Поэзия Каргатского района

Очередная глава Антологии народной поэзии Новосибирской области посвящена Каргатскому району.
Робота по сбору материалов продолжается.




Анна Беляк

А снег кружится и садится...

А снег кружится и садится,
Двор утопает в белизне.
Снежинки – неземные птицы,
К нам прилетевшие извне.

Охваченная белизною,
Себе кажусь я неземною…

Но, не причастна к снежной стае,
Одна лишь из земной среды,
Ворона свой автограф ставит –
Крестообразные следы.

***
Просыпаюсь с рассветом -
Не окно, а витраж.
В нём лилового цвета
Живописный пейзаж.

Нарисованы броско
И рельефно видны
И ракита с берёзкой,
И дубы-колдуны.

Долу клонятся травы,
И, презрев окоём,
Устремились дубравы
За оконный проём.

Но деревья и поле
В синем мире вовне
Чьим усилием воли
Повторились в окне?

...С изумлением дуры
Я стою на ветру
И реальность натуры
Под сомненье беру.






Нина Борисова

Сибирь

Как же мне повезло,
Как же счастлива я
Тем, что жить довелось
В этих дивных краях:
Где зима - так зима,
А мороз - так мороз,
И ветров кутерьма
В белом танго берёз;
Где бураны лихи,
А в метельную стынь
Из-под снега дохи
Домом пахнет полынь;
Где по сограм - жарки
Звёзд фанарики жгут,
И хранят омутки
Белых лилий уют;
Где камыш над рекой,
Родников серебро,
И где мерой большой
Отмеряют добро;
Где рябины цветут
Над роскошьем полей,
И где боги живут
На былинной земле;
Где лугов пестрота,
Где озёрная ширь,
Эти чудо-места
И зовутся - Сибирь.
Здесь мне вышло любить,
Здесь я тропы торю,
И за счастье - здесь жить -
Бога благодарю.





Сергей Бочаров

Вот так случается когда-то...

Вот так случается когда-то
В любой, наверное, судьбе:
Ты улыбнёшься виновато –
И всё прощаю я тебе.

Ещё обида сердце гложет,
Но всё же, мир поторопя,
Твоя улыбка мне поможет
Не обижаться на тебя.

И если сразу не оттаю,
Тебе в прощенье откажу, 
Твоей улыбкою, я знаю,
Свою обиду загашу.





Алексей Воробьёв

***
Край берёзовый родной,
Край осиновый.
Над вихрастою ветлой
Синью синеный.

Я дождусь твоей зари
Ранней, утренней,
Ты простор мне раствори,
Весь раскудренный.

И когда всплывут огни
Блестклой россыпью,
Ты мне сердце всхолони
Влагой росною.

Я рождён в твоём краю
С позаранку, и
Песню тихую пою
Над Моршанкою.

В пору зимнюю пою,
В пору летнюю.
Землю-родину люблю
Лесостепную.

Ты невестушкою вся
В ночь не брачную,
Ох, ты Родина моя,
Поле злачное.






Валентина Высочина

Улочка детства

 Маленькая улочка в Каргате,                                           
 Аккуратно домики бегут.
 Я на ней жила давно когда-то,
 Улочки впитала той уют.

 Помнится: за огородом речка,
 В палисадниках цветы цвели…
 Наше детство было так беспечно,
 Здесь мы, как подсолнухи, росли.

 Солнышко светило щедро, ярко,
 В эту пору – детства моего,
 Новый день всегда был нам подарком,
 Ждали с нетерпеньем мы его.

 Время заставляли торопиться,
 Подгоняли звонкие года –
 Нам казалось, детство будет длиться,
 Длиться, не кончаясь никогда...

 Точно знаю: улочки роднее
 Ни за что на свете не найти!
 Никогда мне не расстаться с нею,
 В сердце доброту её нести.
  
 Все мы дети улочек любимых -
 Города ль, деревни ли, села.
 Каждому из нас необходимо
 Чтоб такая улочка была!

Перекрёсток

       Перекресток семи дорог, 
            Вот и я…
                       А. Макаревич

Опять пришла на перекресток
Семи стремительных дорог.
Куда свернуть – понять не просто, –
Мне вновь судьба дает урок.

Куда – налево иль направо?
И впереди свободен путь.
Вопрос вопросов, Боже правый,
Тут сердце выбирает пусть…

А перекресток усмехнется,
Мигнёт глазами фонарей,
Мол, стой - не стой, а всё ж придётся
Свой выбор делать поскорей.

