Сергей Серпанов. Сва/oлочный фантом

  О 

СВА/ЛОЧНЫЕ ФАНТОМЫ

… Над плато, образованным миллионами тонн спрессованного мусора, сгущалась тьма. Стаи чаек и ворон уже давно улетели на ночлег, удобно устроились в ветвях деревьев, угомонились. А здесь, на свалке, как всегда, не было тишины. Окутанная зловонным дымом, она жила тайной своей жизнью. Ветер шуршал в обрывках газет, пузыри газа, созревающие под напластованиями металла, дерева, полиэтилена, пластика, нитрокрасок, гниющих овощей и прочей дряни, врываясь на свет Божий, лопались с таким шумом, словно разрывались гаубичные снаряды.

Мухтар неожиданно залаял, а потом, повизгивая, полез под койку. Он боялся только грозы, но небо было ясно, дождем и не пахло. «Кого это черт несет?» – подумал Дядя Том. Сон к нему не шел – получалась только треплющая нервы полудремота, когда в голову лезут мысли беспорядочно и безо всякого спроса.

Он вышел из своей хижины – такие убогие строения даже ее «архитекторше», Бичер-Стоу, не могли пригрезиться в самом кошмарном сне. Прихватил на всякий случай монтировку, потому что в последнее время жить тут было небезопасно. Бесконвойники с находившейся рядом «зоны» совершенно наглым образом грабили обитавших поблизости в землянках и наскоро сколоченных лачугах бомжей, отнимали все, что им удавалось раздобыть благодаря упорному старательскому труду – все, что можно было продать хотя бы за десятку. Забирали и продукты с просроченным сроком годности. А в загашнике у Дяди Тома хранился с десяток метров свинцового кабеля – по свалочным меркам, целое состояние. А уж если непрошеный гость доберется до коробки, которую он нашел вчера, тогда все, кранты, накроются все его мечты о нормальной жизни…

Но никого не было. Дядя Том поежился, как от холода, и уже собрался нырнуть в свое логово, как вдруг что-то заставило его обернуться. И он увидел нечто такое, от чего сердце сжало железными клещами. Что-то призрачное, бесплотное, большое плыло по воздуху, направляясь прямо на него…

Хижина Дяди Тома

Эту кличку-погонялу ветерану сталкерского труда дал Доцент - тщедушный очкарик, но с очень тонкой духовной организацией, оказавшийся в рядах бомжей в результате трагической случайности. Был осужден за убийство по неосторожности. Когда он отбывал срок, бывшая его супруга, выписала Доцента из квартиры (тогда, в застойные времена, этот номер проходил на сто процентов), и крыша над его головой окончательно съехала. Как оказалось, навсегда.

Доцент и Дядя Том как-то быстро сошлись, хотя и не сказали друг другу ни одного человеческого слова. Правда, их общение длилось совсем недолго: бывший математик чуть ли не с кандидатской степенью вскорости насмерть отравился какой-то гадостью, разлитой в бутылки якобы с ликером. Тогда отдали Богу душу еще несколько бомжей. Да кто про них вспомнит? Так забывают сразу и навсегда об опавшей листве. Только мешает ходьбе.

Хотя каждый из них делал совсем не то, что хотел и раздражался в душе на другого, хотя они оказались здесь совершенно случайно, в этом кроется некая закономерность. Куда, как не сюда, податься человеку бездомному, нетрудоустроенному, голодному?! Полигон бытовых отходов худо-бедно и накормит, и оденет, и обует, и даже за особое усердие стопарь водки поднести может.

Когда-то Дядю Тома звали по имени-отчеству: Николай Никанорович. Он жил себе и не тужил, работал в приличной вроде бы фирме главным бухгалтером, были у него и семья, и квартира, и машина. А попался совершенно банальным образом: оставил коллеге чистые бланки со своей подписью, а сам укатил по делам фирмы в Белокаменную.

Когда Дядя Том вернулся, глаза у него полезли на лоб: ему нужно было выплатить столько долгов, что пришлось продавать и «волжанку», и квартиру. И главное – никто  не поможет, никакие правоохранительные органы. Сам виноват.

Жена, разумеется, не выдержала такого позора - подала на развод.  А он провалился, как в омут, в глухой запой. Вышел из него в больнице. Без левой ноги – отморозил на ступне пальцы, и их ампутировали. Так в довершении всего дядя Том стал еще и инвалидом. Хорошо, что хоть не посадили.

На работу с «волчьим билетом» никуда не брали, да и Дядя Том не больно-то и хотел. Понял: человек устроен так сложно, внутри него столько всего разного совмещается, что и не всегда поймешь. И Дядя Том решил выживать без помощи государства. Помыкавшись по подвалам и подворотням, забрел как-то на свалку. Да так здесь и остался, прирос к ней, как пересаженный куст. Вырыл, как и другие бомжи, землянку, потом соорудил из бракованных древесно-стружечных плит и четырех трухлявых столбов хибару, которую назвал в честь себя самого, любимого, – Хромоножкой. Обшил потолок и стены картоном и железными листами, утеплил, печку раздобыл и теперь здесь зимой маленькие африканские тропики, можно и чайком побаловаться.  А еще Дядя Том посудой обзавелся, кроватью с матрацем и злющей-презлющей собакой, чтобы нажитое добро охраняла. В общем, зажил совсем по-буржуйски, как считают другие, менее обеспеченные бомжи. Но у них еще все впереди.

