ПРЕДИСЛОВИЕ К ВЕЧНОМУ
... Место здесь тихое, укромное. От реки веет прохладой и покоем. Жемчужный туман берез, высокое ясное небо. Волшебный свет, волшебные тени... И охватывает такое чувство, словно тебя ожидает радость встречи с чем-то неразгаданным, какой-то тайной - как в детстве, рождественским утром, когда знаешь: под елкой - подарок. И – не случайно: тут жил великий подвижник земли Российской, преподобный Серафим Саровский. Жизнь его была столь легендарна, что Синод всячески противился его канонизации. Она состоялась только благодаря вмешательству Николая II. Мощи святого, зашитые в рогожу, самым чудесным образом нашлись в 1991 году в Казанском соборе в Ленинграде. Долгое время считалось, что они навеки утрачены…
Преподобный Серафим родился в Курске в купеческой семье Исидора и Агафьи Мошниных в ночь с 19 на 20 июля 1759 года. Нарекли его Прохором.
Семи лет от роду мальчик с матерью поднялся на строящуюся колокольню и упал на землю. Агафья охнула и лишилась чувств. А Прохор остался цел и невредим..
Спустя три года он тяжело заболел. Родители уже не надеялись на его исцеление. Но во сне отрок увидел Царицу Небесную, и недуг отступил. И тогда впервые у него возникла мысль - посвятить себя служению Богу. В 1776 году он простился с матерью и прибыл в Киев, где от старца Диосифия получил благословение на прохождение иноческой жизни.
20 ноября 1778 года Прохор явился в Саровскую обитель. Но здесь он заболел водянкой и целых три года был прикован к постели. Монахи решили, что заканчивается его земная жизнь и стали причащать умирающего. И в это время его вновь посетила Пресвятая Дева с апостолами Иоанном Богословом и Петром. Она возложила руку на голову больного и сказала, обращаясь к своим спутникам: : «Он – вашего рода». И Преподобный выздоровел.
После послушания, 13 августа 1786 года, Прохор Мошнин принял иночество с именем Серафим. Еще спустя 8 лет поселился в келье в дремучем сосновом бору в пяти верстах от монастыря.. Проводя почти все время в молитве, он совершал богослужения, занимался чтением Священного Писания.
Его друзьями стали хозяева здешних лесов - медведи. Одного из них, затравленного охотниками, он спас от верной погибели. Опустив руку на сочащуюся кровью медвежью голову, сказал:
- Полно тебе горемыкать. Пойдем, брат.
И они пошли к его келье…
Но от злых людей Преподобный не уберегся. На отшельника напали разбойники, требуя денег. А откуда они? Вся еда - ломоть хлеба да ключевая вода. И злодеи вконец рассвирепели. Нанесли множество ранений топором, в том числе и опасных для жизни. Но, как и прежде, руку помощи протянула Богородица. Всего же она являлась к пустыннику 12 раз.
Пять месяцев Серафим лечился, три года исполнял обет молчания. Ровно тысячу дней молился, стоя на коленях на камне. Таких обетов до него не исполнял никто. Посетивший Саров Василий Розанов, узнав про это, был изумлен. «В пору, когда Пушкин сочинял «Руслана и Людмилу», а Байрон пел «Чайльд Гарольда», в эпоху конгрессов Меттерниха, в эпоху начинающего социального брожения, - в этих лесах жил человек, явивший изумительное воскресение тех тихих и созерцательных душ, какие на заре христианства жили в пустынях Ливии, Синая, Сирии, - писал он. – Ни один святой Русской земли так не повторял, но без преднамерения, неумышленно, великих фигур, на которых, собственно, как мост на своих сваях, утвердилось христианство». Между тем этой «тихой и созерцательной душе» открывался мир далеко за пределами ее земного бытия..
Вернувшись в монастырь, святой отец еще десять лет жил затворником, никого не принимал. Для умерщвления плоти носил вериги: «железный крест пяти вершков в длину» и власяницу. В сенях его кельи стоял дубовый гроб. Питался хлебом и водой.
