Поэзия Новосибирского района

Уважаемые авторы и читатели ЖС!
Перед Вами подборка стихотворений авторов Новосибирского сельского района. Мы начинаем новую главу полной Антологии народной поэзии Новосибирской области. Приглашаем принять участие в её составлении, редактировании и обсуждении.

.                                                                                  Редакционная коллегия






Владимир Ащеулов

***
Впервые увидел Россию из зыбки
В спокойном и сильном отце
И в той бесконечно счастливой улыбке
На мамином добром лице...

Зов нескошенных полей

Мама, ты меня, как в детстве
Побрани и пожалей.
Это, видно, по наследству -
Зов некошеных полей.

Не кошу утрами сено
На нехоженом лугу,
Но забыть о сокровенном
Не хочу и не могу!

И в далёкое далёко -
В память - голову задрав,
Надышусь я всласть потоком
Свежевыкошенных трав!

Надо снова той поляне,
Что купается в росе,
Поклониться утром ранним,
И свободу дать косе.

А закончив два прокоса -
Далеко ещё конец! -
Затянуться папиросой,
Как, бывало, мой отец.

Не спеша косу травою
Протереть, потом бруском
Чуть подправить, за водою
Прогуляться босиком...

Видно, нынче надо снова,
Чтоб до звона в голове,
Жадно воздуха хмельного
Наглотаться в синеве,

В синеве без дна, без срока,
Без начала и конца,
Где из вечного истока
Наполняются сердца!

Попутчицы

Пупутчицы из общего вагона,
Девчушки восемнадцати годов,
Выходят на пустынных перегонах
Не ведающих шума городов.

Примерив снисходительную маску
Усталости от жизни городской,
Под отчий кров спешат они за лаской,
Где ждут их мамы с нежною тоской.

На молодёжь деревни поредели,
Новот, кто сердцем в отчину влюблён,
Спешит домой. Не каждую неделю,
А каждый праздник - это как закон!

Недолгой будет взрослость показная.
Она - как одуванчик на лугу.
Что будет дальше, по себе я знаю,
Да жаль - помочь ничем им не смогу.

Всё реже, реже будут эти встречи,
И всё тоскливей материнский взгляд,
А тяжести не ведавшие плечи
Усталостью разлуки заболят.

Поэзия языка

Пишу стихи цветастые,
И стыд во мне встаёт,
Как-будто чем-то хвастаю,
Что вовсе не моё.

Зачем строку накручивать,
Чтобы придать ей вес,
Ведь нет творенья лучшего
О лесе, чем сам лес!

Пребудет с человечеством
Природы красота,
Покуда просторечием
Душа его чиста!

Поэзия - безделица.
Стихи же - хороши,
Когда поэты делятся
Частицею души.

Лишь соблюдая этику,
Уторкаешь в строке
Большую энергетику,
Что в маленьком цветке.

И ничего полезнее
Поэту нет пока,
Чем ясная поэзия
Родного языка!





Геннадий Белов

Разговор с отцом

В доме вечером от печи уют.
В палисаднике воробьи снуют:
Семена клюют злаков спелые,
Не страшась кота. Пташки - смелые.
Как всегда, отец во главе стола.
Мама с дочкою младшей подошла.
Сестры старшие за хозяюшку.
Скатерть с выбивкой вдоль по краешку.
За столом мальцом не любил сидеть.
Мне б на улицу, в окна поглядеть,
Не ворон считать, о своём мечтать,
Чтоб затрещины реже получать.
Мальчуганом жил, простым парнем рос.
А потом отцу задал свой вопрос:
- Как войну прошёл? - я спросил его, -
Страшно ль было вам, кто там за кого? -
И когда вопрос я задал отцу,
Боль стрелой прошла по его лицу,
Он суров вдруг стал и побагровел.
Годы страшные мой вопрос задел.
Книгу с полочки дал он в руки мне:
- Вот, читай сынок повесть о войне. -
И еще сказал: - Читай больше книг! -
Сам присел за стол, головой поник.
Вспомнил он войну, вспомнил первый бой,
И катюш стрельбу, бомб надрывный вой,
И друзей своих, павших на войне,
Заплатив за мир по большой цене...

