Х Х Х
Уходя, уходи.
Не томи, рви с размаху.
Словно крест на груди,
Как об гвозди рубаху,
С треском - хрясь! И готово.
Ничего обмахрится.
Рваный край, грубый шов –
Новой жизни граница.
Жизнь.
Все всерьез и надолго,
Без придуманных правил.
Да и что было б толку
Божий умысел править.
Чему быть – то случится,
Хоть об стену с разбегу.
А зима не скупится
И пригоршнями снега
Суеты бесноватой
След кровавый латает.
Обернув серой ватой
До весны сберегает
Шар луны сероватый.
Х Х Х
Сон мой был недолог и прозрачен.
Видела, не видела? Бог весть!...
Может быть, могло быть все иначе?...
Видимо могло бы, но на здесь.
Кажется, в какой-то дивной дали,
На пороге солнечного дня,
Мелкие приметы и детали
Новый смысл имели б для меня.
Может прозорливо и спокойно,
Посмотрев на жизнь со стороны
Я смогла бы пережить достойно
Крах и личной жизни и страны…
Не зачем гадать о том, что может
Жизнь сюрпризом мне преподнести.
Но сомненья все же душу гложут,
И тревожат… Господи прости?...
Х Х Х
Пахнет свежесваренным борщом.
пылью, чабрецом и керогазом.
Мама греет ужин, дремлет дом,
В окна смотрит вечер желтоглазый…
Бабушка жива еще пока.
Я, прильнув к стеклу, поджав колени
наблюдаю, как в кусте сирени
гибнет муха в лапах паука.
Ночь тихонько выйдет из угла,
ветер заиграет на свирели,
мне приснится в виде паука
смерть на тонкой веточке сирени.
Х Х Х
Я обу'глилась, обугли'лась.
Не от слова угли – от слова угол.
Жизни осмыслилась, округлилась,
В знаменатель вынесла острый угол.
Подвела итоги и удивилась.
Где – то общий множитель видно выпал.
Там где двоеточие находилось
Знак вопроса каверзный снова выплыл.
В этой арифметике смысла нету
Сколько не пытайся вести подсчеты,
Не подбить сомнения под ответы,
Не узнать решения из просчетов.
Х Х Х
Акации колючками скоблят
По стенкам с потаенною тревогой.
Ты тихо спишь. Дом полночью объят
И пылью звезд усыпана дорога.
Ты стала и умнее и взрослей.
И я тебе не суд и не подмога…
Известно, что у взрослых дочерей
Беспомощнее матери намного.
ХХХ
По стенкам стекая
Колышутся под ногами ветры.
Ну, кто я такая.
Чтобы давать тебе советы?
Жизнь – вещь не простая.
Ты ищешь правильные решенья…
Ну, кто я такая,
Чтоб осуждать твои прегрешенья?!
Потери считая,
Скоро поймешь – мир просто пустошь.
Слова презирая,
Советы мои по ветру пустишь.
К земле припадая,
Горбатят спины сивые ветры.
Ну, кто я такая,
Что бы давать тебе советы?!..
ХХХ
Умирают листья, опадают,
Обнажая ветки поутру.
Медленно текут и замирают
Мысли, мысли – ветви на ветру.
Осень мокрой щеткой выметает
Сорных слов увядшую листву.
Ветер на коленях припадает
К черному и голому стволу.
Подойду и я. Увы, но поздно.
Горек дым потухшего костра…
Плод познанья истины не познан,
Сгнил, не сохранив в себе зерна…
Х Х Х
Когда внутри такая кутерьма,
Когда метут снега, поют метели.
Не льнут и не ласкаются слова –
Навылет бьют, чуть теплую, в постели
Едва успев из омута на свет,
Со стенок отскребая снов ошметки.
Латаю душу, выметаю снег,
Пью чай,
Снимаю хрусткие обертки
С бессонницы.
И прячу по углам;
Готовлю к новой схватке душу…
И все боюсь, что вдруг однажды струшу
И сдамся подступающим годам.
Х Х Х
Россия, во что ты веришь?..
В какие были и дали?
Казалось. Мы все видали:
И святость, и ложь, и ересь,
И стройки, и войны, и тризны
Имперских и прочих измов…
На этом пути осклизлом
От крови и суеверий,
Упрямо, бескомпромиссно,
Россия, во что ты веришь?
Памяти погибших
на подводной лодке «Курск».
Последний.
Звон в ушах.
Лижет берег корявый
Море липким своим языком.
Я смогу.
Я дождусь.
Я здесь самый упрямый!
Эта рында рыдает о ком?!
Жить хочу!
Не возьмете.
Надежда со мною.
Мы с ней вместе висим в пузыре…
Мама! Где ты!?
Я здесь, под водою!
На проклятом заиленном дне.
Мы на грунте.
Темно.
Мертвой хваткой,
Виснет страх на промерзших плечах.
А в глазах –
Русый локон,
Кольцом над тетрадкой.
Розовеет в закатных лучах…
Вот и все.
И надежда моя захлебнулась.
Слышу тихий, надрывистый всхлип.
Жить хочу!!
Удушье слезой навернулось.
Я душою от крика охрип!
