Художественно-документальная патетическая поэма
Посвящается светлой памяти Климентия и Татьяны Коневых

1. Известие

В руках онемевших — казённый листок, 
На бланке которого несколько строк. 
И врезались в сердце слова, как кинжал, 
Что без вести муж с поля боя пропал. 
Окаменели и слёзы, и крик. 
Душа, словно поезд, попала в тупик. 
И ногти на пальцах вонзились в ладонь, 
Чтобы уменьшить сердечную боль. 
Неведенья копья не вынут врачи. 
Соседка за плечи трясёт: «Покричи! 
Поплачь! Как волчица, в подушку повой.
 А лучше надейся, что муж твой живой». 
Уж поздно под вечер, соседка ушла. 
И мечется птицей, как в клетке, душа. 
Ночь наступила. Хоть плачь, хоть кричи... 
И мысли, как волки, терзают в ночи: 
«Где ты, любимый? Ответь, что с тобой? 
Дай мне сигнал, если где-то живой...» 
Изнемогая, забылась. 
И вдруг Словно услышала с улицы стук. 
Хлопнули двери и раз, и другой, — 
Муж поседевший вернулся домой. 
Бросилась к мужу в объятья она... 
Вскрикнув, очнулась — кругом тишина. 
Свечка сгорела, забрезжил рассвет.
 Что это было? Ответ или бред?
 
2.
Наступает за ночью рассвет. 
Новый день солнце всем освещает. 
Жизнь полна и восторгов, и бед, 
Испытаний, любви и печали... 
И в беду, и в счастливые дни, 
Что Судьба приподносит на чаше, 
Сердце бьётся от чувства любви — 
От нее жизнь зависима наша.

3.   Правое дело

Похоронки, извещенья — 
Смерти белые венки. 
Нет, война, тебе прощенья 
Погибают мужики. 
На Россию налетели 
Стаи вражьи вороньём. 
Недосуг лежать в постели, 
Коль земля горит огнём. 
Как один, мужчины встали
 Землю дружно защищать. 
Вышли все на поле брани: 
«Воевать, так воевать!» 
Не впервой мужчинам биться,
 Кровь за милых проливать; 
Жёнам — ждать их и молиться, 
Ребятишек поднимать. 
Рассуждать не станет воин: 
Трусом быть иль в землю лечь.
 Дело правое, святое — 
Защищать свой дом и честь. 
Мы — свободные по роду, 
Своенравны и дики. 
За Отчизну и свободу 
Пустим в ход свои клыки. 
За любимых будем драться, 
Поднимаясь, вновь и вновь. 
У врагов нет даже шанса 
Победить нашу любовь. 
Ведь любовь у нас как знамя,
 Как оружие и щит. 
И любви священной пламя
 Никому не погасить!

4. На рынке рабов

Почти обнажённый, на «рынке рабов» 
Он высится выше соседних голов. 
И, как таракан, продавец рыжеус 
Всё щёлкает кнутиком, дёргая ус. 
И, как у стервятника, взгляд у «купца». 
Вот он, словно рыба, клюёт на живца. 
Закованный «зверь», как Геракл, стоит. 
Взглядом своим, словно буром, сверлит. 
Мечет он стрелы презрения им. 
Сам в кандалах, Духом непобедим. 
Долго торгуется рыжий с «купцом». 
Стало пурпурным рябое лицо. 
Сделку закончили, бьют по рукам. 
В каменоломню попал «великан». 
Вечно голодный, во тьме и в пыли 
Будет влачить он несчастные дни.

5. Грех

Не боятся люди, видимо, греха:
Торг людьми идёт, как в древние века.
Продавцов людьми-то трудно называть.
Пленных им, как скот, не стыдно продавать.
Раб для них — товар, точно   овца,
Это средство для наживы продавца.
На войне, как на войне: смерти, пожар...
На ней «греют руки», «загребают жар»,
«Отмывают деньги», как во все века.
Не боятся люди, видимо, греха.