Поздняя осень

Кто сказал, что осень 
грустная пора.
Был я па прогулке 
вечером вчера.
Там закат багряный 
радовал мой взор, 
а мороз на лужицах 
рисовал узор. 

Воздух чистый,чистый, 
свежестью бодрит.
О прошедшем лете 
сердце не болит
И такой приятный 
дует ветерок.
Навсегда запомню 
чудный вечерок.

Догорает вечер 
заревом в ночи, 
всё вдруг затихает, 
всё вокруг молчитэ
Только, жаль, не слышно 
звона бубенцов,
о которых знаем 
от своих отцов.

Кто сказал, что осень 
грустная пора.
Был я на прогулке 
вечером вчера.
Ветром наслаждался, 
видел тучек бег,
а под утро выпал 
белый, белый снег.

***

На погосте уж давненько
Мощи матери, отца.
Позабыли в деревеньке, 
Каковы они с лица.

Редко кто их там помянет.
Постарели все давно.
Прокрутилось и затёрлось 
Чёрно-белое кино.

А, бывало, выйдет батя...
Достаёт баян КУНГУР
Песни, пляски и частушки!..
Был отец  мой балагур.

Да и мать не отставала. 
Веселилась, как могла,
И с частушкой с русской песней 
До соседнего села


Прогуляются, а после
Возвратятся - и с душой
Завтра утром на работу
На заводик небольшой.

А теперь баян не в моде, 
Всем гитару подавай.
Позабыли, как на ужин  
С хреном квас и каравай...

Не забудем, будем помнить. 
Выходи, и пой  смелей
Под баян и балалайку
Песни  Родины моей!





Галина Жаркова

Сентябринка

Вспыхнула в цветенье сентябринка
В самой середине сентября,
Рядом с краснощёкою рябинкой
Представляет новый свой наряд.

Нарядилась, словно на свидание
Или на осенний карнавал.
Нет печали, грусти, увядания,
Солнце в ней - и неба синева.

Ветер обрывал листву устало,
У берёзок расплетал он косы...
Ну, а сентябринка расцветала,
Принимая утренние росы.

Я смотрю на куст голубоглазый,
Улыбаюсь: песенка не спета.
Будет долго и уйдёт не сразу
От меня в морозы бабье лето.

И живёт во мне ещё надежда -
Осень даст мне капельку тепла,
Чтобы с верой и любовью нежной
Я, как сентябринка, расцвела.





Елена Заколодкина

Песенка Верёвочка

А верёвочка вьётся и вьётся,
Виток за витком, виток...
А где-то на облаке Бог смеётся
И держит в руках мой клубок.
И кажется мне, что пока Он не знает,
Когда эту нить оборвёт.
В последнее время он быстро мотает 
И жизнь слишком быстро течёт... 
"Пожалуйста, Бог, мотайте потише
Мой драгоценный клубок!"
Но Он притворяется, что не слышит,
И виток за витком, виток за витком,
Виток за витком, виток...





Александр Кноль

Лошадка из дальнего детства

Мухорка, Мухорка, лошадка из дальнего детства,
       Опять ты уносишь меня в луговой перезвон.
       И прочь разлетаются дни, словно куры с насеста,
       И благостно мне оттого, что всё это не сон.

       Над узкой рекой колыхнулся туман бледноликий,
       От стука копыт растревожился старенький мост,
       А вот и привет от знакомой кукушки-заики
       Привычным ответом на мой простодушный вопрос.

       Сосна над обрывом, как яркое солнце, лучиста.
       Фантазии лета сочатся смолой на ладонь:
       То я Чингачгук, то я Зорро, то граф Монте-Кристо,
       А друг мой Мухорка, как водится, сказочный конь!

