Мишутка и Колобок.

По мотивам произведений доброй сказочницы Полины Ганжиной.

                                                      Пролог

Морозной январской ночью, когда нормальные медведи сосут лапу в своих берлогах, а ненормальные шатаются по тайге, пугая лыжников и браконьеров, в маленьком уютном зоопарке славного города Дивногорска произошло долгожданное событие: четырехгодовалая медведица Марта  наконец -то  родила! Новоиспеченный папаша – огромный бурый медведище, прозванный за буйный нрав Гришкой Распутиным, а для посетителей и детворы был просто Гошей – находился тут же, рядышком. И хотя в клетке царил полумрак, а широкая мохнатая спина Марты загораживала новорожденного, Гоша в эти минуты чувствовал себя самым счастливым медведем на свете! Однако с первыми лучами неяркого зимнего солнца тихая семейная идиллия рассыпалась, как карточный домик: медвежонок оказался белым!

Это была катастрофа. Оскорбленный до глубины души в отцовских чувствах, Гоша встал во весь свой  далеко не маленький рост, дико заревел и отвесил своей супруженице оглушительную оплеуху. Та вместе с медвежонком кубарем отлетела в дальний угол. В соседних клетках заухали, заверещали, завыли… Словом, начался обыкновенный семейный конфликт, переросший в обыкновенную коммунальную свару.

На шум прибежал местный сторож Петрович и, не вникнув в обстановку, зачем-то полез в клетку. А вот этого делать  не следовало. Потому как даже в цирке дрессированные медведи могут запросто голову отгрызть  любимому дрессировщику. И не важно,  знаком ты с косолапым пять минут или пять лет…

Через каких-то полгода  » героя»  выписали из областной больницы с новеньким протезом вместо правой руки, симпатичной стекляшкой вместо левого глаза и шикарным рыжим париком вместо содранного скальпа. В Доме инвалидов, куда определили бывшего сторожа, по вечерам, в кругу таких же увечных и покалеченных, Петрович, размахивая протезом, с воодушевлением рассказывал, как он самоотверженно спасал беспомощного медвежонка от разъяренного зверя. И ему , конечно, верили!

Но вернемся к нашим медведям. Рев нивца Гошу отселили подальше, а малыша назвали незатейливо – Мишуткой. Мишутка был ослепительно белым, как свежевыпавший снег, исключительно прожорливым и очень неугомонным. Любознательностью и веселым нравом он пошел в мать, а вот сволочным характером – в своего драчливого папашу. Кусать, правда, не кусался, но ведром с харчами мог и запустить. Впрочем, и взрослые, и тем более дети  его обожали.

Позже выяснилось, что белой шубкой он был обязан своей непутевой прапрабабке, которая, по слухам то ли в шведском, то ли в норвежском зоопарке закрутила любовь аж сразу с двумя полярными медведями. Вот гены и аукнулись.

Побег

Зоопарк, как уже говорилось, был небольшим и довольно уютным, но неволя, она и есть неволя : как вкусно ни корми, как ни ухаживай, а из клетки могут выпустить разве лишь в еще более просторную клетку. Поэтому не удивительно, что свободолюбивый Мишутка через пару месяцев загрустил, через месяц захандрил, а в конце июня сделал подкоп и благополучно сбежал. От опостылевших верблюдов,  вечно орущих макак и меланхоличной слонихи Пелагеи, от одного вида которой начиналась изжога. Дивногорск, как следует из названия, окружали дивные горы, поросшие густым лесом. Вот туда и подался наш маленький беглец.

Мишутка шел по едва заметной лесной тропинке и радовался.  Радовался летнему солнышку и теплому ветерку, птичкам-невеличкам, наполнявшим лес своим веселым щебетом, и задорным колокольчикам, убегавшим синими волнами в сырую чащобу. А вот и паучок, притаившийся в углу своей удивительно красивой серебристой сети.

-Здравствуй, Паучок, – приветливо машет лапой Мишутка.

А Паучок не слышит, Паучок добычу ждет. А вот и она.  Упитанная, глупая муха, радостно жужжа, с размаху влетела в самый центр паутины.И забилась в истерике, как добропорядочный гражданин, взявший неподъемный кредит в банке. Тут и восьминогий оживился, плотоядно облизывается;  знает мохнатый: бейся - не бейся, а уже не вырваться. По серебряной дорожке к жертве бежит. Мишутка вздохнул: и муху жалко, а голодного паучка еще жальче.

-Жирных тебе мух, Паучок! И пошел Мишутка дальше, радоваться жизни и обретенной свободе.

Идет медвежонок по тропинке, головою вертит, и все ему интересно и все ему в диковинку. А рядом с тропкой грибочки разные растут: тут тебе и волнушки, и боровички и опятки на старом пне расселись. Но самый живописный, конечно, мухомор. Ай, красавец! На ярко-красной шляпке – белые пятнышки, а на стройной ножке – кокетливая юбочка, совсем как у балерины. Стоит мухомор подбоченясь, никого не боится. Наверное,  ждет, когда глупый грибник его в свою похлебку бросит. А через полчаса ему и кранты! Медвежонку и мухомора жаль, а грибника еще жальче. Улыбнулся Мишутка ласково и  хрясь по мухомору лапой, только красные ошметки с белыми пятнышками в стороны полетели! Добрые поступки – они ведь с малых дел начинаются.

Идет дальше Мишутка, а в траве шуршит Ящерка зеленая, совсем как новенький доллар в кармане.

-Здравствуй, Ящерка!

-Здравствуй, Мишутка.

-А давай будем дружить.

Взял Мишутка Ящерку, рассматривает, вопросы разные задает:

-А правду говорят, что если тебе хвост оторвать, то другой вырастет?