Чего, мол, без толку метаться,
Чего гадать: иль в ад, иль в рай.
Есть шанс с судьбою пободаться,
Есть шанс - его и выбирай.

Но выбор сделать так не просто, 
Как в мир шагнуть через порог.
…Вся жизнь – такой вот перекресток
Семи стремительных дорог.

Осень-печальница

Надевают березы золотые мониста,
Отцветает небесная синь-бирюза. 
Это август прошёл, бабье лето уж близко,
И печальница осень заглянула в глаза.

Ах, как жаль, что уходит пора золотая,
Не кончаясь дожди проливные польют.
В небе птицы скорбят, до весны улетая –
Нам последний привет на прощание шлют.

Осень только вздохнет, лист на землю роняя,
Паутинкой погладит меня по плечу…
Извинюсь и уйду, осторожно ступая –
Тихой грусти её нарушать не хочу.

Осенний блюз

Похолодела неба проседь, 
Укрыто все ковром пятнистым.
И тихо блюз играет осень                 
На струнах падающих листьев.

О, как пронзительно-хрустально
Звучит мотив неприхотливый,
В нем слышатся тревоги, тайны
И отзвуки времен счастливых.

И ты, входящий в Храм природы,
Надеешься на очищенье               
От скверны, что копилась годы -
Душа стремится к обновленью.

Печальный блюз  с небес струится
Зовущим криком птиц усталых….
Как жаль, что осени продлиться
Совсем немножечко осталось…

Золотой возраст

Ах, эта осень, всё горит кругом,
Как будто листья занялись огнем 
Но так прозрачно чист, прохладен воздух,
И пахнет прелым сеном и дождем

Ах, осень! Вроде всё еще живёт.
Такая красота – душа поет! 
Но заморозки завтра ожидают,
И красота с морозом опадет.

Вот так и в жизни: время всё летит,
А нас несет, мотает и кружит.
И не успеешь даже оглянуться,
Как в волосах уж седина блестит.

Ах, осень, жизни возраст золотой,
Хоть месяц, хоть денек еще постой,
Не уходи, побудь подольше с нами –
Так хочется остаться молодой!





Анатолий Клепиков

Попытка к бегству

Уехать к чёрту на кулички –
в Тмутаракань, в Якутск и дальше, 
в гробу, по дедовской привычке, 
цивилизацию видавши.
 
Уехать к чёрту на кулички, 
квартирные оставив клетки, 
и в пику зову электрички
услышать зов далёких предков.

Развесть костёр, стряхнуть одежду,
с обрыва – головою в омут, 
понять: тюрьма – всё то, что прежде,
а здесь ты наконец-то дома.

Гордясь приобретённым раем,
на радостях чечётку сбацать.
Часы по солнышку сверяя,
считать ворон – и улыбаться.

Пусть голодать и жить без денег,
быть может, в рубище рядиться, 
но всех послать к едрёне фене…

…Потом вернуться, как родиться.

Тройка-Русь

Как летела тройка-Русь над землею!
Гривы по ветру – ну, чисто штандарт!
Пассажирами – морлоки, элои,
вместо кучера – конечно, жандарм.

Зря  ввязалась ты с Европою в гонку,
чем прогресс, не догоняя, чреват,
потихоньку пересела на конку
(что потом сменила ник на «трамвай»),
ведь  напомнив, кто хозяином в доме,
наш контроллер захватили вожди.

Холодок в груди – страна на подъеме!
… и нет знаков, что обрыв впереди.

Нам   с тех пор, как сдуру выстрелил крейсер,
так в вагоне стало весело жить:
партизаны впереди сняли рельсы,
и троллею умыкнули бомжи…

И, наверное, почуяв кончину,
как треножник упырей-марсиан,
так рванула Русь о обрыва в пучину,
пассажиров прихватив, россиян.

Но пока вагончик движется – жгите!,
на волнах – хотя б чтоб масляный след.
«Подъезжаем на конечную – Китеж!
Приготовьте для проверки билет!»

А зачем? Ведь  соскребут позолоту,
как украли для окна молотки…

Гой ты, конка, наша Русь на излете,
дай  Господь тебе семь футов под киль!