 
6. В плену

Рабский труд дотемна, 
Изъедающий тело. 
Уж не гнётся спина. 
Вонь и грязь надоела. 
Дни, как жуткий кошмар. 
Сколько враг ни глумится, 
Лишь дойдёт он до нар, 
Дух взлетает, как птица. 
А в глазах по ночам 
Волны бушуют Чана, 
Плачет в избе свеча, 
Ждёт его там Татьяна. 
Слышится шум берёз, 
Падают звонко росы. 
Травы в росе от слёз, 
Что их никто не косит. 
Берег далёкий, Чан, 
На берегу баркасы... 
Ноет тоска в плечах, 
Рвется душа за насыпь. —
 Там, где течёт река, 
А за рекой — граница.
 Родина-мать далека, 
И без неё не спится. 
Думы ручьём текут, 
Строится план побега. 
Главное — выжить тут, 
Чтобы дожить до снега. 
Схватится коркой лёд; 
Вдоль камышей, чтоб скрыться, 
Быстро идти вперёд, 
Чтобы не провалиться... 
Брезжит в окне рассвет. 
Ночь скоротали думы. 
Голоден, полураздет... 
Пленного будни трудны: 
Окрики, тяжкий труд, 
За день проносишь тонны, 
Гнётся спина, как прут, 
В пыльной каменоломне. 
Ноги избиты в кровь, 
Руки как жилы стали. 
Но не сдаётся плоть, 
Мужество твёрже стали: 
«Выжить, врагам назло. 
Духом не покориться...» 
Мысли летят в село — 
Силы любви напиться, 
Пасть перед образа, 
Душу излить в молитве, 
Милой взглянуть в глаза 
Перед духовной битвой. 
Вши, надоевший гнус, 
Вонь, не еда — баланда... 
Пленный — не значит трус,
 Если не предал, правда. Ночь. 
Ему не до сна, 
Строит побег задолго. 
Быстро придёт зима. 
Шансов сбежать не много. 
Выстрелить могут в горб, 
Или порвать собаки... 
Лучше земельный гроб, 
Чем вшей кормить в бараке, 
Шансы невелики, 
Но попытаться надо. 
Волю сжав в кулаки, 
Выдержать муки ада.

7. Побег

Та наступила ночь. 
Холод. Зима без снега.
 Это должно помочь 
Пленнику для побега. 
Действует план пока.
 В небе рассвет струится. 
Вот берег. Корка тонка — 
Может лёд провалиться. 
Но прозрачнее свет, 
Берег другой чернеет. 
Клим начинает бег. 
У берега лёд сильнее. 
Метры идут на счёт. 
Берег ещё не близко. 
Стал очень тонким лёд, 
Течение очень быстрым.
 Вот ещё шаг, другой... 
Лёд под ногами скрылся. 
Холод обжёг водой, 
Рыбой об лёд он бился...
 Утро прогнало ночь. 
Холод ломил суставы, 
Но уносило прочь 
Теченье от той заставы.

8. Спасение

Делает крен река, 
Бога помочь он просит. 
Словно Судьбы рука 
Тело его выносит. 
Вот уже рассвело. 
Дом чей-то невдалеке. 
Рядом совсем село. 
И кто-то идёт к реке...

9. Милосердие Мари

В это утро проснулась Мари,
 А душа, словно угли в печке, 
Вся как будто огнём горит. 
Прогуляться пошла она к речке. 
Услыхала вдали слабый стон — 
На камнях застывало тело. 
Вся одежда на нём как кол... 
В первый миг она оцепенела.
 Весь худой и обросший, в крови...
 Незнакомый лежал мужчина. 
Пожалела его Мари, 
В старый погреб его утащила. 
Там лечила, кормила его, 
Бредил он, говорил по-русски. 
Непонятно ей ничего, 
Только звал её взгляд его тусклый, 
Каждый день к подопечному шла. 
Все ждала, когда он очнётся. 
Неспокойна была душа: 
Неизвестно, чем всё обернется. 
И настал разъяснения миг. 
Отступали слабость, простуда... 
Он достаточно знал язык, 
Рассказал ей, кто он и откуда. 
И пошли на поправку дела. 
Привязалась она к больному. 
Как-то странно себя вела, 
Что заметили все это дома. 
С разговором однажды отец 
Подошёл, спросил её прямо. 
Был положен тайне конец, 
Она вывела Клима из ямы. 
Приглянулся отцу её он 
Своей хваткой, хозяйской жилкой. 
Оказался силён, как вол. 
Полюбила Мари его пылко. 
Всё уладилось. Мягко он спит. 
Только сердце по дому ноет.
 И Татьяна в глазах стоит... 
План побега опять стал он строить.
 Лед пошёл, наступила весна. 
Мир подписан, и хлеб засеян... 
А в июле Мари принесла,
 И назвал он сына Андреем. 
Колосятся на поле хлеба, 
Сердце радует жёлтое море. 
А в Чаняехе есть изба, 
Где разлука, печаль и горе. 
Скоро речка уснёт подо льдом. 
А на том берегу граница. 
Там любимая, отчий дом... 
И опять по ночам не спится.

10. Любовь и вера Татьяны

День за днем, месяц к месяцу в ряд 
Нет известий Татьяне от мужа. 
Мир подписан.
— Убит, — говорят... 
Застывают осенние лужи. 
Ждёт Татьяна. Лампада горит, 
Губы шепчут молитвы упрямо. 
Сердце чувствует, что не убит. 
За деревню глядит постоянно, 
Где дорога петляет змеёй 
Меж берёзовых колков и пашен. 
Может, Клим там шагает домой, 
Взгляд почувствовав, шапкой ей машет 
Очень верит, надеется, ждёт, 
Просит Бога помочь ему выжить: 
«Если сердце другая займёт, 
Не лишай его, Господи, жизни! 
Помоги ему, силы придай. 
Если болен — пошли исцеленье. 
Мой привет и любовь передай, 
В путь на Родину — благословенье. 
Передай, что ему я верна, 
И до смерти любить его буду, 
Буду ждать его стук у окна. 
Свято верю, что сбудется чудо!»
 