В 1825 году Серафим выходит из затвора. И счет паломников, посещавших старца, шел на тысячи. Одних он наставлял, умиротворял, других исцелял, иных благословлял. Для него все были равны «Он всех принимал с любовью, всех встречал земным поклоном, лаской во взоре и улыбкой на устах, всех трогал своим сердечным приветствием, говоря «радость моя», в каждом старался вызвать голос совести, указывая путь спасения, был великим молитвенником и ходатаем перед Богом за живых и
усопших», - свидетельствовали очевидцы. В числе его духовных детей были и сестры Дивеевской общины. «Укоряют – не укоряй, - поучал святой отец. – Гонят – терпи, хулят – хвали; осуждай сам себя, так Бог не осудит; покоряй волю свою Господней; никогда не льсти, познай в себе добро и зло: блажен человек, который знает это; люби ближнего твоего; ближний твой – плоть твоя».
Серафим предчувствовал свою кончину. За неделю до смерти, в праздник Рождества в 1832 году, пришел на литургию. Причастившись Святых Тайн, попросил игумена, чтобы, когда умрет, его положили в сколоченном им самим гробу, поставил ко всем иконам свечи, попрощался с братией и сказал в утешение:
- Спасайтесь, не унывайте, нынешний день нам венцы готовятся.
Через день Преподобный отошел в мир иной. Переставился он перед иконой «Умиление Божией Матери». Обнаружил его тело отец Павел. Он почувствовал запах гари и вспомнил одно из предсказаний Серафима Саровского, который не раз повторял: «Пока я жив, пожара в монастыре не будет, а когда я умру, кончина моя откроется пожаром».
Серафим Саровский прославился не только чудесными исцелениями, мудрыми советами, но и своими пророчествами, которые или сбылись, или сбываются. 14 декабря 1825 года, в день восстания декабристов, неожиданно для монахов закричал: «Драка! Драка! В Петербурге бунт против государя». В другой раз сказал, что в недалеком будущем Россию «изнурят три державы». И через два десятилетия грянула Крымская война. А начало грядущего, двадцатого, века представлялось Преподобному сплошным мраком, во всей страшной его наготе. «Далее, - со слезами говорил он, - будет такая скорбь, чего от начала мира не было! Ангелы не будут поспевать принимать души».
В журнале «Голос минувшего», выпущенном в апреле 1917 года, одно из предсказаний, адресованных Николаю II, приводится в таком виде: «Сего монарха ждут несчастия и беды народные. Будет война неудачная. Настанет смута великая внутри государства, отец подымется на сына и брат на брата». А с другой стороны, сбылась и первая часть предсказания: «Царь, который меня прославит, того и я прославлю». Так оно и случилось. 20 августа 2000 года последний российский император был причислен к лику святых новомучеников российских.
Для последнего российского императора преподобный Серафим был своего рода палочкой-выручалочкой. В 1903 году семья Романовых побывала в Сарове на торжествах, посвященных причислению к лику святых этого подвижника. И Николай II, и Александра Федоровна истово молились. И в следующем году родился наследник престола..
«Государыня мне не раз рассказывала, что это были самые легкие роды, - вспоминала фрейлина императрицы Вырубова. - Она едва успела подняться из кабинета по витой лестнице к себе в спальню, как родился наследник. Сколько было радости, несмотря на всю тяжесть войны (Россия тогда воевала с Японией, - С.С.), кажется, не было того, что государь не сделал бы в память этого дорогого дня».
Он был безумно счастлив. «Что касается святости и чудес святого Серафима, - писал Николай II в своем дневнике, - то уже в этом я так уверен, что никто никогда не поколеблет мое убеждение. Я имею к этому неоспоримые доказательства. Незабвенный, великий для нас день, в который так явно посетила нас милость Божия».
