Уроки памяти
«Демократия – когда все ругают власть за то, что она это позволяет».
Василий Розанов.
«Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий».
Василий Ключевский
С той поры, населенной большими и малыми страхами, наполненной непредсказуемостью каждого нового дня, вооруженными конфликтами на национальной почве, заботами о том, как отоварить талоны и получить кило размазни, густо нафаршированной салом и именуемой колбасой, давкой за водкой, прошло незаметно ровно двадцать лет. Все это, вытесненное реалиями сегодняшних дней, как-то забылось, отодвинулось на второй, а потом и на третий план, в дальние закутки памяти, чтобы и вспоминать не хотелось. И если бы не письмо старого моего друга, вряд ли бы возникла настоятельная необходимость реанимировать события канувших в Лету лет. Но всему свое время. Когда-то требуется подвести итоговую черту, огласить вердикт, вынесенный историей. Готовы ли мы сегодня к такому шагу?
Наши пути с Дедом – так коллеги-газетчики называли Женю Шеремета за его окладистую бороду, росшую, казалось, из самых глаз, - разошлись еще в 80-х годах теперь уже прошлого века. Я укатил тогда с Северного Кавказа в Латвию – чего не сделаешь, если замучила аллергия на местные травы! Не загибаться же во цвете лет! А Женя вслед за мной уехал к жене, в Тирасполь – там ей в наследство достался особнячок, построенный дедом.
Сначала мы забрасывали друг друга письмами, но потом жизнь закрутила-завертела так, что даже мысль о встрече казалась крамольной. Нужно было выживать, выкарабкиваться из ямы, в которой оказалась страна, и каждому россиянину приходилось это делать в одиночку, без какой-либо даже самой малой, государственной поддержки. И стон пронесся по всем городам и весям. Не тот, который песней зовется, а натуральный, не притворный совсем.
Захватила эта круговерть и меня. Жизнь мотала по чужим городам, по заплеванным вокзалам, и я проклинал эту жизнь, которая не сулила никакой перспективы и ни грамма свободы. Свобода с факелом в руке из-за разницы во времени достигала отечественных рубежей в прикиде привокзальной леди на час.
Когда, наконец, я обрел постоянное место жительства в еще не переименованном Горьком, я неожиданно получил весточку из Преднестровья, где шла самая настоящая война. Женя подробно описывал ее ужасы: жестокость пьяных уголовников, досрочно освобожденных из молдавских тюрем и лагерей, которые под видом ополченцев сжигали русских живьем, отрезали им головы, отрубали руки и ноги, причем среди этих садистов были не только молдаване, но и украинцы, и братья-русаки. Женя, кстати, сам сутками сидел в окопах с автоматом – вместе с другими приднестровцами, небритыми, измученными от хронического недосыпа, с лицами, серыми, как пепел, который стряхнули с сигареты. Они искренне считали, что всех их предали: и Ельцин, и тогдашние президенты Молдовы и Украины Снегур и Кравчук, а заодно и глава непризнанной Приднестровской республики Смирнов, который недавно снова участвовал в президентских выборах. Отодвинули его, правда.
Но я отвлекся, простите, дорогие читатели. Каждый из этих президентов, писал тогда Женя Шеремет, думал не о людях. Они думали только о своем кресле. И теперь вместо того, чтобы приводить в порядок виноградники и белить стволы фруктовых деревьев в садах, там зарывают мины. А с правого берега снайперы прицельно обстреливают тех, кто, не взирая ни на что, сажает картошку. Как выжить, если не сажать? И жертв много, очень много...
То письмо я, к сожалению, потерял. Не найду никак, а хотелось бы. Тогда я кипел, как чайник на плите, от распиравшего меня гнева и тоже был готов взять в руки калаш и пойти на выручку приднестровцам. А сейчас?
Трудный вопрос. Но Женя меня как будто услышал из своего заграничного далека. На днях он снова дал о себе знать. Но я, честное слово, разочаровался. Тот же выспренный стиль, те же обвинения в адрес врагов, которые продолжают вдалбливать в мозги «сепаратистов», кто тут хозяин, а кто квартирант, те же описания противостояния Кишинева и Тирасполя. Якобы, в Молдове в армию спешно призывают резервистов, объявлен и набор волонтеров. Диверсанты с правого берега Днестра под покровом ночи убивают жителей Дубоссар, Бендер. Но теперь во всем обвиняется только один президент - президента России, который не желает признать непризнанную республику и взять ее под свое крыло, как взял Абхазию и Южную Осетию.
Ладно, тут все достаточно спорно. Но как относиться к остальному? Боже мой, неужели и спустя двадцать лет ничего не изменилось в сознании людей, и даже Женя, мой друг, не может побороть в себе ненависть и ожесточение? Ведь, вроде бы, все нормализовалось, военный пожар затух. И вдруг – все снова. «Нож нам приставили к горлу, - пишет Женя. – Терпению пришел конец».