       Натянутый лук – он надёжней меча и кинжала!
       От Робина Гуда я азбуку эту постиг.
       Летела стрела, тетива восхищённо дрожала,
       И где-то в душе зарождался сегодняшний стих.

       Деревня Листвянка! Далёкие добрые годы!
       Звучит в моём сердце веселье ребячьей гурьбы!
       Моя ностальгия, откуда взялась ты и кто ты?
       Моя ностальгия – ты просто…частичка судьбы!

Нега

Я иду по лучам
Изумлённого солнца.
Я иду получать
Индульгенцию Неба.
Я раздам скрипачам
Золотые червонцы
И усну у ручья,
Исцелованный Негой.
– Нега, Нега, – пою, –
Полулес, полутундра:
Соткан мир из огня
И сибирского снега.
Сумасшедший июль
В сумасшедшее утро
Подарил мне тебя,
Моя милая Нега.
И нельзя запретить
Восторгаться травинкой,
И ключами, что бьют
Из озёрного нерва,
И бродягой-дождём,
И оленьей тропинкой,
И любовью моей
Неразгаданной, первой…
Нега, Нега моя,
Дорогая безбрежность!
Ну и пусть, ну и пусть
Не шумят тополя
Над морошковым раем –
Лишь бы дальнего дня
Незакатная нежность
Прикоснулась к душе
Самым краешком-краем…

Вьюга

Как-то странно в груди защемило, 
Загрустилось, да так, что невмочь: 
Закружила знакомая сила 
Белый снег в новогоднюю ночь… 

Ой, ты, вьюга, стокрылая вьюга, 
Помнишь, как на крутом вираже 
Мы с тобой повстречали друг друга 
И душа потянулась к душе? 

Ты стонала с неистовой силой, 
Завывала до боли, до слез… 
Ты над белой пустыней носила 
Тихий шепот далеких берез… 

Ты, дыхание северной ночи 
Перестав на мгновенье кружить, 
Мне кричала в лицо что есть мочи: 
«Будешь жить, будешь жить, будешь жить!» 

Вьюга-вьюга, ведь ты не забыла, 
Как сумела себя превозмочь, 
Подарив мне полжизни, полмира 
В ту далекую зимнюю ночь. 

Может быть, ты меня пощадила, 
Чтоб вдвоем нам над миром кружить, 
Заряжаясь неистовой силой? 
Может быть, может быть, может быть… 

Как-то странно в груди защемило, 
Загрустилось, да так, что невмочь. 
Но я счастлив, что все это было: 
Этот крик, эта вьюжная ночь… 

Осень-стрекоза

Какая к чёрту смерть – 
Я сам себе свеча.
Мне некогда болеть
И незачем скучать.

Вгляжусь, как в образа,
В сиреневый рассвет:
Алтайская гроза
Давно сошла на нет.

Ну, всё! Скорей туда – 
За рощу, за мысок –
Где звонкая вода 
Умоет мне лицо!

Холодный берег рыж,
Как я, не по летам,
А высохший камыш
Чего-то шепчет там…

А я не дую в ус: 
На весь рыбацкий плёс
От радости смеюсь
По-нашенски – до слёз! 

И осень-стрекоза
Подхватит мой куплет:
Колечко-бирюза,
Янтарный амулет…

Невидимый храм

Помолясь на вечерней заре, 
Расскажу семикрылым ветрам, 
Как за дальней рекой, на горе, 
Я построил невидимый храм. 

Колокольный малиновый звон 
Растворила густая трава, 
И мне чудится, будто бы Он 
Моих песен рифмует слова. 

О слова! Я силён, но и слаб. 
Оставаясь один на один, 
Я всегда был Ваш преданный раб 
И лишь несколько раз – господин. 

Где-то там, в голубой вышине, 
Расплескались шальные мечты, 
И в награду ниспослана мне 
Неизбежность мирской суеты. 

И, быть может, с той самой поры 
Я на ложе бессонных ночей 
То с Хозяйкою Медной горы, 
То с заветною Музой моей. 

