Эхо

По извилистым улочкам детства
я с волнением светлым иду
и никак не могу наглядеться
на знакомых домов череду.

С той поры ещё жив палисадник,
над которым сосна набекрень! -
Как старушка глядит на детсадик,
с умиленьем вдыхая сирень.

Вот и школа... Приятная строгость
и улыбка стекольных очей.
Но... какая же нынче убогость
и обшарпанность у кирпичей.

Дальше, там, за высоким забором
слышу визг и рыданье пилы,
заглушившие скрип разговоров,
что вороны с утра завели.

А на площади - пыльное лето
и обилие вялых цветов.
Виновата селекция в этом,
что так много неярких сортов?

Эта площадь совсем незнакома!
Не из детства, как видно, она.
Здесь под крышей чиновного дома
неживая стоит тишина.

Углубляюсь в тенистую рощу
повзрослевших деревьев... В тени
Воробьи беспокойные ропщут
на нелёгкие будни свои.

Вот он, дом!.. Монолог и молитва.
Песня памяти детской навек.
И - калитка - как острая бритва
полоснувшая в прорези век! -

Я застыл перед нею... Примолкли
все известные чувства во мне,
только к сердцу тупые иголки
пришивают заплаты извне.

Здесь моё шаловливое детство
притаилось под пышным кустом:
- Тук-тук-тук! - Выходи! - по соседству
вижу старенький крашеный дом.

За цветущей малиной девчонку
обнаружил вдруг чувством шестым,
и с излишним волнением, звонко
рассмеялся виденьям своим.

- Здравствуй, Оля! - Не Оля я, - Валя!
Это мамка, тёть Оля, моя. -
Из гремящего в сердце обвала
выбирался с усилием я.

- Позови её, Оля-Валюша! 
Впрочем, нет... Но привет - передай...
(Я не знал, что так здорово струшу).
- От кого? - От меня... Ну, бывай!

...По извилистым улочкам детства
я усталую память волок
как ненужное в жизни наследство
и подыскивал ей уголок...

А назавтра - по пыльной дороге
в запылённом автобусе - мчусь,
и с надеждой в душе-недотроге
о заброшенном детстве молюсь.

Сохранить бы! и - не расплескать бы,
как прошедший в беспамятстве век.
...Заживают ли раны до свадьбы,
если ранен - седой человек?..