Я не знаю. Написать, что и на левом берегу Днестра, и на правом никто ничему не научился, что никто не прав, что заурядный непрофессионализм сочетается там, как, впрочем, и тут, на «материковой» России, с непомерными политическими амбициями? А имею ли я право это сказать? Ведь, наверное, и я сам, а у меня нет перед глазами любовно вылепленного образа врага, тоже никаких уроков из прошлого не извлек и, похоже, не собираюсь.
Но почему я, а не власть? Ведь именно государственные мужи с высоких трибун обещали много всего. Били себя в грудь: отдадим республикам сувернитет, но зато зауважают они россиян, как говорится, баш на баш, своего рода бартер, завяжется такая дружба, о которой когда-то песни слагали: русский с китайцем – братья навек, чертям станет тошно от такого союза.
Зауважали? Не то, что людей, не уважают даже памятники. В Таллине , например, снесли один из главных символов этой прибалтийской столицы – монумент солдата-освободителя. Как и могилы тех, кто погиб здесь в жестоких боях с фашистами. А эстонские и латышские фашисты осмелели, подняли головы, шествия устраивают. В Латвии вообще русский язык под запретом.
Или другой тезис тех, уже далеких лет: двинемся к рынку, но защитим население. Защитили? Без комментариев. То же самое и с другими лозунгами. Олигархи-миллиардеры, созданные нами на какой-то особый, совковский манер, на меценатство не больно падки, народ прижимистый, дешевле виллу купить где-нибудь в Италии на берегу теплого моря или яхту. Злачные места вроде казино не увеличили денежный поток в нищие музеи, театры, библиотеки и другие очаги культуры. Я уже не говорю о здравоохранении и образовании.
Да мало ли было других обещаний? И лично я, как и совершенно не знакомые мне мои сограждане, безумно виноват в том, что они не выполнены. Ведь все мы верили этим посулам. Потому что движущей силой революции 1991 года были романтики, уставшие от романтизма, а если проще, обыватели, которые ненароком забыли, что им надо копать картошку на своем участке. Хотя, впрочем, может быть, тут сплошные дожди свое слово сказали: хляби небесные разверзлись тогда не на шутку. И садовод, высунувшись из окна, подумал и сказал себе: ладно, картошка никуда не уйдет, пойду революцию сделаю, пока погода нелетная.
Но сейчас совсем другой апрель, жизнь наша вроде бы устаканилась, если не считать поствыборных митингов, водку продают на каждом углу, никаких тебе талонов и давки, но вернулась ли она к своему естественному течению? Нет. Она норовит снова куда-то не туда, хотя новая-старая власть повторяет все ошибки прежней. Эта власть, как и в былые времена, игнорирует острые вопросы, а их скопилось немало. Например, такой, на засыпку: куда все-таки идет Россия, думают ли правители платить долги своему народу, обобранному 20 лет назад внуком писателя, в 16 лет командовавшим полком, - и это была истинно гайдаровская, лихая кавалерийская атака, изъявшего все сбережения населения на вкладах в Госбанке? Теперь деньги вроде бы есть, но долги как бы и забылись, как их и не было вовсе.
Эта власть почему-то защищает министра здравоохранения, по милости которого цена лекарств взлетела на подоблачную высоту, Нургалиева, с треском провалившего реформу правоохранительных органов, и многих других чиновников, погрязщих в коррупции и совершенно некомпетентных. Она молчит, когда от нее ждут внятного ответа. Нет, лучше показаться на горнолыжной трассе в соответствующей экипировке, слетать на суперсовременном истребителе.
Власть всегда лукава. Она так же пуглива, как и при Горбачеве. Она берет пример с россиянина, который боится бандитов, поджидающих его в темном подъезде, массовых сокращений по причине банкротства, выселения из-за долгов за квартплату и много чего еще, даже диверсий в тарелке с супом. А чтобы скрыть страх, демонстрирует силу мускулов спецназа – Нургалиев выполнит любой приказ, поскольку чувствует всю шатскость своего положения. И с помощью дубинок разгоняются мирные митинги и демонстрации, за решеткой оказываются невиновные и просто глупых девчонки, решившие ради того, чтобы приобрести известность, отплясать канкан в Храме Спасителя. Одна надежда у власти – на авось: авось, пронесет, авось, не обрушится потолок, авось, не будет пожара.
Увы, огонь вспыхивает внезапно. Революции – тоже. Когда положение людей и не совсем уж плохое. Просто у нас, россиян, такая привычка: сначала что-то сделать, а потом крепко задуматься. И придти к выводу: а на фига все это? Не в себе, мол, был.
И вот иду я по улице и размышляю. Да, во всем виноват только я сам. А кто еще?
В этот момент встречает меня сосед – то ли Коля, то ли Толя, не помню толком. Знаю одно, что сосед. И он меня спрашивает, наблюдая мое раздумчивое и не вполне соседское состояние:
- Вы не заболели, случаем? Вам не по себе?
И я отвечаю гордо:
- Да, вы правы, сосед, ох, как правы. Мне действительно не по мне.
Новые комментарии