На высокой-высокой горе 
Я построил невидимый храм: 
Куполами к вечерней заре, 
Золочёным крестом к облакам. 







Геннадий Кокоулин

Музыка дождя

Проходит жизнь, приют последний близок,
И не постиг я сущность бытия.
Зато мне много радостных сюрпризов
Дарила щедрая земля.
Рабом я не был ни вещей, ни денег,
Люблю смотреть, как солнышко взойдёт,
Как по весне природа лес оденет,
Скворец, закинув голову, поёт.
Как вдоль дороги на лесной поляне
Подснежник глянет из сухой травы,
И над пригорком, словно пьяный,
Восходит пар до самой синевы.
Люблю смотреть цветочные метели,
В укромном месте ливень переждать...
Как многим в жизни мы не нагляделись!
Не насладились музыкой дождя!
Пока у нас ещё осталось время,
Счастливый миг ты раздели со мной,
Пойдём подышим запахом сирени,
По-детски помечтаем под луной.





 
Николай Пархоменко
 
Кто я?
 
В мыслях я на тропе,
по которой ходил еще в детстве,
Где густая трава
или просто горячая пыль,
И от горьких утрат и обид
никуда мне не деться,
Даже в мыслях вхожу я
не в сказку, в прошедшую быль.
 
Не забыть никогда мне,
что в детстве я жил неуютно,
В те далекие годы
был дорог мне хлеба кусок,
Но любил эту жизнь,
хоть любовь была не обоюдной,
Жизнь точила меня,
как звенящую косу брусок.
 
И ходил я по краю обрыва
в зловещую бездну,
Но какая-то сила
держала меня на краю,
И хождение это
мне все-таки было полезно:
Шлифовало, ломало,
гранило всю душу мою.
 
И не скажет никто,
чем же все-таки, жизнь, ты была мне,
Я толпе не выпячивал
душу свою на показ,
И не знаю, кто я:
то ли просто осколочек камня,
То ли жизнью суровой и жесткой
гранёный алмаз.
 
О России
 
Ответственный чудак
Я знал когда-то деда – чудака,
Сидевшего на пашне голым задом
Затем лишь, чтобы знать наверняка,
Отдать земле зерно или не надо.
 
Он на груди носил годами семена,
Пропитывая человечьим потом,
Чтобы они ответили сполна
Хорошим урожаем за заботу.
 
Он землю мял и пробовал на вкус,
Определяя сроки для посева.
Он для меня был мудрым, как Иисус,
И добрым, щедрым, как Святая Дева.
 
Он был обычный русский человек,
И не было в нем никакого чуда.
Неважно имя. Просто ИМЯРЕК,
Он знал, куда идти, и знал, откуда.
 
Среди других не выделялся он никак.
Не вымаранный человечьей слизью,
Он просто был ответственный чудак,
Ответственный за жизнь и перед жизнью.
 
Ответственный чудак и есть пестун
Неистребимости устойчивой природы.
Он скромен, незаметен, не болтун.
Он – человек особенной породы.
 
Я много встретил в жизни чудаков,
Обычных с виду, но душой гигантов,
Пришедших к нам из глубины веков,
Потомков или отпрысков атлантов.
 
Не вымерли в России чудаки.
Они простые люди, не мессии.
И пусть пути их жизни нелегки,
Они есть гордость и величие России.
 
Малые села
 
Есть такого немало,
Что из жизни ушло.
Здесь когда-то стояло
Небольшое село.
 
Здесь работали, жили,
В жерновах бытия
Тоже счастливы были:
Жизнь скромна, но своя.
 
Жизнь иная пришла,
Как судьба, как удел
И с собой принесла
Разорение сел.
 
Вот смотрю я: стоит
Этот дом над рекой,
И как рана саднит
Непробудной тоской.
 
В доме жил мой приятель
Много лет. А теперь
Не стучит даже дятел
В незакрытую дверь.
 
