Мир души

*  *  *    

Все выше рост безценных поколений,
И я пишу им почести стихами.
Стихам сначала хочется элегий,
А после хочется – чего не знают сами.

И тянет вниз смысл, ритм не схожий.
Не те признанья, мысли, чувства, звуки.
И кажется, что невозможно
Найти спасения от скуки.

Мое сознанье обещает осень.
Сентябрь в исходе, к цели путь возвышен…
Душа подобных сцен не переносит,
И, к сожаленью, ничего не слышит.

И грязных улиц проза бесконечна,
И глупой речи образы бездушны.

 (Ретро)

Прошла зима по улицам московским,
Такой весны не видели в начале,
На стеклах солнечные слепят блески,
И у девчонок косы ниже талии.

И ближе к щекам хроника лобзаний,
Раскрыты уши – тушь – двойные рамы.        
Глаза терев,  проснувшимся  меж зданий –
Мимо мясных и рыбных – мимо хлама.

Бразды земные – сочетанья, позы.
С вином созвучье выпил ночью Фауст.
Мы просыпались с ним, обычно, в восемь,
С  Хароном  надували парус!

От длинных кос предчувствие сонета,
Предчувствье  за 

Перво-наперво,
Дует с берега
Ветер, как шальной,
С Дворцовой набережной.
Как бы, не причем,
Подтолкнет плечом
Площадь сонную –
Степь соборную.
Покачнется та
Зеркалами луж,
Глядя во весь рост
На Дворцовый мост.
А с моста взглянет
По окраинам –
Солнцем крашенным
Окна ряжены.
И блуждает луч
В куполах златых
По отвесному
Да по Невскому.
Между черных туч,
Меж высоких стен,
И не лишнее бы
Над крышами
Два шага пройти
Ему с вышины,
Опустимому

И может там, за гробовой доской
Зубам сцепиться.
За то, что стих, цеплялся, как чумной,
За эти лица.
За то, что простояли много лет,
Как те эстампы.
За то, что гас и гас реченный свет
Настольной лампы.
За то, что здесь, в покое, на словах
Мной правит сердце, а направит страх.

1988
 

Как по улицам городским
Ходит бродит бела зима,
Заметает свету глаза,
И не знаю – чего-то ждешь.

Может, временем стертый щит
На дверях у того купца.
Может, дыма из той печи,
И усталую суть с лица.

Может, крепких по льду копыт,
Зимний норов  и шуб с плечей.
В жизнях смысла, когда не сыт,
В церквах мира, а не свечей.

Дворник утром листву метет,
Знает Блока, видать,  в глаза.
Тает время – оно пройдет,
А на Сретенке – два часа

Может, звона в фаланге  лет

За все мое исчезнувшее детство,
За всю в губах закушенную юность,
Благодарю всебожескую щедрость,
Земную верность и людскую глупость.

За прежних мук, присущих лишь пороку, 
Нести святые не к святому мощи.
За дар даров сующих в мою руку
Знакомым видом на Сенную площадь.

За мир живых, мир мертвых, мир хмельных,
За суть раздумий именем безпечность. 
Благодарю пророчеств злую  вечность,
И самое  не сбывшееся в них.

Февраль 1989

 

Несрочная была весна,
Небесные качая своды
Ждала – в незапертые створки
Окошек взглядывая, зиму прожила.
О прошлом не сказав ни слова,
За временем своим покорно
От пристаней до рам оконных
Часы перевела.                             
Качали мачтами вдали
Проснувшиеся корабли,
Теряя опытность созвучий
Приподнимались от земли.
И над глубокою рекой 
Летели в небе облака. 
И по широкой мостовой
Покровом снежным – синева!
Высокие чернели башни,
Пустынны городские набережные

Светлого года
Живые страницы.
Блаженному с воза
Глядя к потолоку,
Не богородица снится,
Постояв там немного,
А он, выезжающий,
Тянет – воздам!

А рядом не шепот,
А, как будто бы, хохот
Листвы на заборе –
В мыле по локоть.
С умным так же гогочет,
С глупым – та же история:
Листва на заборе
Погоду полощет.

Охрипло, вчерашне –
Их целая кипа,
В раздачу все чашки –
Мы вроде бы сыты.
Чужая поломка
С трамвайной подножки,
Все взгляды и смыслы

Флюгерочек гидом
Скрип и скрип.
Легче, ностальгия,
Не искри.

Позабыть рогатки
Навсегда.
На штанах заплатки:
Красота.

Ближней водокачки
Брызг напор.
Над какой задачкой
Будет спор?

ВЕлики по вёрстам:
Спицы в лад.
Проведёт за росстань
Мамы взгляд.

Мимо голубятни
Сизари.
С улиц, где ребятки?
Быть пари?

 

Не свыше ли снисходит вдохновение,
Чтоб изловить, как в жмурках, игрока,
Начерпывать катрены сокровенные
На раскорчёвке рифмобаррикад?

Судьба одним абзацем. Безмедальная.
Захлопнутое ставнями окно.
Терпи и жди, перо исповедальное,
Не продырявь исчёрканный блокнот.

Не каждой искосмаченною юностью
С ресниц слетает зёрнышко стиха:
Неведомо, каким оно проклюнется,
Что прорастёт и много ль отсекать.