Однажды сын пришел со школы и задал вопрос: «Папа, отгадай загадку. На одном острове жило племя, состоящее из одних женщин. Всех мужчин, попадавших на этот остров, они поедали, но одному из них удалось выжить. Почему?». Ответ был таков.
Как на полуострове, может быть, на острове
Древние традиции свято чтит народ.
Лишь святые женщины жизнь вели под соснами,
Но вот жрица главная нравственный урод.
Моряки иль странники, терпящие бедствие,
К острову зелёному плыли сквозь туман,
Лишь на сушу выступят, скручивали бестии
И, танцуя, с песнями волокли к кострам.
У костра старейшины суд вершили скоренький,
Женщина – так в племени ей отныне жить,
А мужчина бедненький, мокренький да голенький
Должен был для пиршества шашлыком служить.
День за днем так издревле пили-гулеванили,
Но у всякой радости должен быть конец.
Коротко ли, долго ли девы хулиганили,
Да прибился к берегу парень-удалец.
Он на землю твердую выбрался уверенно,
Словно не скитался он сутки по волнам.
Местность стал оглядывать и застыл растерянно
Под очами чёрными милых стройных дам.
Не успел оправиться от смущенья-робости,
Как верёвкой спутали с ног до головы.
Но пред жрицей главною не теряет бодрости
Моря рыцарь доблестный с мудростью совы.
Встала жрица главная, руки к небу вскинула –
Поза величавая – хоть портрет пиши.
Вдруг ногою топнула, в пламя что-то кинула
И загробным голосом молвила в тиши:
«С просьбою последнею обратись к старейшинам,
Все, что скажешь – выполним, здесь такой закон.
Иль вина, иль женщину выбери милейшую –
Пусть часы последние пролетят, как сон».
Крякнул лихо молодец, рот в улыбке вытянул:
«Ах, шуты заморские, так вас и раз так!»
И такую шуточку злую с ними выкинул,
Что застыли женщины камнем на местах.
«Дамы распрекрасные, жрица ясноглазая,
Древние традиции мудры и строги,
Не страдал болезнями, сглазом не иссушен я,
И вставал с постели я с правой лишь ноги.
На пиру быть съеденным мне судьбою выпало.
Распрекрасным женщинам рад я услужить».
Комплименты круглые бисером рассыпал он,
А сам думал, бестия: «Долго буду жить».
«Ритуал пусть выполнит дева безобразная,
С виду некрасивая, страшная собой.
Если есть здесь в племени сивая да грязная,
Пусть в этом признается перед всей толпой».
Замолчал лукавенький – тихо стало в племени,
И костёрчик жертвенный догорел дотла.
Дали с миром вольную, не теряя времени.
И пошел, свободный, он в поисках жилья.
Комментарии