Моим коллегам - Альфарабийцам.
Солнце уже взошло и начало нещадно палить, когда мы выехали из посёлка, уютно расположенного у подножия гор. На фоне чистого неба чётко прорисовывались очертания пирамидальных тополей, а за ними горы. Наш путь лежал на северо-восток, через степь. Зной усиливался. В дрожащем воздухе горы, оставшиеся далеко позади, казались маревом. В открытые окна машины врывался горячий ветер. Он обдавал жаром и без того разгорячённое тело. Густой воздух, разогретый нещадно палящим солнцем, струился, колыхался над безлюдной выгоревшей степью и бегущими навстречу машине холмами. Земля млела от жары. Пустынная степь за окном, безмолвие и зной, дрожащтй горячий воздух, создавали ощущение, будто наша машина парит над степью. В пронизанном солнечными лучами ослепительно-голубом небе тянутся облака. Изредка обгонит нашу машину крытый грузовик, оставив шлейф пыли.
Разморенные солнцем виделись миражи: то голубые, манящие прохладой озёра, то тенистые сады, то зелёные рощи. Чудились сказочные города или всадники с длинными копьями, плывущие над землёй в мареве зноя.
Монотонная работа мотора, однообразный пейзаж убаюкивали, делали мысли неясными, тело становилось вялым. Разомлев от жары, я полностью погружаюсь в дрёму, перестаю различать миражи от картинок, возникающих в моей голове...Над степью, далеко вокруг, поднимается пыль, скрипят повозки. Скифские кони, запрокинув головы, несутся по необъятной степи, мимо темнеющих курганов, похожих на огромные юрты. Широко раскинулись по степи стада овец и медленно бредущих коров. Но ни ржания коней, ни блеяния овец, ни мычания коров я не слышу. Слышен только рокот перегревшегося мотора. Приоткрыв глаза, вижу, что картина за окном почти не изменилась. Степь. Тишина. Зной. Убаюкивающее шуршание шин...
Вновь проваливаюсь куда-то, вновь приследуют меня видения: затянутый широким поясом, в тяжёлой кольчуге и шлеме на голове, сидит в седле могучего коня немолодой воин, зорко оглядывая степь... Но и его стирают волны марева.
В открытые окна машины попрежнему врывается горячий ветер. Он приносит запах пыльной полыни и неясные звуки. Я вижу, как скрипя, медленно движутся скифские кибитки, крытые войлоком. Рядом трусит ослик с седобородым седоком в войлочном колпаке. За ним, высунув языки, плетутся лохматые псы...
Я очнулась. Солнце уже в зените. В золотой дали степь кажется бескрайней, а время, будто остановилось. "Едем мы, или стоим?" - промелькнуло в голове. Хотелось пить. Из вибрирующего воздуха передо мной вновь вырисовываются миражи... Наша дорога почти раствориласи вдали, а по краям её сторожевые посты, юрты, повозки, лошади и люди в неведомых мне одеждах... Я прикрываю глаза и вижу себя, молодой, с раскосыми глазами, с иссиня чёрными длинными косами, в шапочке, расшитой золотыми монетками. На плечах лёгкая накидка, отороченная дорогим мехом. Тонкую талию стягивает ремешок с серебряными подвесками. На груди блестят застёжки из драгоценных камней. Я смотрю на горизонт, где видны плавные линии курганов. На их фоне мчится молодой всадник. Чётко слышен стук копыт о каменистую землю. Всадник резко остановился, я протягиваю ему резную деревянную чашу с прохладным кумысом...
Все звуки враз исчезли. Стоит звенящая тишина. Открыв глазя, стряхиваю видения. Машина наша стоит. Водитель заливает воду в радиатор. Вид за окном изменился: на красно-бурой земле ни травы, ни кустика, только впереди виднеются голые каменистые холмы. В пепельном раскалённом безлюдье виднеется одинокая юрта.
Мы едем дальше. Перед нами бурая немая пустыня. По краям дороги, искрясь на солнце, серебрятся барханы. Неожиданно они подступают к безмятежно-сонному степному озерку. Мерный плеск ленивых волн о берег, запах свежести, исходящий от воды, тень карагача и джигиды, располагают к отдыху. Вода у берега очень тёплая. Окунувшись в искрящуюся на солнце воду, передохнув в тени деревьев, отправляемся дальше.
До степного посёлка, куда мы держим путь, остаётся часа два езды.
Новые комментарии