Вход на сайт

Сейчас на сайте

Пользователей онлайн: 0.

Статистика



Анализ веб сайтов

Вы здесь

Березка

     Ну, здравствуй, старая! Давненько мы с тобой не виделись – свалила проклятущая грыжа, угодил в больницу, нашим-то эскулапам только дай кого-нибудь разрезать, вот до сих пор еще швы не сняли. Но я уже в строю, да, как обычно, несгибаемый, ты же знаешь, что у меня чертова работа, возглавлять бизнес, все равно, что волчью стаю, не дай Господь ретивому молодняку, метящему на твое место, заметить твою слабость – тут же накинутся и загрызут. Поэтому я первым делом в парк, на зарядку, и вот, к тебе завернул.
     А ты все такая же, ничуть не меняешься, сколько я тебя знаю. Интересно, сколько тебе в пересчете на человеческий возраст? Должно быть, никак не меньше, чем мне, а ты знай себе, все кокетничаешь, приветливо машешь своими ветками, так и норовя обнять. Но-но, обниматься не будем, а то люди невесть что себе возомнят, скажут, вот старый дурак, настолько из ума выжил, что уже с березкой милуется. Да и костюм совсем новый, только купил за границей за тысячу евро, а ты, чего доброго, глядишь, еще порвешь его. Так что соблюдай пиетет, держись на расстоянии. Но я рад тебя видеть, старая, не представляешь, как по тебе соскучился в этом предбаннике морга – больничной палате, даже поговорить не с кем, меня, как всегда уложили в VIP, а они все, как известно, одноместные. Да, впрочем, даже если бы случилось чудо, и я оказался в обычной палате с простым народом, о чем мне с ними говорить? Вот и ждал с нетерпением встречи с тобой, выговориться, ты ведь, не в пример людям, благодарная слушательница, никогда не перебиваешь, никуда не спешишь, тебе неведомо лицемерие и ты не строишь дежурную улыбку, мысленно посылая меня куда подальше. Ха, у тебя-то, строго говоря, и лица-то нет.
     Знаешь, меня пару раз навещали в больнице мои члены совета директоров, их здоровенные секьюрити мигом захламляли мою палату бесчисленными пакетами с продуктами, – смешно, можно подумать, я пожрать туда угодил! А сами они, холено-лощеные, непроизвольно морщась от больничных запахов, при этом строили такие радушные физиономии, что, если бы какой-нибудь политик проявил десятую долю их талантов, его бы наверно избрали президентом. Но я-то старый волк, меня не проведешь: каждый из них при этом прежде всего желал узнать, насколько серьезное у меня положение, скоро ли я отброшу коньки, освободив, наконец, такое желанное для них место.
     А вот хрен им, а не мое место: хоть я уже давно мог бы преспокойно уйти на покой, денег ведь хватает, да из вредности своей не уйду, не дождутся, сволочи! Хотя знаешь, иногда думаешь, что когда-нибудь все равно придется уйти. И дикий страх меня всего пробирает: а что я буду делать-то на этом покое? Не привык я к нему, не умею. Это, наверно, все равно, как если еще живого тебя кладут в гроб и норовят забить крышку, а ты, задыхаясь, все пытаешься найти спасительную лазейку, вырваться, но нет, толстенные гвозди намертво держат на твою же беду добротно сработанное дерево.
     Уже не помню, рассказывал ли я тебе про своего батю. Он у меня был жилистый и крепенький, всю жизнь трудился, как пчелка, был кадровым офицером, уходил к подъему и возвращался из части уже за полночь, только чтобы хоть на пару часов провалиться в космическую пустоту сна без всяких там сновидений. Вышел он в запас, так еще работал, не сидел без дела, помню, все прихожу к нему в гости, когда он не на работе, а он все время занят каким-нибудь делом, пилит, строгает, строит чего-то. И знаешь, держался молодцом, никто не давал ему его возраста. Но в один прекрасный день, как сейчас помню, он будто разом потерял всякий интерес к жизни, уволился с работы, говоря, что ему вполне хватит пенсии. И как только он выпал из обычного своего бешеного ритма – мигом расхворался и за полгода ушел от нас. Видела бы только ты его перед смертью: еще совсем недавно мощные, не боящиеся никакого труда, мозолистые руки, вдруг как-то в момент ссохлись, безжизненно одрябли, а его выразительные глаза, могущие прежде без всяких лишних слов приводить в движение вверенный ему батальон, выцвели, утратив не только свою былую силу, но и саму жизнь, напоминая глаза-пуговицы тряпичной куклы…
     Нет, всегда этого боялся, уйду – и останется только ждать собственной смерти, как приговоренный в камере смертников, с паническим ужасом каждый день ожидая неминуемой казни и радуясь, что ему удалось просуществовать еще один день, встретить еще один рассвет, не понимая того, что это ожидание в миллион раз страшнее и мучительнее самой казни. Что само это существование обуянного ужасом тела, вопящего каждой своей клеточкой «Жить! Жить!», давно перестало быть жизнью. Нет уж, лучше умереть за своим рабочим столом, посреди жаркой схватки с другими волками, умереть внезапно, не думая о смерти, чем быть в положении этого смертника.
     Я, конечно, не подавал виду, что давно раскусил планы этих шакалят, навещавших меня, так же сладко улыбаясь им в ответ и всем своим видом показывая, что у меня все прекрасно, чем большинству из них наверняка испортил настроение на пару-тройку дней, лишив их привычного аппетита. Но, знаешь, на душе после каждого их визита становилось так мерзко и гадко, будто какой-нибудь пьяный в стельку разгильдяй-ассенизатор, перепутав ее с выгребной ямой, слил туда целую цистерну нечистот.