11. Берега
У каждого есть берег — дом родной.
И как бы жизнь по свету ни швыряла,
Душа зовёт, как в детстве мать, домой.
К нему ведут дороги вкось и прямо.
Без дома нет причала у людей.
У каждого есть берег, где родился.
И места нет прекрасней и милей,
Где рос, мужал и в первый раз влюбился,
Есть берега другие — не твои.
Там, может быть и лучше, и богаче.
Но нет дороже уголка земли,
Вернувшись на который, тихо плачешь.
То лёд разлуки тает от любви,
С которой берег твой тебя встречает,
И ты к нему отчаянно плыви:
Он ждёт тебя и по тебе скучает.

12. Прощание с Мари

«Ты прости меня, прости меня, Мари. 
Не могу я жить от Родины в дали. 
Мне супруга моя снится по ночам, 
Когда жмёшься ты во сне к моим плечам. 
Когда вырастет наш первенец Андрей, 
Пусть обиды не таит в душе своей. 
Расскажи ему про ужасы войны, 
Как друг с другом воевали две страны. 
Расскажи ему, что люди — не враги. 
Как любила ты меня, всем вопреки, 
Как тащила, как лечила, чем могла... 
Расскажи, что от любви ты родила. 
На чужбине моё сердце, как в огне. 
Там, на Родине, тоскуют обо мне. 
И душа моя, как птица во силке, 
Петь не может от любимой вдалеке. 
Ты прости меня, прости меня, Мари. 
Ты святая в своей жертвенной любви. 
Ты с младенцем, как Мария в образах,
 И глаза твои в печали и слезах. 
Ты прости меня, прости меня, Мари. 
За страдания пусть Бог тебя хранит, 
И заступницей Мария будет вам. 
Я ходить за вас молиться буду в храм. 
Ты прости, что я тебя не разбудил. 
Ночь прощальную тебе я подарил. 
Ты счастливая и хрупкая во сне, 
Расставаться нелегко было б тебе. 
Пусть продлится твоё счастье до утра. 
Я целую тебя с сыном. Мне пора». 
На прощанье спящих он перекрестил, 
На пороге прошептал ещё: «Прости!» 
В чёрной пасти ночи скрылся он. 
Мари не досмотрела сладкий сон. 
Все слышала прощальные слова, 
Простила Клима, но и не ждала.

13. Встреча

Сотни вёрст бесконечных дорог. 
До любимой уж путь недалёк. — 
Ты, душа моя, птицей лети, 
О приходе моём возвести. 
Постучи к ней тихонько в окно,
Знаю, ждёт она это давно.
Пусть разлуки затушит свечу.
К ней на крыльях любви я лечу.
Вот — конец горемычных дорог:
Виден берег и дом, и порог...
В горле ком, невозможно кричать.
Выбегает Татьяна встречать...
Изваянием, в сцене немой,
Их фигуры сплелись, две в одной.
И, как дерево жизни, они
Были образом высшей любви.

14. От автора

Историю эту с детства я знала. 
Всё, что запомнила, я рассказала. 
Ещё одна фраза сразила меня: 
«Последнюю пулю храни для себя». 
Её своим детям мой дед повторял,
 Который в плену в ту войну побывал. 
Описывал он свои крестные муки, 
Наказывал детям, чтоб знали и внуки. 
Не раз, сокрушаясь, мой дед вспоминал, 
Что без сознания в плен он попал...
Знать, у Судьбы были счёты иные, —
Чтоб его род продолжался и ныне.
Но для того, чтобы род его жил,
Любовью и Родиной дед дорожил.
Не предавал их, не отрекался.
Поэтому, видно, живой он остался.
Любовь его с верой спасали не раз.
На этом закончу про деда рассказ.

15. О Родине
На карте мира не одна страна.
 Прекрасных уголков на свете много. 
Но Родина, как мать, всегда одна. 
С чужбины к ней ведет Любви дорога. 
И это чувство выше праздных слов, 
Как поле притяжения земное. 
Ты можешь быть у разных берегов,
 Но Родина — она всегда с тобою. 
Она как солнце, воздух и вода. 
Ничто не вырвет Родину из сердца. 
С ней не нужны для связи провода, 
Ведь в каждой капле крови она с детства. 
Нет на Земле дороже родных мест. 
Спасительна любовь к своей Отчизне. 
Она для нас — Животворящий Крест, 
Когда мы в бой идём во имя жизни.

27.07.2000
На фото Климентий и Татьяна Коневы со старшими детьми: Анастасией, Александрой и Анатолием. На фото нет дочерей: Нины (моей мамы), Валентины и Надежды.