если взять берегиню в жены, весь род будет счастлив.
Но что это или кто впереди? Почему так пышет огнем и нестерпимым жаром? Это дракон. Он выжигает не только траву и деревья вокруг. Он пришел позавтракать одной из берегинь. Он вселяет страх, который, в свою очередь, выжигает разум. Но нужно победить страх. И он, Гарри Поттер, идет с огнетушителем наперевес на битву с драконом...
Поттер очнулся не сразу. Не сразу понял, что с ним произошло. Но пугать кого-то как-то расхотелось. Его самого здорово напугали.
Они собрались вместе уже под утро. Бледные, с головной болью, со смутными воспоминаниями о празднике зимы, Хэллоуине. И с массой вопросов, на которые не было ответа.
Из всего кельтского сообщества только Вера не пережила ничего такого. Но ее не было в то время, когда Матрица совершала свой обряд. Не было у нее и маскарадного костюма. Закономерность это или случайность?
Спорили долго.
- Наверное, мы неправильно вызывали духов, - сказала Матрица. – Вот они нам и отомстили.
- Может быть, во всем этот дом виноват? – высказал предположение Микки Маус. – Тут ведь и убивали когда-то, и грабили. Вот и бродят среди ночи привидения с головой под мышкой...
- Мы слишком широко распахнули ворота в другой мир, - поделилась своими соображениями Сова.
- А я думаю, братцы-хватцы, тут все не так, - не согласился с друзьями Вован. – Просто мы, пытаясь испугать других, оживили в себе то, чего сами больше всего боимся. Вот и появились всякие-разные монстрики с крылышками. Мы сами их к жизни вызвали.
Х Х Х
Все это случилось в 2006 году. Теперь никакого Хэллоуина Вован и его компашка отмечать больше не собираются. И, кстати, другим не советуют.
А что касается кельтских верований, то от них единогласно было решено отказаться. Сложные слишком. И очень опасные. Лучше уж без всяких чужеземных обрядов. Спокойнее как-то.
Новые комментарии