Бога нет! Жертва и прокуратор
Призываю на праведный суд.
Жить хочу!!!
Мне плевать.
Что на мрамор, когда–то…
После…
Имя мое нанесут…
Х Х Х
Живу от круглой даты, к круглой дате.
А между ними – хлам и суета.
Как будто бы в осиротевшей хате,
Где паутина, сор и пустота.
Там не стучат часы – кукушка сдохла.
А домовой снес свой сундук в ломбард…
И только ветер все стучится в окна,
Да жадно разевает рот амбар.
ЛЕТО..
Бесхитростно степное лето,
С седою прядью ковыля.
В платочек ситцевый одето,
Спешит дорогою пыля.
Как бабы сельские румяно,
В цвету, в полыни и в пыли.
Как пироги в печи духмяно,
И также знойно, как они.
Х Х Х
Я душой вернулась из изгнанья
На простор седеющих полей.
Где стоят как знаки препинания
Черточки и точки тополей.
Здесь просторно и душе и взору,
Нет нужды скрываться и грустить.
Тут такие синие озера,
Можно взглядом жажду утолить!
Х Х Х
Я стучу себе в грудь,
Я к себе достучаться пытаюсь:
- Эй, кто там? Отвори,
Не томи у дверей.
Там под сводами ребер,
В незапертой клетке скучает
Одинокая птица,
Наперсница боли моей.
Х Х Х
Не красавица, не фартовая…
так, пустышка!
Обескрылила, обескровела…
просто мышка.
О себе скорблю – тень распятая-
больно очень.
Меж смеженных век незапятнанны
тлеют очи.
Х Х Х
Пригублю, лицо твое и выпью,
Все до донца, залпом, не дыша.
Буду выть ночною сивой выпью
В черном частоколе камыша.
Псом бездомным лягу на дороге,
Тенью ноги обниму в пути,
Только не гони меня с дороги,
Дай, хотя бы шаг с тобой пройти.
Сотни раз я побивала стену.
Напрочь дверь ты запер уходя.
Лупит в душу длинными, с колена,
Мутная мелодия дождя.
Х Х Х
Ты не прав, мой милый,
ты не прав…
Холода не повод для унынья,
В седине отцветших мертвых трав,
Истины блуждает паутина.
Х Х Х
А мы стояли головы задрав,
И всматривались в сумрачное небо.
Где, на распутье из забвенья в небыль.
Клин журавлиный душу в клочья рвал
Х Х Х
Степь. Ветер.
Шар перекати-поля.
Лишенный корней кочевник…
Как и я.
Х Х Х
Дождь – неистовый барабанщик.
Сочинил джазовую импровизацию
На тему любви.
Натянутая вместо мембраны
На тело небесного барабана,
Распятая струй гвоздями,
Вибрирую в такт дыханию твоему.
А тонкие палочки вколачивают
Сумасшедший ритм в тело, в мозг, в душу.
Выбивая кровавые брызги.
Х Х Х
Небо тучами перепахано,
От хмельных дождей лужи в оспинах,
А душа моя под рубахою
Замурована в четырех стенах.
Спотыкач не пью, не запойная,
Бьюсь в силках беды птицей пойманной.
Мне бы волком выть да спокойна я…
На семи ветрах ты отпой меня.
Там, где в ковыли солнце клонится.
Где за горизонт небо кренится.
Во степи хочу упокоиться.
Птицей вольною, а не пленницей…
ЖИТЕЙСКОЕ
Всю жизнь стремлюсь к системе и порядку.
Чтоб поутру, чуть солнце – на зарядку
Чтоб вечером в одиннадцать отбой
И в доме чтоб достаток и покой.
Но видно где – то в голове прореха,
Никак не достигаю я успеха
Метания, скитания, разброд,
И вечно к низу маслом бутерброд.
Настал мой час! Муж в гости, дочь на дачу.
Кот загулял. Ну, надо же, удача!
В квартире тишина…
Хоть волком вой.
Покой? А для чего он мне такой?
Звонок. Лечу. Дочь с дачи – искусали пчелы.
Муж из гостей вернулся «развеселый».
Примочки, уговоры, слезы, мат…
Ну, слава Богу! Жизнь пошла на лад.
Х Х Х
Феврали, феврали…
сколько их промелькнуло,
Сколько льдистых дорог полегло в ковыли…
Мутным глазом луны ночь не раз подмигнула,
Рваной шалью поземки, укрывшись вдали.
И худого не скажешь, такое бывает,
И добром не помянешь, эти серые дни.
До тепла далеко, в голос стынь завывает.
Кто-то весны считает, а я – феврали.
ХХХ
(к портрету)
Чем ты занят? Ничем, наверно…
Жаль. Но мне не разжечь огня…
Нынче холод. А знаешь, скверно
Мерзнуть, плечи свои обняв,
Мелко вздрагивая,
комочком, вжавшись в кресло
Смотреть в окно.
Наблюдая, как бестелесно
Опадает дня полотно,
Ветер носит охапки листьев,
Осыпая улиц паркет…
Мысли, мысли…
О! Эти мысли,
Так и ходят за мной след в след.
Комментарии
Спасибо...