Примерно в эти же дни о С ерафиме Саровском вспомнил и философ Николай Лосский. «Будем всматриваться в такие образы, как лик святого Сергия Радонежского и святого Серафима, будем носить их в своем сердце, и если мы хотя в малой степени уподобимся им в наших личных и общественных отношениях, нам суждено будет исцелить все раны революции и начать новую светлую страницу русской истории», - писал он. И мы всматриваемся. Особенно после того, как были чудесно обретены мощи преподобного Серафима Саровского, которые 1 августа 1991 года нашли, как все мы надеемся, вечный покой на нижегородской земле. Они находятся сегодня в мраморной раке, в обновленном недавно соборе. Перед ракой день и ночь горят свечи и лампады, всегда живые цветы и сотни молящихся, жаждущих исцеления. Живой поток паломников не прекращается ни на один день.
Но были и другие дни.
* * *
В 1919 году большевики объявили кампанию вскрытия и профанации мощей русских святых, дабы развенчать авторитет церкви в глазах народа. И заступники простых людей, образцы высокой нравственности, хранители вековых традиций стали «врагами народа».
За год было вскрыто и осквернено 58 мощей. Не пощадили прах преподобного Сергия Радонежского, воровским путем увезли в Петроград мощи святого Серафима Саровского.
Сохранились документы, которые хранились в секретных архивных фондах. Некто Фейге из Костромы (город Варнавин находился тогда в составе Костромской области) сообщал шифрограммой в ЦК РКП (б) о том, что «в Варнавине со снятием серебряной гробницы раскрываются мощи Варнавы». «Что с ними делать?» - вопрошал Фейге.
В ответ в Кострому отправляется приложение к протоколу № 5 заседания Политбюро: «Серебряная гробница, конечно же, подлежит изъятию. После вынутия (так в оригинале, - С.С.) мощи следует поместить в особый ящик и перепроводить в губмузей или в Москву». Под документом стоит подпись: «Красиков».
Вскрытие и осквернение святых мощей сопровождалось самым банальным грабежом. 23 февраля 1921 года правительство издало декрет об изъятии ценностей, включая реликвии, которые церковь считала священными. Это мотивировалось тем, что патриарх Тихон якобы отказался помочь голодающим. На самом же деле все было не так. Патриарх задолго до выхода в свет декрета обратился к верующим с призывом о добровольных пожертвованиях. За короткий срок было собрано 9 миллионов рублей.
* * *
Почему же мощи святых вызывали у большевиков такую безбрежную ненависть? Почему они решили переворошить все дорогие народу гробы? Ответ ясен, как день. Мысль у людей без всяких принципов, а порой просто бандитов с большой дороги, что среди людей возможен «земной ангел и небесный человек», в их сознании просто не укладывалась. Они мерили все по своим меркам. Нарком юстиции Дмитрий Курский в конце июля 1920 года сочинил циркуляр «О ликвидации мощей», в котором говорилось: «Революционное сознание трудящихся масс протестует против того, чтобы мумифицированные трупы, или останки трупов, или имитация трупов в Советской России могли быть представляемы для эксплоатации масс церковным организациям в их свободное распоряжение в нарушении самых элементарных порядков общежития и к оскорблению чувств всех сознательных граждан».
Тут и начался шабаш, начались ритуальные большевистские танцы у христианских святилищ. Но вскрытие усыпальниц нередко ставило в тупик даже самых прожженных циников, когда они в тупом недоумении обнаруживали под крышкой гроба неистлевшую и распространявшую какой-то нездешний, небесный аромат плоть. В Чернигове, к примеру, борцы с мощами срочно телеграфировали непосредственно самому Ленину: «Предъявленное экспертизе тело, называемое мощами святителя Феодосия, есть действительно тело человека в состоянии сухого омертвления – мумификация без признаков гниения. Данные микроскопического исследования обнаруживают довольно ясное строение ткани и клеток, в особенности волокнистой ткани, мышечной и красных кровяных телец… Необходима высылка в Чернигов специальных экспертов».