Старый друг домик свой
Уж покинул давно,
Лишь последней тоской
В нем тоскует окно.
 
Не подаст здесь ни кто
Из криницы напиться,
Этот дом как гнездо,
Что покинула птица.
 
Словно морок прошел,
Но опять и опять
Многим из малых сел
Суждено умирать.
 
Мне причины ясны,
И не знаю, как быть:
Если бьются слоны,
То газелям не жить.
 
Малым селам опять,
Как в былые года,
Предстоит умирать,
Исчезать навсегда.
 
Русь Языкова
 
(из серии «Мой взгляд на Россию глазами других поэтов»)
 
Опять моя Россия в серой мгле.
Тяжка дорога русской колесницы:
Забиты грязью обода и спицы,
И вновь туман раздумий на челе,
В руке - ни журавля, и ни синицы.
 
Я вижу, что неладно со страной.
Фортуны мысли и дела капризны,
Но дело не дошло еще до тризны,
Хотя лежат сейчас передо мной
Развалины растерзанной Отчизны.
 
Но знаю я: в годину испытаний
Она опять как будто просыпалась,
Разрозненная, вдруг объединялась,
Не выпускала меч из мощных дланей,
И вновь, как птица Феникс, поднималась.
 
Есть у нее своя судьбина-юдоль:
Немало горя претерпеть пришлось,
Но сохранить ей все же удалось
И нашу безалаберную удаль,
И нашу вечную надежду на «авось».
 
Сейчас моя Россия крепко спит,
И спит, пожалуй, крепче во сто крат,
Не ведая, что вороны летят.
Но скоро, очень скоро зазвонит
Тревожный, призывающий набат.
 
И дай-то Бог, чтоб звал этот набат
На мирный труд, а вовсе не на битву,
Чтоб не точили друг на друга бритву,
И чтоб опять не шел на брата брат.
О, Господи! Услышь мою молитву!
 
Скиф
 
Говорят, мы за много веков
вроде стали добрей и свободней,
Но всплывает из памяти вновь
где-то читаный миф,
Как один раз в году
из загробных глубин преисподней
К нам, в земной этот мир,
отпускается яростный скиф.
Он широк и огромен,
покрытый звериною шкурой,
Конь под ним - зверь степной, может,
наших железных коней и попроще,
Но под стать седоку своему,
оба сходны суровой натурой,
Будто оба они -
воплощение злой, дикой мощи.
Когда сонный, скукоженный
утра прохладой рассвет,
Тьму тесня, распрямляясь,
из серого станет блестящим,
Дикий скиф вдруг врывается
в наш, для живых, белый свет
С криком, ржанием,
топотом, вдаль уходящим.
Он спешит, чтоб почувствовать
запах полыни степной,
И увидеть, понять, различить
все цвета прошлой жизни,
Вкус горячей крови ощутить,
жар пожаров, идущих стеной,
Побывать хоть в мечтах
на торжественной собственной тризне.
Так и скачут они целый день,
до заката, вечерней зари,
И спешат прошлой
дикою жизнью своей напитаться
Хоть и знают и всадник, и конь,
что, смотри не смотри,
В преисподнюю, в ад
им придется назад возвращаться.
По законам природы
нам все же придется дожить
До ухода в тот мир,
до своей неминуемой тризны,
Только сможем ли так же,
как он, дикий скиф, сохранить
Всю любовь хоть к остаткам
измаранной нами самими Отчизны?






Елена Соболева

Голос матушки моей

Я умоюсь дождевой водой.
Смою всё, что накопила жизнь.
И почудится мне голос твой -
Словно в детство карусель умчит.

Это голос матушки моей,
Что давно домой меня зовёт.
Беззаботной юности своей
Ветром листья с дерева сорвёт.

И от этого суеты земной
Я на станции судьбы сойду,
Соберу букетик полевой
И с тоской к груди его прижму.

Мне милей тебя, родимый край,
Не пришлось увидеть пред собой.
И косяк летящих птичьих стай
Вновь укажет путь к себе домой.

