ДУХ ОНАПУ
… Город дрожал на ветру, бушевала пурга, но создавалось такое впечатление, что жизнь ветвится и разделяется на два автономных потока. Здесь, в парадном зале бесшумно, как заговоренные, пылали дрова в каминах, а музыканты исполняли виртуозные вальсы Штрауса. Блестел отполированный паркет, отражая ослепительный свет старинных хрустальных люстр, и казалось, что это пространство отделено от времени.
Это был бал монстров. Его открывали женщина в кринолине с головой, как у лягушки, и глазами навыкате и ее кавалер – знаменитый Джек-попрыгунчик, пугавший в позапрошлом веке жителей Туманного Альбиона и похожий на какую-то хищную птицу. Вид у него был еще тот: половина черепа выбрита, острые уши стоят торчком, как у рыси, а элегантные сафьяновые сапоги продраны изнутри острыми изогнутыми когтями. За этой парой вышагивали, как на подиуме во время показа новых моделей одежды Юдашкина, красавица с точеной фигуркой и черной окладистой бородой по пояс и человек-змея с высунутым раздвоенным языком и острыми мелкими зубами. Правда, он не вышагивал, а скорее, выползал, но делал это, надо сказать, на очень высоком профессиональном уровне. Из коридора в это время двое прислужников вталкивали каталку, над которой возвышалось нечто гороподобное, рыхлое, как тесто. К каталке кто-то прикрепил табличку: «Чемпион мира по обжорству, Патрик Дюваль, США, 1981 г., вес – 702 кг»…
Святочная командировка
Бизнес не любит ленивых. Нижегородская предпринимательница Настя Полканова давно уже это для себя уяснила. И сразу же после Рождества труба позвала ее в дорогу. Нужно было срочно улаживать дела в глубинке, куда дотянулись щупальцы фирмы, в которой она занимала должность главного менеджера.
В этом городке бизнярша еще ни разу не была. Он, между прочим, основан в семнадцатом веке. Тогда здесь проходила засека – так называли укрепленную границу с Золотой Ордой, селились же в крепости исключительно только служивые с семьями. Но потом, когда Иван Грозный взял приступом Казань, форпост на юго-востоке Нижегородчины потерял свое былое стратегическое значение. Ржавели пищали и аркебузы, стрельцы переквалифицирововались в пахарей. Залесный стан исстари славился своим черноземом.
Настя приехала сюда на своей иномарке когда уже смеркалось. Дела в такое время не решаются, и она стала искать, где переночевать. Обращаться к партнерам не хотелось: предстоял долгий и предметный, к тому же не очень приятный разговор, и Полканова не хотела никому быть обязанной.
- Есть ли тут какая-нибудь гостиница? – спросила он у первого встречного.
- Есть, конечно, - проинформировал ее очень кстати подвернувшийся мужичок. – Только она частная, выкупила ее недавно Марья Николаевна. Ну а я – ейный муж. Могу и проводить, ежели подвезете.
Настя подвезла. Но ей, похоже, не подфарило. Гостиница представляла собой убогое зрелище.
- Вы не обращайте внимания на то, как она выглядит в анфас и профиль, - как заправский экскурсовод, сыпал словами, словно это была крупа, новый знакомый Насти. – Ее просто давно не ремонтировали – нет денег. Тут когда-то постоялый двор был. Потом он сгорел, построили новое здание. Но и его тоже пожар уничтожил. Это – уже третье, самое старое в городе.
Настя ничего против не имела, спросила только:
- А душ там можно принять?
Оказалось, что можно, и это гостью вполне устраивало. Она поблагодарила своего провожатого и поднялась по истертым ступеням крыльца туда, где ей предстояло провести ночь.
Дух онапу
Но убогость снаружи в какой-то мере компенсировалась внутренним интерьером. Настю приятно обрадовали классическая строгость пропорций архитектуры здания, какая-то особая торжественность убранства вестибюля, ажурные перила лестниц, высокие стрельчатые окна, просторный актовый зал с бронзовыми подсвечниками на стенах. От всего этого веяло позапрошлым веком, мазуркой, галантными кавалерами, дамами с пышными прическами, духами, запах которых давно уже позабылся…
Номер тоже Насте понравился. Там на высоком старинном табурете стояла натуральная живая елка, вся перевитая гирляндами с маленькими фонариками, и пахло хвоей, как когда-то давно, в родительском доме в новогодние дни.