Зловонный Монблан

Я побывал на этой свалке. Без респиратора здесь делать нечего. Да и с ним тоже долго не выдюжишь.

В этот момент прибыла очередная «Фауна» – так называют мусоровозы. Стая бомжей, как стая стервятников, набросилась на зловонный Монблан. Им нужно было спешить. Справа и слева гудели трактора, трамбуя свежий привоз. И свалочные сталкеры припасенными загодя стальными крюками курочили плотно спрессованные кучи, причем строго только на своем участке: вся территория свалки поделена давно. Нарушителю конвенции могут и бока намять.

«Добыча» на этот раз была нехилая. Кому-то попадались круг копченой колбасы, кому-то еще вполне приличные джинсы, кто-то обнаружил коробку с пустыми бутылками. Но особенно ценятся цветной металл, макулатура.

Дней за десять до моего визита сюда свалка напоминала пустыню. Здесь произошли события, которые насмерть перепугали всех ее обитателей.

«Левый» экскаватор

А накануне случилось вот что. Какие-то ловкачи согласно официальной версии взяли в строительном управлении в аренду экскаватор, а согласно неофициальной – украли, и ночью перегнали его на полигон бытовых отходов. Ночью и начали разработки. Вскрыли залежи 30-летней давности.

Обитатели свалки, сплотив свои ряды, дружно выступили на защиту своей корпоративной собственности. Но механизированные пришельцы не желали слушать, что они копают там, где когда-то производили захоронения скота, погибшего от сибирской язвы. Они предъявили контраргумент: два вороненых ствола. И даже, говорят, пальнули вверх для острастки.

Естественно, бомжей как ветром сдуло. Какая-никакая, хоть и бомжеская, а все-таки жизнь, и расставаться с ней никому не хочется.

Но что искали черные копатели, тогда никто не знал. Вряд ли бы они так рисковали ради цветного металла. Тем более, что на рассвете пришельцы исчезли вместе со своей техникой, отбрасывающей колесами ошметки сырой земли, и больше на свалке не появлялись. А здесь после их вторжения стала твориться форменная чертовщина.

Розовые глюки

Первым ощутил чье-то постороннее присутствие Леня Пузырь.

- Ночью выхожу – что-то летает, - рассказывал он следующим утром. – Розовое, как женские трусы. И такое здоровенное, как парашют, вдвоем не обхватишь. А главное – туда, где экскаватор землю черпал, не пускает. Хочу пройти, а там стена электрическая. Дотронешься – током как шибанет…

- Налопался, наверное, вчера самогонки – целый ведь мешок бутылок набрал, - заметила ласково-рыхлым голосом бомжиха Поля Маленькая, подруга Мотыля, тоже ветерана свалки, к которому она уже, наверное, больше года, как пристегнулась намертво. – Вот у тебя и глюки. С литрухи-то  у кого их не будет!?

- У самой у тебя глюки! – огрызнулся Леня. – Я себя контролирую, не то что некоторые.

Но этой же ночью и Поля Маленькая встретилась с чем-то непонятным.

Она вышла из своего бункера, сляпанного Мотылем из гнилых панельных плит перекрытий и потому не такого теплого, как у Дяди Тома. Вспомнила, что днем на чужом участке видела вполне цивильный шарф, но взять тогда постеснялась – побьют ведь. А ночью как бы и не возбраняется подобрать то, что плохо лежит. «Пусть неудачник спит, я же буду работать», - таков был основополагающий принцип жизни Поли Маленькой.

Она шла, и странные конусообразные тени метались возле ее ног. На востоке уже серело, но предутренний свет был холодным, тревожным и чужим. И Поля Маленькая страшно перепугалась. На нее стремительно летело что-то розовое. Вроде, и человек, только прозрачный, вроде и нет.

- Ты – мертвяк! – заявила розовости Поля Маленькая. – Ты сам про это не знаешь, поэтому ведешь себя, как живой. Но это не так. Ты не имеешь права меня пугать. Я иду за шарфом, а ты отвали на полпортянки.

Призрак отваливать совершенно не собирался. На бреющем полете он сбрил с головы Поли вязаную шапочку и намеревался сделать новый виток, чтобы еще что-нибудь сбрить. Возможно, даже голову.

Поля Маленькая схватила подвернувшуюся ей под руку развилку водопроводной трубы.

- Ах ты, гад! – выдохнула она сивушно. - Щас я тебя сделаю.

Но в ту же секунду Поля Маленькая возлегла на кучу мусора. Сердце ее больше не билось. Утром Мотыль нашел только бездыханное тело своей верной свалочной подруги.