Знаю точно, что сегодня мать,
Как всегда, молилась за меня.
И просила Бога защитить
Неразумное своё дитя.

Я вернусь, как только первый луч
Упадёт на ясную росу.
И возьму на прежнем месте ключ,
Дверь открою и домой войду.





Андрей Ткаченко

Прочь, тишина...

Светит спелая луна
Медная.
За порогом тишина
Вредная.

Не стучит - когтями дверь
Шкрябает.
Хочет в дом войти теперь 
К слабому.

Мне бы только от неё
Спрятаться,
А не то ещё начнёт
Свататься.

Как хозяйка, хочет стать
Главною.
Позовёт с собою рать
Славную.

Приведёт тоску-печаль
Дикую.
И покатит счастье в даль
С криками. 

Не воротится оно,
Вечное!
Камнем ляжет там - на дно
Млечное...

И махнул я кулаком
С силою.
Те, с кем вовсе не знаком –
Сгинули.

Тишина сбежала в ночь,
Жалкая.
Грусть-тоску за нею прочь,
Палкой я!

В доме место для любви
Исстари.
Приносите журавли...

Прощай, зима!

Прощай, Седая, и прости,
Но уходить пора трескучей дрожи.
На постоялый двор гостить
Пришла, которая тебя моложе.

Ты напоследок не стращай
Морозным вихрем и бураном.
Любовь Весне я обещал,
И слОва нарушать не стану.

Ее цветенья бурных сил
Мне не хватало в белом плене.
Суровый норов твой сменил
Ее зеленый лик на сцене.

Капель живительных речей
Звенит на улицах и крышах.
Ты, с завыванием ночей,
Такой ноктюрн и не услышишь.

Так сольный пусть концерт дает,
Холодные пусть раны лечит.
Здесь время кончилось твое.
Прощай, Зима!
                   «До скорой встречи...» 

За гранью

Это в бескрайней вселенной
Звезды разлучены.
Это в дали запредельной
Сияют чужие огни.

Это в холодных буранах
Или в июльский зной,
Другие меняют планы.
Я остаюсь с тобой!

Рвутся со стоном канаты,
Тонут ли города,
Близится ли расплата
Страшного нам суда,

Что-то нежданное грянет,
Слижет огонь Земли...
Я просто раздвину грани
Нашей с тобой любви!!!






Владимир Чаплыгин 

Русь

На песчаный холм взберусь,
Замирает сердце:
На тебя, родная Русь,
Мне не наглядеться.

В эти дивные луга
С синевою милой,
Над которыми дуга
В семь цветов застыла.

В красоту твоих лесов,
Где преданья бродят,
Из которых колесо
Солнечное всходит.

Я тебе желаю благ,
Русь, моя ты доля.
Как огромный хлебный флаг
Шевелится поле!

Дальше, видно с высока,
Величаво, сонно
Добродушная река
Омывает солнце.

Солнце тихо, в знак добра,
С ласковым словечком
Светлый слиток серебра
Положило в речку...

На песчаный холм взберусь,
Загляну, как в вечность.
Я с тобой, родная Русь,
Навсегда повенчан!





Виктор Черных

Вотчина

Я буду вечно помнить этот домик,
Наличники резные, и крыльцо,
И маленький, в ромашках, чистый дворик,
И мамино лучистое лицо.

Тот столик, что накрыт скатёркой белой,
С горою испечённых пирогов,
Той Жучки лай, летящей очумело
За стадом убегающих коров.

Корзину ту, с которой я когда-то
По ягоды ходил и по грибы,
И запах веников берёзовых и мяты,
Растущей вдоль непрочной городьбы.

Речушку, что казалась мне глубокой,
Тропинку, убегающую в лес,
Бабулю - молодой и синеокой.
И радугу - до самых до небес.

Вот только жаль мне, что родного деда
Не видел, к сожаленью, никогда.
Погиб он, не дожив до Дня Победы.
Вот главная для памяти беда.