Настя прогнала эти детские воспоминания – расслабляться не было времени. Она приняла душ, позвонила дежурному администратору, спросила, нельзя ли заказать ужин в номер. Оказалось, можно. На первом этаже работал ресторан. И Настя, не включая свет, стала ждать.
Впрочем, электрический свет был и не нужен. Луна буквально ломилась в окно. Сияние ее молчаливым и широким потоком втекало в комнату, и от этого было как-то тревожно.
В дверь постучали. Принесли ужин. Настя отметила хорошую сервировку. Бутылка шампанского в ведерке со льдом, жаркое в судке, салат украшен ягодками клюквы… «Надо же! – подумала Настя. – Как в пятизвездочных отелях».
Она попросила официанта открыть шампанское и приступила к трапезе. Но, не смотря на то, что официант давно ушел, Настя каждой клеткой своего тела ощущала чье-то присутствие. Как будто кто-то следил за любым ее движением.
Настя внимательно оглядела номер. Никого. Она раздвинула тяжелые портьеры – за ними тоже никто не прятался. Как и в ванной. «Чертовщина какая-то!» - подумала Настя, но, еще до конца не додумав этой мысли, увидела постороннего мужика, стоявшего посреди комнаты. «Что за дурацкий маскарад?» - удивилась она. На мужике была какая-то средневековая кольчуга и шлем, увенчанный острым шишаком.
Но удивление сменилось испугом. Настю чуть удар не хватил, но, когда она заметила, что мужик более прозрачный, чем обычные люди, сердечко ее перестало биться в бешеном ритме. «Это же привидение», - решила она.
- Вы почти угадали, - услышала она. Привидение, оказывается, могло и говорить.
- Я не злодей и не проходимец, я – дух табурета, на который елку поставили. Сейчас я все объясню, только ведь вы шампанское намеревались выпить.
- Откуда вы знаете? – удивилась Настя.
- Я много чего знаю, Анастасия Ивановна. Но мне наливать не надо. Я не употребляю.
- Неужели врачи запретили? – подпустила умеренную порцию яда молодая предпринимательница. – Разве привидения в поликлинику обращаются?
Прозрачный не поддался на провокацию. Казалось, ирония его совсем не задела.
- Шампанское изобрели после того, как я покинул этот мир, - сказал он. - К тому же есть еще одна причина для воздержания: второго бокала нет.
Настя поняла, что вывести из себя господина Табуреткина не удастся. И перевела разговор в другое русло.
- Как же вас зовут? – спросила она.
- Мое имя трудно выговорить, - ответил Прозрачный. – С черемисского языка, сегодня его называют марийским, оно переводится как «Славный воин, никогда не спящий в дозоре, охраняющий священные рубежи».
- И когда же вы были славным воином? – спросила Настя.
- Очень давно. Еще тогда, когда славяне и не думали поселиться на земле Юмо. Это – наше главное божество, дух неба, а лес – его неприкосновенное жилище. Здесь, в священных рощах, запрещалось что-то промышлять. И горе тому, кто убивал птаху или зверя – такое никому не прощалось. В священные рощи Юмо стекались все – от мала до велика. Одетые в чистые белые праздничные одежды мои соплеменники просили у бога благополучного лета, обильного урожая, избавления от всяких бед и напастей. И Юмо не скупился. Племя жило в достатке и спокойствии. И так бы продолжалось и дальше, если бы не пришел на нашу землю коварный и сильный враг. В борьбе с ним сложили свои головы и дед мой, и отец. А когда пришло время и мне взять в руки меч, стал воевать и я. И однажды мы одержали большую победу, загнав войско противника в болото, куда испокон веков племя выбрасывало рыбью требуху и чешую. Оказаться в этой помойке считалось крайним позором. Но неприятель собрал силы и взял реванш. В этом сражении я был убит.
- Как же вы, славный воин, превратились в заурядную табуретку? – снова попыталась поиронизировать Настя.
Но Прозрачный пропустил колкость мимо ушей.
- Мне устроили пышные похороны. Ложе внутри погребального сруба устлали собольими мехами, в ноги поставили бочонок с соленой олениной, чтобы по дороге к Юмо я не голодал. А затем завалили сруб валунами. Когда же моя душа предстала перед Юмо, он за особые заслуги превратил меня в священный дуб. Мои сородичи называли такие деревья онапу, так что я стал духом онапу.
