Cергей Серпанов. Месть Безголового

МЕСТЬ БЕЗГОЛОВОГО

... Конюх просыпается рано. Надо убрать денник, покормить и почистить лошадей,  напоить их из чана подогретой водой – от холодной они и ангину схлопотать могут, промять – кого верхом, кого в поводу, если, к примеру, кобыла жеребая. И Мироныч всегда приходил на службу первым. Давняя привычка с тех еще заскорузлых совковских лет. Она и до смерти не выветрится – это как дважды два.

Но в то утро его давнишний товарищ Иван Иванович Якимов, который по старости из конюхов перешел в сторожа, как обычно, у заводских ворот не встречал. Вместо него у проходной грузно шлепали отяжелевшими от мокрого снега крыльями важные, как чиновники-бюрократы со стажем, наглые волжские вороны.

Мироныч минут двадцать распугивал разбойниц, но Якимов так и не появился. А у него ключи. Без ключей до вороных да каурых никак не добраться.

- И куда же тебя черти утащили! – в сердцах выругался Мироныч.

Пришлось лезть через забор – это в его-то годы! Глянул – и сердце закаменело: двери в конюшню кто-то рассундучил. «Неужто конокрады?» - мелькнула быстрая мысль. Но лошади были на месте, только испуганные какие-то.

Постепенно Мироныч успокоился. Нагрузив вагонетку навозом, покатил ее по узкоколейке. И вдруг замер, как столб фонарный. Пот моментально высох от ужаса. На рельсах лежала... человеческая голова. Она принадлежала Ивану Ивановичу...

Самый старый в Поволжье

- История нашего конного завода началась еще при царе Алексее Михайловиче, - говорит местный краевед, учитель Борис Румянцев. – Один из его приближенных, думный боярин, владел тогда в этих краях многими селами и деревнями, в его конюшенном дворе числилось около сотни аргамаков и жеребцов ногайской породы, а также кобылы и жеребята. И место для содержания лошадей выбрано было идеальное. Здесь они всегда могут попастись вдоволь.

По словам Бориса Румянцева, в 1673 году в Конюшенном приказе насчитывалось 40 тысяч лошадей. Но для бесчисленных войн, которые вела Россия, этого было мало. И царь именным своим указом повелел создавать конезаводы - дворцовые, боярские и монастырские. Одним из первых такой завод возник в небольшом поволжском городке, где спустя много лет случилось зверское убийство сторожа.

Завод сначала был боярский, а потом стал государственным. Еще в в середине восемнадцатого века эмиссар императрицы Елизаветы отобрал среди местного населения два с лишним десятка смышленых крестьянских детей, снял их с подушного обложения и отправил учиться в Москву на конюхов и ветеринаров. Вернулись они кто через год, кто – через два. А вскоре из Ямполя прибыл табун племенных скакунов. Стоили они по тем временам огромные деньги.

К заводу приписали крестьян окрестных сел и деревень. Привезли и рекрутов. Берейторов, коновалов, конюхов, нарядчиков, других служителей одели в мундиры. Дисциплина была армейской, палочной. Жизнь человека ничего не стоила. А вот к лошадям отношение было трепетное. Их выращивали для привилегированных императорских полков.

Лебеди ночами не видят

После Февральской революции крестьяне стали громить помещичьи усадьбы. Хотя надо оговориться: не трудолюбивые пахари, а сельские люмпены – те, кто никогда не хотел работать. И первым делом их ярость обрушилась на смотрителя конезавода, которого посчитали главным шкуродером. Впрочем, главное заключалось в другом. В хозяйстве людей состоятельных можно было чем-нибудь поживиться.

Экспроприация проходила в несколько этапов. Сначала землю и сад, где цвели щекастые пионы и багряные георгины, где заламывали руки гипсовые Афродиты и Аполлоны, у Лебедя-Разуваевского попросту отобрали, а спустя пару месяцев, в октябре 1917 года, дом и одну из конюшен сожгли, хозяина же после варварских истязаний убили, проломив голову оглоблей. Убили, скорее всего, только для того, чтобы избавиться от разъедающего души животного страха. Погромщики нутром чувствовали, что Дьявол слишком далеко завел их по своему пути.

Вдова смотрителя писала в дневнике о том, что накануне на запорошенном первым снежком подворье какой-то бродячий кабысдох с хвостом, похожим на кактус, подвывал безостановочно гоготавшему гусю, а в форточку залетела ошалевшая ворона. Это были плохие приметы.

- Страшно мне всего, - говорила женщина мужу. – Делается что-то, а я ничего не понимаю, что это и как это.

И случилось непоправимое.

Она пришла в ужас, увидев изуродованное тело. Голова ее благоверного была отсечена и насажена на кол. Перед смертью Лебедя-Разуваевского подвергли жестоким пыткам. Налетчики во главе с матросом-дезертиром хотели узнать, где он спрятал свои драгоценности.