     А вот из близких никого не было, увы. Дети, по телефону узнав, что все благополучно и я не умираю, предпочли не приезжать. Я их нисколько не осуждаю, нет, они все живут далеко, в других странах, у них тоже бизнес, они не сидят без дела, вечно в работе, моя закалка! Жаль только, что не пришла моя бывшая, может, думает, что после развода, когда ей с помощью своры адвокатов удалось оттяпать половину моего состояния, включая мой бывший особняк, ей уже ничего не светит в случае моей смерти. Глупо, да, девять лет уже прошло, а я все жду ее, надеясь, что в один прекрасный день она одумается и вернется. Знаешь, поначалу после развода все знакомые загорелись идеей женить меня по-новой, под различными предлогами подсовывая мне новых и новых претенденток на роль счастливой невесты, несмотря на возраст, благодаря своему состоянию и спортивному образу жизни я всегда считался выгодной партией. Но вот ведь в чем вся закавыка: им был интересен не я сам, а лишь мой банковский счет. Я прекрасно чувствовал это, поначалу страшно злился, а потом просто принял это как данность, решительно отвергнув все планы моей новой женитьбы. Вот если бы моя бывшая одумалась и вернулась – все простил бы. Да только она гордая, сама не желает первой пойти на сближение, ну, а я никак не могу переступить через себя самого, чтобы просить ее об этом. Я, конечно, с тех пор не раз видел ее, мы даже разговаривали, да и когда дети навещают нас, поневоле приходилось сталкиваться. Я даже давал себе зарок в следующий раз обязательно смочь попросить ее об этом, но неизменно в следующий, в сотый, в тысячный раз что-то останавливало меня. Я злился, ругал себя последними словами, но ничего не менялось. Даже сейчас не могу понять, что меня удерживает от этого. Ведь не страх, нет, глупо в моем положении чего-то бояться. И не гордость. Тогда что же? Да вот Бог его знает.
     Хорошо тебе, старая – стоишь себе посреди таких же березок, о чем-то перешептываясь листвой в длинные и неспешные вечера. А вот я, не поверишь, но продал свой особняк – слишком уж тягостно было призраком бродить средь его бесчисленных комнат. Ощущаешь себя, будто в одиночной камере, пусть и самой комфортабельной и уютной, но какой-то липкой, дом, будто хищный спрут, тысячами присосок-щупалец пытается засосать в свое цепкое холодное каменное благополучие. И все это под мертвящее ледяное спокойствие деревьев жутковатого в своей пустынности сада. Брр, словно на кладбище, тишина и спокойствие. Не выдержал я, понимаешь, и сбежал в гостиницу, сняв там пентхауз. Все не так пусто, по коридорам люди шастают, сквозь открытые окна доносятся обрывки разговоров, музыка, даже брань иногда. По вечерам иногда усаживаюсь себе у открытого окна, выключаю свет и созерцаю людскую сутолоку, не утихающую даже среди ночи.
     На работе, конечно, посмеялись над очередной причудой старика, а злые языки не преминули в очередной раз облаять, упрекая в скаредности. Ну это они зря – никогда в жизни я не был скупым, живя по принципу, чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Деньги никогда не были для меня самоцелью, но лишь степенью свободы и возможностей реализации задуманного. Да, впрочем, пусть себе лаются, мне-то от этого ни тепло, ни холодно.
     Просто поразительно, сколько внимания уделяют люди тому, чтобы выглядеть в глазах себе подобных эдакими ангелочками. Начинается обычно с мелочей – сначала человек украдкой прячет в дальний угол шкафа рубашку, не понравившуюся друзьям и знакомым, потом заставляет себя бросить курить не потому, что он этого желает сам, а потому, что борьба с курением, потом заодно с другими нацепив смиренную личину, отправляется в церковь, потому как – мода. А заканчивается все тем, что человек в этой погоне за имиджем и стремлении угодить ближним теряет самого себя.  И самое удивительное, что он не только не осознает всей нелепости и прискорбия своего положения, но еще и наслаждается этим. И откуда только берется в человеке это желание быть как все, уподобившись ближнему? Пусть новые туфли, плод бредовой фантазии укуренного в хлам модельера, жмут и натирают, зато ведь последний писк моды! Пусть в новой машине ездить гораздо менее комфортно и уютно, чем в старой, зато престиж! Знаешь, почему во все времена побеждали и будут миллионы раз побеждать самые дикие и уродливые варианты тоталитаризма и диктатур, порождая полчища чудовищ-тиранов? Да потому, что они дают большинству то, в чем оно так страстно нуждается – чувство полного подобия ближним, называемое единством.
     Ну вот, опять я разбрюзжался, наверное, старческое, годы берут свое. Ты извини меня, старая, опять утомил тебя, а ты и слова возразить не можешь. Но ты уж потерпи старика, кто, кроме тебя, его еще потерпит.
     Ох, и заболтался я с тобой, уже на целых 9 минут выбиваюсь из графика. Пора мне возвращаться к своей стае в офис. Надеюсь, тебя не спилят к нашей следующей встрече. Думал на досуге о такой возможности, хотел даже этот парк прикупить, да потом отказался: если куплю, все поневоле изменится, уже не будет задушевных разговоров и общения на равных, ты ведь будешь принадлежать мне, став моей собственностью, а это мигом все испортит. Так что ты уж держись тут, старая, скрипи своими веточками и постарайся не даться в лапы охальникам, мечтающим растопить тобой баньку, договорились?
 

Комментарии

Replied
Аватар пользователя Корытко Пётр
Вы не против, Игорь, если мы Вашу "БерёзкуЁ возьмем в альманах?
С теплом, П.К.
Replied
Аватар пользователя Игорь Хомечко
Ну конечно же не против, Петр! Я всегда - только "за"!
С уважением, Игорь

Новые комментарии

Медиа

Последние публикации