Памяти Е. А. Сосниной  (Колмогоровой),
      матери-Героини, моей   свекрови,
      матери погибшего в войну     Александра, старшено брата моего мужа.
   
Она была как ствол большого древа
с корнями в глубине родной земли.
И каждый лист вниманием согрела,
и каждый знал: он - член её семьи.

Она была хоть хрупкой, но твердыней.
Характер русской матери таков.
Она была из тех,  кто берегиней
зовётся на Руси спокон веков.

Хоть ей давно минуло девяносто,
судачили соседки у крыльца:
-Крепка еще, и доживёт и до ста.
Не видно бабы Дунина конца.

Стекались люди к ней со всей округи.
Кого излечит, даст кому совет.
На дом  смотрели по утрам подруги:
жива ещё Дуняша или нет?

Бывало,  землю солнце иссушало,
Дождя просить за тридцать верст идут.
Глядишь - пойдёт поутру дождик шалый,
Подсолнухи веселые цветут.

Молитвой день проводит,  встретит утро,
припомнит всех-ушедших и живых.
И всё-то в ней по-старорусски мудро.
Житейский гений в женщинах простых!

Однажды  в  путь  отправилась неблизкий
на Невскую Дубровку,  где  в огне  годин
был  похоронен  не  под  обелиском
её  любимый,  самый  первый  сын.

И там она  заплакала  по-русски,
заголосила  так,  что  вздрогнул  лес.
А под  простой,  из  ситца  сшитой  блузкой,
качнулся  на  цепочке  крест.

И слезы  навернулись  у прохожих.
И  тянется  к глазам  платок.
О сколько  судеб,  на  ее похожих…
И в горле  застревает  слез комок.

Но  жизнь  идет,  подаренная  ими.
Цветут  цветы  и слышен  детский  смех.
На  обелиске  будет  Саши  имя,
Согласно  похоронке,  среди  всех.

Хоть разлетелись дети вырастая,
став на крыло из мамина гнезда.
Но собирались, словно птичья стая
по праздникам и в чёрный день всегда.

И пахло в доме хлебом и блинами.
Гудел огонь в растопленной печи.
Как было ей отрадно - трудно с нами!
Дрожало пламя восковой свечи.

Светлели лица и смягчались   души.
Все рядом с ней похожи на детей.
А как умела говорить и слушать!
И мудро возражала без затей.

Не знала про  Эйнштейна и Ньютона,
не знала теорем и аксиом.
Но чтила букву Божьего закона
и берегла  от бурь семью и дом.

Родных и близких навещала часто.
А сколько их в окрестных деревнях!
К себе звала. Встречала хлебом-лаской.
Была на свадьбах и  похоронах…

Но грянул срок, и дерево упало.
Землею став, отсеяв семена.
Из них в округе роща вырастала.
Но кто в молитве вспомнит имена?