-Да, Мишутка, вырастет, - отвечает Ящерка. Призадумался  медвежонок, в затылке лапой чешет, следующий вопрос на языке вертится:

-А ежели тебе голову оторвать, другая голова вырастет? Обомлела Ящерка, затряслась, от греха подальше в траву юркнула: ну и шутки у этого Мишутки…

А в лесу хорошо, воздух ароматами трав настоян, кузнечики стрекочут, стрекозы виражи да кульбиты выделывают. А вот и Ежик колючий тропку пересекает.

-Привет, Ежик!

_-Здорово, Мишутка.

-А давай будем дружить!

Взял Мишутка Ежика в лапы: ух, какой колючий! Интересно, а как он со своей ежихой амуры крутит? Но другой вопрос задал, серьезный:

-Ежик, дружок, признайся: с такими колючками ты, наверно, никого не боишься?

Пока Ежик думал с ответом, подоспел другой вопрос:

-А ежели тебя, Ежик, в муравейник засунуть? На неделю?

Обомлел Ежик, затрясся, быстренько под куст убрался, чтобы судьбу не испытывать. Ну и шутки у этого Мишутки…

А медвежонок полакомился малиной, сорвал первую земляничку и вдруг слышит: тук-тук-тук-тук. Поднял голову, а высоко на сосне дятел устроился, долбит так, что уши закладывает. Удивляется Мишутка, восхищенно языком цокает: это надо же, целыми днями дятел долбит, долбит, а мозги не стряс. Фантастика…

-Привет, Дятел!

-Здравствуй, медвежонок.

-Слушай, мозгоклюй, а голова у тебя не болит?

-Нет, медвежонок, не болит.  Обидно Мишутке стало, муторно. Вспомнил, как батяня полгода назад его вместе с маманей хряпнул, так после этого неделю башка разламывалась. И от такой несправедливости само-собой вырвалось:

-Слушай, Дятел. Если тебе в задницу шланг вставить, то из тебя шикарный отбойный молоток получится!

Обомлел Дятел, затрясся, чуть с дерева не упал. На всякий случай на другую сосну перебрался. Шутник,  однако, этот белобрысый…

А Мишутка дальше по лесу идет. Солнышко высоко в небо забралось, как золотое блюдце сияет. Вышел медвежонок на полянку, хотел в мягкой травке полежать, да не успел: с оглушительным треском из кустов Волк вывалился. Глаза бешеные, язык до земли свесился, облезлым хвостом мух отгоняет. Отдышался:

-Эй, Мишутка, Колобка не видел? Шастает  один такой: морда круглая, нахальная, сам – без рук, без ног и песенку орет: - Я от бабушки ушел! Я от дедушки ушел!

Забоялся Мишутка, сам от страха затрясся, носом шмыгает. Белая шерстка дыбом встала. А Волчара ужасные слова, словно чугунные гири бросает:

-Не от старухи он слинял, а из лаболатории от ученых-головастиков сбег, мутант чернобыльский. Увидишь его, меня кликни.

Только Серый в кустах скрылся, только Мишутка дух перевел, а на поляну Патрикеевна ломится. Глаза бешеные, язык на плече лежит, облезлым хвостом комаров отгоняет.

-Эй, Мишутка, не видел здесь…

-Это который песенку поет и морда наглая?

-Угу. Увидишь его, меня зови.

Стоит Мишутка, лапой в носу ковыряет. Размышляет: -Это как же Лисе и Волку надо насолить, чтобы они как сумасшедшие по лесам-горам бегали? Уж не маньяк ли этот Колобок?

Кинулся Мишутка с полянки обратно в лес, а по тропинке уже Колобок катится, песенку гнусавит:

-Я от бабушки ушел! И от дедушки ушел!

Остановился: - Привет, косолапый! Давай будем дружить!

-Д-д-давай… -заикается медвежонок. А сам думает: - с таким подружись, вмиг в Кунсткамеру угодишь . А это пострашнее зоопарка будет. Боязно Мишутке, однако любопытство верх берет. Смотрит он на это чудо во все глаза, удивляется: без рук, без ног, глаза навыкате, морда круглая, ухмылка наглая, подгоревшим хлебом воняет. Одним словом – урод, каких не в каждом ужастике увидишь, а увидишь – не проснешься. И представил вдруг Мишутка, как этот урод – Колобок повстречает  такую же уродку – Колобчиху и наделают они таких же круглых уродцев – колобочков…

От такой страшной картины заплохело Мишутке. Тут от браконьеров житья не стало, капканы из под каждого куста стальными клыками лязгают, так еще эти круглые придурки колоннами по родному лесу шастать будут!... А Колобок то слева, то справа подкатит, все дружбу предлагает.

-Значит, говоришь :  от бабушки ушел,  - бормочет Мишутка, осторожно нашаривая дубину покрепче и примериваясь…

-Значит, говоришь: от дедушки ушел,  - злорадно прошептал медвежонок и  - ХРЯСЬ по Колобку!

Тихо в лесу стало, спокойно. А вместо безрукого уродца на тропинке лежало нечто среднее между пиццей и лавашом, плоское и совсем не страшное. Для верности Мишутка еще пару раз дубинкой прошелся. И сразу с души будто каменюка упал и стало как-то радостно и удивительно легко. Добрые дела – они ведь только дубинками и делаются! Идет Мишутка по лесу, солнышку и пичугам радуется. Знает Мишутка: впереди много интересных встреч ждет, много интересных друзей повстречает. И Серая Шейка, и Бобер – гвоздодер, и Карлсон с Малышом, и Русалка нагишом…Эх, всех и не перечислить!