ДЕРЕВНЯ, КОТОРОЙ НЕТ
… Одна из могил была разрыта. Влажный суглинок горбатился по ее бокам. Яратов заглянул в яму и ужаснулся. В наполовину истлевшем гробу со сбитой крышкой сидел – именно сидел - скелет. В правой руке он сжимал тонкогорлый бокал…
В кеске и масмаке
Сегодня на территории Нижегородской области всего четыре села, где живут чуваши. Все они – в Воротынском районе. И Слава Яратов родом из одного из этих сел, где бережно хранят традиции и обычаи своих предков. Здесь много мастеров-ремесленников, вышивальщиц, гончаров, пивоваров.
- Женщины наши носят такие же браслеты, подвески и другие украшения, как и прапрабабушки, - говорит Слава. – Мне довелось участвовать в раскопках Васильсурского городища. И однажды мы нашли в земле бусы из раковин каури, которые каким-то чудом попали сюда с берегов Индийского океана. То есть чуваши еще в незапамятные времена уже вели интенсивный торговый обмен с другими странами.
Мы сидим за столом, покрытым льняною скатертью, которую вышивала бабушка Славы. Она тоже присоединяется к нашему разговору. Одетая в кеске – рубаху с нагрудниками, с головой, повязанной масмаком, - широкой, тоже вышитой, лентой, - выглядит она очень импозантно.
Чтобы не болеть
Древние чуваши были язычниками. Главный их бог – Тора – как две капли воды смахивает на верховного командира скандинавских богов, которого тоже звали… Тор. И таких пересечек много. Так и напрашивается вывод, что волжский народ и викинги – прямая родня.
Но много и отличий. У чувашей крутой хозяин Вселенной, Тора, почему-то имел несчастье «дурно жениться» – на злой и сварливой богине Киремети. Она, как повествуют сказания, постоянно обманывала мужа, мучила его, насылала болезни. Словом, сущая дьяволица.
- Чтобы не болеть, наши деды и прадеды приносили Киремети в жертву жеребенка, - рассказывает бабушка Федора, Афросинья Пахомовна. – Я, когда была маленькой, видела, как это делается. Жеребенка подводили к жертвеннику, описывали вокруг него большой квадрат, накладывали на эту черту дрова со всех сторон и поджигали. У жеребенка потом вынимали печенку и кормили ею тех, кто хворал. И они выздоравливали.
Ее нет, но она есть
Афросинья Пахомовна выдала мне страшный секрет: деревни этой официально нет, но она все же существует. Это уже было выше моего понимания.
- А ты дождись, когда у нас моление будет, - сказала она. – Сегодня пятница, а его по воскресеньям устраивают.
Я решил подождать. Но ждал не только я. Все эти дни в селе готовились к предстоящему событию. Топились печи, гибким вьюнком уходил в небо дым. Варили пиво, пекли хлеба.
Рано утром в воскресенье все собрались у старейшины рода – Василия Кузьмича. Ждали йомзу – колдуна, который должен был назначить каждому своего бога, которому полагалось молиться: язычество чуваши не забывают. И вскоре йомза явился – не запылился. Он пошептался со всеми по отдельности. Кому-то достался сам Тора, другим – его мать, сын, бог солнца или мать солнца.
Отворили двери. Все встали лицом к востоку. Сыновья старейшины разрезали еще горячий хлеб, а их жены и дочери поднесли несколько ломтей старшим в роду, при этом кланяясь в пояс.
Афросинья Пахомовна тронула меня за локоть.
- Пора, - позвала она. – Сейчас – самое время.
Мы прихватили Славу и пошли втроем по заросшей травой тропинке, углубляясь все дальше и дальше во влажную глубину соснового бора. Тропа покружила по лесу и, серым холстом прорезав поля, снова углубилась в чащобу.
- А теперь смотри в оба, - сказала Афросинья Пахомовна.
Слава нервно вставил в рот беломорину. От глубокой затяжки она вдруг разошлась по швам. Слава нервничал.
Мы свернули куда-то в сторону. Сосны сомкнулись своими кронами. Впереди, вверху и внизу было одно только черное пространство, которому, как казалось, нет ни конца, ни края.
Но тут между колоннадой стволов вспыхнул какой-то свет. И я увидел то ли мираж, то ли что-то реальное. Добротные избы, лепившиеся на полыселом склоне холма, с окнами, украшенными резными наличниками, дымы, лениво поднимающиеся из печных труб и ластящиеся к реке.
- Вот она, эта деревня, - сказала Афросинья Пахомовна.
Пьющие мертвецы
Мы зашли в виртуальную деревню с тыла. Нас встретило совсем неправдоподобной тишиной заброшенное кладбище.
- Я видел здесь однажды разрытую могилу, - сказал Слава. – И скелет в раскрытом гробу. Сидит с фужером в руке.
- У чувашей обычай такой: класть в гроб покойнику его вещи, - пояснила Афросинья Пахомовна. – Кузнецом если был – молот, рукодельнице – полотно, шелк, да иголки, прялке – кудель… А тот, что в гробу сидел с бокалом, - над ним наверняка лихоимцы позабавились. Родственники мертвецу в изголовье сто рублей кладут, чтобы после смерти не бедствовал. А мошенники могилу разроют, деньги вынут, умершему в одну руку рюмку с вином вставят, а в другую - карты. И сами же потом родным покойного жалуются. Дескать, он после смерти разгульную жизнь ведет, развратничает. Надеются таким образом снова деньгами разжиться.
Нелегальный старикашка
Добротные избы скрывала синеватая дымка. Словно я видел дальний мираж. Как в пустыне.