- Ну а причем тут табуретка? – не унималась Настя.
- Когда на нашей земле поселились ваши предки, черемисы стали принимать православие. Священные деревья, онапу, которые раньше опоясывали лыком и цветущими ветками черемухи и рябины, перестали собирать моих соплеменников на моления. И однажды дуб, в котором я жил, срубили. Я не знал, куда деваться – мой дом пошел на распил. Из него стали делать паркет, а один из краснодеревщиков сработал несколько табуретов на высоких точеных ножках. Их приобрел владелец только что построенной шикарной гостиницы в этом городе, и мне не оставалось ничего, как превратиться в дух табурета.
- И вы всем обитателям гостиницы об этом рассказываете? – поинтересовалась Настя.
- Нет, вы – первая.
- Отчего же вы прониклись ко мне таким доверием, славный воин?
- Дело в том, что ваш прадед когда-то на мне сиживал.
- Прадед? – переспросила Настя. – Но ведь он прожил только 32 года и вроде бы никогда не выезжал из Нижнего Новгорода.
- Он приехал сюда, как и вы, в командировку. Вспоминаю – милейший был человек. Когда на меня садился, я и не скрипнул ни разу. А все потому, что дурных мыслей у него не водилось.
- Выходит, дурные мысли не в голове копятся, а в том месте, на котором сидим? – съехидничала Настя.
- Можно сказать, что так. Когда директрисса наша сесть на меня собирается, думаю: все, сломаюсь. И, знаете, такая эта мука – сто с лишним килограммов на себе держать Да плюс к тому пуда два – не меньше – злокачественных мыслительных образований. Она только и думает, где бы что-то урвать, кого-то объегорить… Но я, кажется, отвлекся. Так вот, прадед ваш, Гавриил Петрович, совершенно случайно стал свидетелем бала монстров, а любой свидетель по их законам – персона нон-грата. Я, к сожалению, уберечь его от смерти не смог, за что и приношу свои глубочайшие извинения.
- А почему вы сегодня легализоваться решили? - спросила Настя. – У вас что – отпуск?
- Да нет, наоборот, очень напряженный день. В святки вся нечисть из своих нор выползает. По давней традиции, она здесь, в гостинице собирается на тусовку. Я же должен смотреть, чтобы никто из собравшихся помещение это не покинул. Чтобы резвились и оттягивались, как им вздумается, но людей не пугали.
- А почему они именно здесь свое сборище устраивают? Чем им гостиница приглянулась?
- На этом месте раньше людей казнили. Сначала – боярин Морозов, потом пугачевцы, потом самих бнтовщиков. То есть, постоялый двор на костях построили, недаром сгорел он синим пламенем. Вот и аукается теперь. Но ничего не поделаешь, надо же нечисти где-то собираться. И уж лучше здесь, а не в присутственных местах… Я, кстати, хочу предложить вам понаблюдать за балом монстров. Не полюбопытствуете? Я вас в суфлерскую будку провожу – раньше в парадном зале спектакли устраивали. Если будете тихо себя вести, – никто и не заметит.
Настя подумала и согласилась.
Отступление с гаданием
В детстве Настя каждое лето проводила в деревне у бабушки Даши. И во всех домовых, банников, водяных, леших и прочую нечистую силу верила по полной программе. Потому что эти самые нечистые силы обнаруживаются в сельской местности куда с большей очевидностью, чем в городе. Бабушка объясняла сей феномен тем, что Адам народил очень много детей и постеснялся показать их Богу. Те же, что остались непредъявленные Отцу небесному, вынуждены были скрываться от Его Лика и жить жизнью потаенной, непризнанной. И легче им спрятаться там, где природа ближе. Город тут, понятно и ежу, деревне не конкурент. Там все на виду, от чужого взгляда не укроешься.
Приезжала Настя к бабушке и на зимние каникулы. Когда училась в десятом классе, подружки уговорили гадать на жениха. Вместе с ними после Рождества отправилась на гумно, а там заголили зады и выставили их в окно сушила, призывая Овчинника-родимчика внести ясность в интересующий их вопрос. И словно кто-то мохнатой рукой Настю погладил. «Значит, выйду замуж в следующем году», - решила она.
