Я мешаю всем работать,
отнимаю всех от дел.
На моём лице не копоть,
я, наверно, поседел.
И хожу, как пьяный ухарь,
хохочу над жизнью той.
А вокруг меня разруха,
а я лезу к ним с мечтой
оборванца в дни разбоя,
распродажи рубежей.
Не довольствуясь судьбою,
я иду из грабежей
по дороге ниоткуда,
по дороге в никуда,
на горбе звенит посуда,
надо мной горит звезда
освещает путь мятежный
и суровый запредел.
Словно клоун на манеже –
отрываю всех от дел.
Надо мной хохочут дети
и смеются мужики,
что мешаю всем на Свете.
Без печали, без тоски
ухожу туманным утром
в косогор моей мечты,
золотую прячу утварь
я в зелёные кусты.
Возвращаюсь не обратно,
а назад за косогор.
Чтоб не думали превратно,
прикрываю не позор,
а навязчивость идеи –
оседлать не скакуна,
а лошадку, без затеи
вновь бокал налить вина,
опрокинуть, что есть силы
крякнуть громко за углом
осермяженной России,
что осталась не в былом,
а на чистом перекрёстке
неизвестных кутежей,
и сыграть с собой в напёрстки,
выходя из виражей
опрокинутых скамеек
на песке у вод обских.
И оставить грусти слепок,
бюст оранжевой тоски
на закате дней счастливых,
в полный рост печаль свою,
чтоб стояла сиротливо,
пела песенку мою
о невежестве зазнайства
в перманентной тишине,
что струится из пространства
по изогнутой стерне
излучающей безверье
в перевёрнутом мирке,
неразгаданной деревни,
что стояла на реке
и смотрелась в воды грусти,
улыбаясь на заре,
где плыла печаль над Русью
вся в осеннем серебре.
Комментарии
Бюст оранжевой тоски...