Аллергия

Аллергия на кошек, 
на собак и на птиц,
на французов, на бошей,
на партийный актив,

толковище в Давосе,
перерыв с двух до трех,
до отключки, до рвоты –
на красавиц-дурех,

на весну за окошком, 
и на в ящике  ложь,
и на пенсии гроши,
на в Госдуме скулеж,

на падение курсов
и на выбранный курс,
государственность курдов
и на хлебушка кус,

на долины и взгорья,
на бескрайнюю степь,
заболевшее горло,
технологию «Стелс»,

на мозоли на пальцах
от станка, от сохи,
на трезвянку и пьянство, 
и на эти стихи…

Если это до кучи
да однажды сложить,
в результате получим –
аллергия на жизнь.

Три строчки из Книги памяти

До сих пор царапает сердце,
с каждым годом – сильней стократ.
…Он погиб у деревни Беседки –
дядя Ваня, отцовский брат.

Пара комнаток – вся хатенка, 
что срубил хозяин-отец,
там, где место есть для теленка
и четверки малых детей.

На стене – фотографии в рамках
по тогдашней моде села,
и сидят ребятня-подранки
без кормильца вокруг стола.

На коне – это вам не в танке,
просто – винтик в масштабах страны,
он, упав на зубце атаки,
повредил механизм войны.

На чужбине, где речка Припять,
в медсанбате, с букетом ран,
умирал, заходясь от крика
дядя Ваня, отцовский брат

Перед тем, как навек умолкнуть,
как жену он и дочку звал!
И в Сибири стучалось в окна,
и холодный шумел самовар.

Ожидая весточки с фронта, 
как она сменилась с лица, 
получив в январе похоронку,
тетя Валя, сноха отца.

Кто сумеет и кто опишет,
как война в лихолетный год
статус жен и просто детишек
заменяет на вдов и сирот?

И дождались мужей соседки,
лишь Иван домой не ходок,
задержался в деревне Беседки
до конца отдавши свой долг.

И остались в памятной книжке –
тройка строк – из десятков томов:
дядя Ваня, отца братишка
не вернулся с фронта домой.

Возвращение

Вот мы стоим – к лицу лицо.
Увы – с годами не поспоришь.
…Шагну на старое крыльцо,
пройдусь по тихим коридорам.

Здесь нас не вызовут к доске,
да и не спросят даже с места,
и нам с указкою в руке
уже не возвратиться в детство.

Больших и малых перемен
не ожидать в притихшем классе,
в четыре действия пример
не дать списать соседу Васе.

Урок на сорок пять минут,
которым не подвластно время,
когда минуты то бегут,
а то, как второгодник дремлют.

В манеже школьного двора,
где скоро ступят первоклашки,
уже давно прошла пора,
когда играли мы в пятнашки.

Мне электрический звонок
царапнет сердце даже молча:
давным-давно в цветмет шпаной
снесен валдайский колокольчик.

Здесь стали ниже потолки,
здесь стали уже коридоры,
но для протянутой руки
я не почувствую опоры.

Потянет тьмою из углов,
и тишина ударит в уши,
и все, что нас сюда влекло,
вдруг защемит, как палец, душу.

Земля крутнется из-под ног,
а тьма, сгустившись, не рассеется,
и я услышу свой звонок…

Но скажут – прихватило сердце…





Андрей Наумов

Приласкай меня, осень

На ветвях желтизна, на висках седина.
Не спеша, но уверенно осень ступает.
За плечами года, а в душе маята, -
Приласкай меня осень, пусть сердце оттает.
Ты бедового сына утешь, успокой,
Как парным молоком, тишиной напои.
Обернись журавлём, колыбельную спой,
Коль засну, ты подольше меня не буди. 
Не буди, я хочу, чтоб привиделась мне
Моя серая жизнь, только в розовом цвете.
Не на кляче-судьбе, а на белом коне
Я под шёпот берёз сам проснусь на рассвете.
И открою глаза, и накатит слеза -
Вместо чуда-коня снова старая кляча, -
Ускакал от меня, удилами звеня...
Мне осталась лишь боль журавлиного плача.





Александр Сидоренко

Фотография

Фотография изыскано проста: 
Чёрно-белые шумящие деревья,
И ажур наличников окна,
И карниза хитрое творенье.

Снег на крыше пахнет январём,
За окном благополучье быта,
Девочка шагает с букварём
И калитка чья-то не закрыта...