И вышла ведь – как тут не поверишь, что всякие нелепые, с научной точки зрения, существа есть и совсем неплохо себя чувствуют, если даже укромные места девушкам гладят?! Правда, ничего хорошего из первого Настиного замужества, увы, не вышло. Жмотом оказался ее супруг, закоренелым жмотом, хотя деньги огребал, что называется, лопатой. Начались скандалы, и они, в конце концов, разбежались. Но нет худа без добра – Настя завела собственное дело и сейчас ни о чем не жалеет.
И вот наступила полночь…
Прозрачный славный воин на несколько минут исчез и вскоре проявился в лунных лучах с копьем в руке.
- Осталось несколько минут, - сказал он. – Пойдем. Бал сейчас начнется.
- А что другие командированные тоже в суфлерской будке? – снова с ехидцей спросила Настя.
Но, как выяснилось, в гостинице, а теперь уже в будке, где суфлеры подсказывали забывчивым актерам то, что им нужно было говорить, как того требовала роль, коротала ночь одна только жилица – она, Настя Полканова.
В это время зазвучала музыка. Оркестранты словно пробудились от векового сна. Заиграли фаготы, к ним присоединились гобои, флейты, скрипки, валторны и, кажется, даже саксофон. И под эту ангельскую мелодию из коридора потянулись в концертный зал чудовища – такие мерзкие, что Настю едва не стошнило от их непотребного вида. С кожей, как у бегемота, облепленные рыбьей чешуей, бесчисленными лишаями и незаживающими язвами, безглазые, с мордами, покрытыми какой-то фантастической зеленой щетиной, со щупальцами вместо рук, они все прибывали и прибывали. И райская мелодия внезапно сменилась сатанинской, Тонко и сипло запищали волынки из выдолбленных берцовых костей усопших, мерно и глухо рокотал барабан из кожи висельников.
Сборище словно обезумело. Белотелая ведьма-великанша, пританцовывая, с ласковой материнской улыбкой кормила грудью новорожденного бесенка, трехгодовалые дети водили хороводы со стадом бугорчатых жаб, одетых в узорчатые попонки. А вокруг кружилась, проносилась, как вихрь безудержная дьявольская пляска…
И вдруг все мгновенно остановились, как вкопанные, как будто окаменели. Кто-то невидимый и всесильный, окруженный неистребимым страхом, словно планета Сатурн кольцом из астероидов и межзвездной пыли, вошел в зал. Козлиным смрадом и холодом смерти потянуло в суфлерскую будку, и Настя едва не задохнулась. Она почувствовала, что в жилах ее леденеет кровь.
Но неведомый распорядитель этого бала каким-то шестым чувством уловил присутствие постороннего.
- Тут кто-то есть, - услышала Настя. – Найдите его и убейте!
И тут началось невообразимое. Толпа мерзких тварей, повинуясь приказу своего властителя, кинулась в разные стороны, шаря по стенам, срывая шторы, разбивая оконные стекла. Они подбирались к суфлерской будке, и Настя, охваченная паникой, не знала, что ей предпринять. Любое решение было заведомо неверным.
Ей на помощь пришел дух онапу. Он нажал на какую-то потайную кнопку, и стена отъехала в сторону. За ней открывался подземный ход, уходивший куда-то далеко, в непроглядную тьму.
- Беги, - сказал Прозрачный, вручая ей горящий факел. – Этот ход приведет тебя к твоей машине. Уезжай поскорее. И, как можно дальше. А я попробую сдержать эту взбесившуюся нечисть.
Настя не знала, как ей отблагодарить Славного воина. Она обняла его и поцеловала, ощутив, что он не такой уж и холодный, как это ей представлялось.
Постскриптум
Насте пришлось общаться с партнерами, с которыми она намеревалась повидаться, исключительно только по телефону. В тот город она больше ехать не хотела. К тому же из милицейской сводки стало известно, что в гостинице, где останавливалась Настя, был обнаружен мужской скелет. Как он попал сюда, никто не знал. Криминалисты вынесли вердикт: скелету больше тысячи лет.
Уголовное дело по этому факту не заводили, хотя в гостинице были разбиты оконные стекла и разломан старинный табурет на высоких точеных ножках. Версия, что скелет использовался как анатомическое пособие, была признана единственно приемлемой.
А Настя даже всплакнула. Дух онапу пожертовал ради нее своей бессмертной жизнью
Новые комментарии