Расследование Дегтярева

Милиция, разумеется, ни на грамм не поверила ни одному бомжу. То, что убийцей Поли Маленькой, стало привидение, в протокол не запишешь. А реального злоумышленника так и не обнаружили. И что делать? Кому нужен еще один «висяк» – нераскрытое преступление, коих и так в избытке? Да списать, и дело с концом. И смерть Поли Маленькой была квалифицирована как «летальный исход от отравления некачественными спиртосодержащими жидкостями». То есть, получалось, что глотнула Поля Маленькая какого-то стеклоочистителя, и сердце не выдержало атаки этих коварных стеклоочистительных токсинов.

Мотыль робко возражал против такого диагноза. Этот стеклоочиститель пил и он, и даже больше, чем его подруга. И ничего страшного с ним не случилось. «Все дело в проспиртованности, - говорили ему. – У тебя она куда больше, чем у твоей подруги». Но Мотыль и по сей день этому не верит.

Солидарен с ним и местный эколог Дима Дегтярев. Он давно уже бьет тревогу по поводу свалки, которая находится вблизи спального района. И вода здесь, по его словам, отравлена, и овощи, которые выращивают местные жители, таят в себе столько нитратов, что окачуриться можно, и радиационный фон не соответствует норме. Нужно как можно скорее прекратить сюда вывоз мусора, засыпать свалку толстым слоем земли или вообще забетонировать, превратив в могильник.

Но Диму местные власти воспринимают неоднозначно. Намекают: дескать, полечиться бы надо. Не раз пытались поместить его в психиатрическую больницу, но врачи признавали его нормальным. И Дима продолжал свои обличения.

Когда он прослышал про свалочных, а как называли их бомжи, сволочных, фантомов, Дегтярев провел самое фантастическое в своей жизни расследование. Он выяснил, что хотели найти ребята с экскаватором.

Алхимики или НЛО?

Оказалось, что у вопроса как минимум два ответа. Первый: на свалке захоронено лабораторное оборудование и все материалы, полученные с его помощью, которые принадлежали химикам, расстрелянным в 1937 году по обвинению в подготовке покушения на жизнь Сталина и его окружения. Возможно, ребята с экскаваторами искали именно это, поскольку, как значилось в материалах дела по обвинению химиков, они вроде бы заполучили так называемый Философский камень, который позволяет превращать любые металлы в золото. Якобы, этот Философский камень и был захоронен на полигоне бытовых отходов.

Второй ответ Дима нашел не сразу. И его ждал сюрприз. Скорее всего, 1937 год тут был ни при чем. Во-первых, официально свалка тогда еще не существовала. Во-вторых, - и это, пожалуй, главное, – 30 лет назад на этом месте приземлилась «летающая тарелка». И не просто приземлилась, а вроде бы потерпела катастрофу и взлететь больше не смогла. И ушла под землю на большую глубину.

Этот факт в 1975 году не прошел мимо КГБ. Свалка долго была предметом пристального изучения. Но, увы, чекисты так ничего толком и не узнали. Как не узнали о катастрофе НЛО и жители окрестных деревень.

Одноногий призрак

Чекисты посетили свалку, затыкая платками свои интеллигентские носы, спустя, как минимум, недели две после того, как здесь объявились призраки. Но они опоздали. Их спугнул Дядя Том.

- Меня достал одноногий призрак, - говорит он. – Я сам хромаю, а тут – он. – Как будто меня передразнивает – идет и подпрыгивает по-грачиному.  Спрашиваю его: чего тебе надо? Молчит. Призраки – они неразговорчивы. А глаза взблеснули по-волчьи. И я его стал лопатой охаживать. Никакого эффекта. Никак не приложишься по-нормальному. Так и ушел он в свои апартаменты – туда, где экскаватор копался. Но тут полигонные власти подсуетились, засыпали вскрышку землей, самосвалов, наверное сто здесь опростались…

Откуда берутся такие фантомы?

На этот вопрос я попросил ответить кандидата физико-математических наук, уфолога  Нелли Парфенову.

- За много-много лет до наших дней на месте свалки было капище предков марийцев, - сказала она. - А древние капища не возникали на «пустом» месте. Всегда это было «место силы», откуда на поверхность Земли вырывалась энергия из ее недр. То есть налицо крупная геофизическая аномалия, совпадающая, по данным биолокационного обследования, с интенсивной биоэнергетической зоной.

Но в итоге мы имеем то, чему пока, увы, нет ответа. Как, например, ответить на вопрос, почему возле свалки поселились огромные змеюки-ужи, почему в округе растут полутарометровые папортники, а больше нигде таких не встретишь, почему здесь такой необычный мох, весь усыпанный ягодами, и доходящий мужику почти до пояса? Почему, наконец, если крикнешь, эхо доносится к тебе со всех сторон?

Х  Х  Х

Удивительно, но факт: Дядя Том, пока еще разработки ребят с экскаватором не засыпали землей, нашел здесь коробку с царским орденом с бриллиантами. И Дядя Том получил еще один шанс начать свою биографию с чистого листа. Но он этого не сделал. Орден у него пропал, причем украсть его никто не мог. Просто исчез, как исчезают призраки.