- Надо спешить, пока моленье не закончилось, - предупредила Славина бабушка. – Только тогда ведьмы над людьми власть не имеют.
Мы прибавили шаг. Внезапно перед нами на тропке вырос какой-то плюгавый старикашка. Увидев нас, оживился.
- Не бойтесь, не леший я, – сказал он. – Я нелегальный просто. Не для себя – для вас. А вы для меня тоже нелегальные, вас тут раньше не наблюдалось. Но я бы не советовал стрезва в деревню идти – ведьмы свое дело знают, в момент определят, куда надо. Вернее, куда не надо.
- А куда это? – поинтересовался я.
Плюгавый наморщил лысину.
- Окуклитесь, - выразился он как-то непонятно. – Личинками станете. Тут много народа шастает, все в жуков-таракашек превратились. Кто – в бабочек, кто – в гусениц, тут не выбирают. У нас место такое – даже Макар сюда своих телят не ганивал. Никаких тебе прокуроров, никому не пожалуешься.
Неожиданно он посмотрел в небо и всполошился:
- Э, братцы, мне пора. И всем здесь пора, время вышло. Опоздали вы малость, если острых ощущений ищете. Теперь ждите до следующей молотьбы. Только, если по-честному, не советую. Мне вот четыреста лет с гаком, а счастья не видел. Полжизни букашкой ползаю. Так вот ведьмы определили. Обидел их однажды. Хворост в костер, на котором их жгли, подбрасывал. Отроком неразумным был.
Мы со Славой переглянулись. Сбрендил, что ли, мужик? Но тут налетел сильный ветер, синеватая дымка прибилась к земле, скрывая из глаз все, что было даже в двух шагах. А когда она рассеялась, наш собеседник исчез. На том месте, где он стоял, трава не была примята. На былинку взбирался большой жук-навозник. Он кого-то напоминал. Не старикашку ли этого, который был таким же призрачным, как и его деревня?
Словно в подтверждение этого предположения свет в перелеске потух – облака закрыли солнце. Дома на склоне холма один за другим растворялись в воздухе, как будто их здесь и не было.
Ночное колдовство
Бабушка Славы обмолвилась: в полнолуние деревня-призрак каждый раз перемещается в наш мир из другого, нематериального. Но находиться здесь в это время очень опасно. Можно навсегда остаться. Так уже на ее памяти было не однажды. Люди пропадали бесследно.
У меня в запасе был еще один день – как заказу он выпадал на «ночь круглой луны», как называют ее чуваши, и мы со Славой все-таки решили рискнуть. Слава сказал, что захватит фонарь и ружье. Мало ли что, всякое может случиться. Лес – не театр, не парикмахерская.
Мы встретились после полудня и отправились по уже знакомому маршруту. Вот и лысый холм, но никаких домов. Деревня всегда себе на уме, тем более деревня-невидимка.
На закате комарье просто озверело. Мы соорудили что-то вроде шалаша, очертив вокруг него правильный прямоугольник. По чувашским поверьям, он охранял от нечистой силы. Я вписал в него еще и круг. Таким образом, как мы полагали, создали двойную защиту. Но еще надежней было бы, наверное, построить здесь бетонный дот с пулеметным гнездом.
Время текло медленно, темнело поздно. Но вот наконец послышались чьи-то шаги.
- Это анчутка беспятый, - шепнул мне Слава. – Видишь, к реке подходит?
Анчутка – это по-местному лесное существо вроде лешего, но я, признаться, увидел только что-то бесформенное. Какую-то мохнатую тень.
- А почему ты говоришь, что он беспятый? – спросил я Славу.
- Потому что у него пальцев на ногах нет – копыта, - ответил он.
Я не мог понять, какая связь между этим беспятым и ведьмами.
- Потому что они морок на нас насылают, - объяснил Слава. – Усыпить хотят и забрать наши души. И они не успокоятся - нутром чувствуют, что мы рядом. Готовься, сейчас они страху нагонят.
В ту же минуту дикий шум и гвалт оглушили нас. Нечисть орала сотнями разных голосов, била в барабаны, визжала, свистела, улюлюкала. Чудовища разных мастей тянули к нам свои безобразные лапы с огромными острыми когтями…
Потом неожиданно все стихло. Звуки умиротворяющей музыки поплыли по лесу. Они убаюкивали, как теплая вода, как гладь лесного воздуха. И тут я к стыду своему задремал. Мне снились фиалки и какие-то бесплотные существа которые пытались дотронуться до меня своими ледяными ладонями.
Слава пошевелился, и я очнулся. И увидел ведьму. Я поначалу думал, что это ветер, но это была она – такая страшная, что меня зазнобило. Впрочем, сравнение с ветром вполне уместно. Ведьма парила над шалашом.
- Я все равно вас убью, - услышали мы ее голос. – Не сегодня, так после – времени у меня куры не клюют. Я проберусь внутрь вас.
Мы со Славой дружно послали ее куда подальше, и тут луна скрылась, как, впрочем, и ведьма. На небо набежали невесть откуда взявшиеся тучи. Дождь забарабанил по палой листве.
- Теперь надо уносить ноги, - сказал Слава, набрасывая на голову капюшон штормовки. – Пока луна снова не появится на небе, ведьмы не смогут причинить нам какой-то вред.
Мы поспешили покинуть это невеселое место. А когда возвращались, все никак не могли сделать окончательный вывод, что это было на самом деле. То ли мы видели совершенно одинаковый сон, то ли все происходило в реальности?
Наверное, мы так и не сумеем четко ответить на этот вопрос.
Новые комментарии