На дворе чернела сырая ночь. Птица-лебедь, как утверждают биологи, ночью ничего не видит. Не видел своей смерти и Лебедь-Разуваевский. Он сидел за столом и что-то писал, когда матрос с профилем хищной птицы и спиной, похожей на платяной шкаф средних размеров, налетел с кулаками:

- Не скажешь, где клад, душу выну! Дюдюкну разок – костьми ляжешь.

Смотритель пытался образумить обезумевших.

- Погудели – и будет, не пчелы, - увещевал он. – Разойдемся миром, православные ведь, крещеные. Бога побойтесь.

Но его никто не слушал. Его методично били. Хищники никогда не соблюдают приличий.

- Ежели хотите найти сокровища, то вот: фиг вам! –  выкрикнул он из последних сил. И иначе бы выразиться Лебедь-Разуваевский никогда не смог. Перед этим смотритель, получивший европейское образование, человек незаурядного калибра, поделился с женой своими мыслями. Дескать, когда тысячи убивают одного, значит, победил этот один. Похоже, он ждал смерти со дня на день и мало-помалу почти привык к страху.

- Вдова похоронила супруга неподалеку от пепелища, но ее вскоре арестовали и дальнейшая судьба этой женщины неизвестна, - говорит  Борис Румянцев. - Скорее всего, то ли умерла от пыток в застенках ЧК (чекисты тоже очень хотели узнать, где зарыто золото), то ли ее просто расстреляли в числе заложников в дни красного террора после покушения на Ленина. Кто-то видел ее в тюрьме – в оплешивевшей шубе, избитую до полусмерти, совершенно подавленную. И – все, следы теряются. Как, впрочем, и следы пребывания на земле ее мужа. Поскольку за бесхозной могилой никто не ухаживал, холмик со временем сравнялся с землей. Крест кто-то прибрал на дрова, а гранитный памятник использовали для закладки фундамента конно-спортивной школы. Постепенно следы захоронения вообще исчезли.

Что касается клада, то его долго и упорно искали чекисты. Но ничего не нашли. А «черным копателям» проникнуть на территорию охраняемого объекта было практически невозможно. Если сокровища действительно были спрятаны, то они никуда не делись – лежат в целости и сохранности, ждут своего часа.

Конюшня на костях

С той поры утекло много воды. Забылись 60-е годы прошлого века, когда слава приволжского конезавода гремела на всю страну. Во время горбачевской перестройки лошадей стали забивать на мясо, завод захирел, а в середине 90-х годов многие его строения сгорели во время пожара. Ходили слухи, что это был умышленный поджог.

Когда Россия наконец пришла в себя, конезавод решили возродить. Нашлись спонсоры, засновали грузовики, выгнули шеи подъемные краны, пригнали на стройплощадку современную технику. Там, где рядом с плешивыми буграми мусора благоухали застарелые лужи, не подвластные жаре, да чахли тронутые огнем облысевшие деревья, выросли новые конюшни, служебные и хозяйственные помещения.

- Одну из конюшен возводили на месте той, где был похоронен Лебедь-Разуваевский, - говорит Борис Румянцев. – Там нашли человеческие кости и череп. Но никто и не вспомнил, что это останки смотрителя.  Вот с того дня все и началось...

Призрак без головы

О том, что на стройке появилось привидение, заговорили в мае. Но трудно было поверить, что пятно призрачного холода явилось из времени, в которое рухнул мир в октябре 1917-го.

Первым повстречался с призраком плотник-бетонщик Петр Обратников. Его бригада осталась работать в ночную смену – шел процесс непрерывного бетонирования. И ночь выдалась светлой, лунной, щелкали соловьи. Петр спустился в котлован за забытым там топором. Тут он и увидел заспешивший навстречу тихий ветер, одетый в белое. Словно наткнулся на сопротивление плотного воздуха.

- Бежал так, что не мог понять: то ли голова оторвалась, то ли ноги позади, - рассказывал он товарищам не своим голосом. – Как это чудище увидел, так сердце в пятки. Ростом невысокое, но укряжистое. И в саване белом. Как будто кто-то выдул огромный мыльный пузырь. А голову-то под мышкой держит.

Петра подняли на смех. Никто ему не поверил и когда он поведал очередную свою байку. Дескать, видел Безголового еще разок. Да не просто так. Якобы, тот поманил бетонщика за собой – видно, приглянулся чем-то. Петр наладился было в обморок, но какая-то незримая сила толкнула его в спину и потащила за собой. И страх сам собой исчез. Обратников понял, что призрак то ли сказать хотел что-то, то ли показать.

Они пришли к развалинам бывшего барского дома. Вернее, пришел Петр, а привидение приплыло. Но тут Безголовый пропал. Обратников не мог понять, куда он подевался. Подумал, что призраки на то и призраки, что возникают из ничего и исчезают тоже в никуда, но тут вдруг увидел ход, ведущий куда-то вниз.

Петр спустился по железной лестнице и оказался в глубоком подвале со старинными арочными сводами. Наверное, он когда-то служил винным складом. Или склепом. Только вот гробов не было. Но зачем прохладный и тихий призрак, мягко проникавший в чужое существование, привел Обратникова сюда, можно было только гадать.

Вместе с тем размышлять было некогда. Из стен неожиданно стали выползать уродливые фиолетовые тени, темнота стала активной, угрожающей, она придвинулась вплотную, и снова вернулся леденящий душу страх, все проваливалось куда-то и пропадало, и Петр поспешил из этого виртуального мира в мир реальный. Он ничего не знал о зверски убитом смотрителе конного завода, о закопанном им кладе.

- Жаль, что тогда ему не пришла в голову довольно простая мысль: наверняка дух Лебедя-Разуваевского хотел показать, где спрятаны сокровища, - говорит Борис Румянцев.

Но надо сказать, что подвала ни бетонщики из бригады Петра Обратникова, ни сам Борис Румянцев так и не отыскали. Впрочем, дело не в этом подвале, не в драгоценностях. Каждый из нас создает свою иллюзию об окружающем нас мире.

Смерть прораба

Лунная дорожка уходила на край неба, когда шум стройки перекрыл дикий крик. Все сразу же поняли: в котловане, где закладывался фундамент еще одной конюшни, случилось что-то невообразимое. И ошибки не произошло. В ковше экскаватора лежала голова прораба.

 Экскаваторщик был в шоке.

- Это не я, это он, Прозрачный, - бормотал бедолага. – Я только ковш поднял, а этот белый студень всего меня облепил, я ничего не видел. Дернулся – и на тебе...

Экскаваторщика взяли под стражу. Ему вменялось убийство по неосторожности. Но судебно-психиатрическая экспертиза вынесла свой вердикт: у обвиняемого шизофрения, и он, в конце концов, попал в дурдом. Но когда он стал шизофреником – до или после встречи с привидением, ответа не было. А среди конюхов и других служителей конезавода, которые в отличие от пришлых строителей хорошо знали его историю, зашуршали тихие шепотки. Никто не сомневался, что тут приложил свои призрачные руки Безголовый смотритель, что это - месть.

Случайность или закономерность?

- Водитель самосвала, который вывозил кости на свалку, страшно перепугался, рассказывает Борис Румянцев. – «Теперь мой черед», - не раз повторял он. И написал заявление об увольнении. Новый прораб, зная ситуацию, не возражал. Только попросил отработать до конца дня – дел было много. И надо же такому случиться – водила со стажем, прошедший огонь и воду, Крым и Рим, не справился с управлением, когда гнал свой самосвал порожняком. Накануне прошел дождь, дорога была скользкой, машина не вписалась в поворот и опрокинулась. От черепно-мозговой травмы осквернитель праха смотрителя скончался еще до приезда скорой.

Связь между этими двумя смертями и внезапной душевной болезнью экскаваторщика следствие не установило. Сыщики привыкли опираться на факты, а факт существования привидений наукой, увы, не доказан. Тем более призрака, который мстит. Только когда нашли по отдельности тело Ивана Ивановича Якимова и его голову, когда экспертиза установила, что смертельный удар нанесен не топором, а чем-то вроде меча или сабли, была выдвинута более или менее стройная версия. Но начальство сочло ее совершенно фантастической и зарубило, как говорится, на корню. И следствие зашло в тупик, добавив к доблестному списку «висяков» сразу два (дело об убийстве прораба признали раскрытым).

- Я долго не мог понять, какая связь существует между смертью Якимова, убийством прораба, гибелью водителя и сумасшествием экскаваторщика, - говорит Борис Румянцев. – Иногда казалось, что во всем этом никакого смысла нет. Угрюмые факты группировались в странном порядке. Но стоило мне заняться родословной Ивана Ивановича, и тайное стало явным. Наверное, он и сам не знал, что его дедом был тот самый матрос-дезертир, убийца Лебедя-Разуваевского. Якимов его никогда в глаза не видел. Как, впрочем, и отца. Мать разошлась с ним и вышла замуж снова. Отчим усыновил мальчика, дал ему свою фамилию. В общем, вышло, как в поговорке: вроде Володи, но похож на Кузьму. А настоящего деда Якимова расстреляли как врага народа в тридцатые годы прошлого века. Он был чекистом.

Х  Х  Х

Больше всего озаботился смертью своего давнего друга Якимова конюх Мироныч. Он все свое свободное время проводил на свалке – искал останки смотрителя. И нашел.