17 декабря 1920 года, несмотря на протесты патриарха Тихона, который просил «воздержаться от оскорбления святынь, что недопустимо ни с православной, ни с какой иной точки зрения», был нарушен покой преподобного Серафима. В «Акте вскрытия» подробно рассказывается о том, во что он был одет, не забыли и о «кресте на цепочке медном» - скорее всего, это был тот самый крест, которым мать благословила покидающего отчий дом сына. Забыли только одну существенную деталь: при вскрытии гроба из кипарисового дерева мощи испускали благоухание.
Но народ с явным осуждением смотрел на бесчинства большевиков. И они не решились увезти с собой в Москву мощи преподобного. Они находились в Сарове еще 7 лет.
* * *
Но дольше мощеликвидаторы терпеть не могли. Секретарю Антирелигиозной комиссии Политбюро ЦК ВКП (б) Евгению Тучкову, который по совместительству возглавлял 6-е отделение Секретного отдела ГПУ, пришла в голову «гениальная идея». Суть ее он сформулировал примерно так: если мощи не сдаются, надо их уничтожить. А если еще и закрыть монастырь, тут вообще простор для фантазии. В этом случае можно делать все, что угодно. И комиссия под началом Емельяна Ярославского (Губельмана) 4 марта 1927 года вынесла «эпохальное» решение: «В связи с ликвидацией Саровского монастыря мощи Серафима Саровского и другие «реликвии» перевезти в Москву для помещения в музей. Для окончательной ликвидации монастыря считать целесообразным передачу всех зданий последнего советским организациям для использования их в качестве домов отдыха, общежитий и т. п. В виду наступления весеннего периода, в связи с чем начнется приток паломников, считать необходимым проведение ликвидации монастыря в ближайшее время».
Но был один момент, на который суператеисты не обратили поначалу внимания. Дело в том, что реликвии, связанные с именем Серафима Саровского, были поделены между Саровским и Дивеевским монастырями. Так, например, камень, на котором молился преподобный, был разбит пополам. Часть его осталась в Сарове, а другую часть перевезли в Дивеево. В Сарове находился его кафтан, а в Дивеево – лапти, в Сарове – мотыга, в Дивееве – топорик…
Мощи Преподобного под охраной уже везли в Арзамас, а в ОГПУ поступил рапорт. «Дивеевский женский монастырь, - доносили местные оперативники, - остался совершенно нетронутым, со всем присущим ему укладом жизни. Жилые постройки, хотя и муниципализированы, но это, однако, не мешает монашествующим жить в свое удовольствие. Под видом трудовой артели рукоделия, в которой состоит около двухсот монашек, они все постройки заарендовали за артелью на льготных условиях, а остальные монашки, не состоящие в артели, являются как бы квартиронанимателями, в сущности ничего не платя за это…
Прибывающих в Дивеево в качестве паломников лиц монашествующие пичкают разными фантастическими религиозными небылицами вплоть до измышления нелепостей и о советской власти как власти «антихристовой».
17 мая 1927 года в очередном своем рапорте огэпэушники сообщали: «В связи с закрытием Саровского монастыря настроение монашек подавленное, но они уверены в том, что не закроют их Дивеевский монастырь, и убеждены вообще, что монастыри будут существовать, так как, по их словам, сам Серафим сказал , что «придет время, будет гонение на монашество и монастыри, и разойдется монашество в одни ворота, а вернется в другие».
Надежды монахинь не сбылись. Вскоре был закрыт и Дивеевский монастырь, поскольку, по убеждению начальника Нижгуботдела ОГПУ Загвоздина, если «распылить» монахов по разным местам, «они будут значительно менее вредны, а главное – не будет центра, укрепляющего религиозный фанатизм, к которому стягиваются сейчас десятки тысяч людей и разносят разный вздор по всему Союзу».
* * *
Мощи преподобного Серафима Саровского увезли в московский Страстной монастырь, где в то время был организован антирелигиозный музей. Там они, по всей видимости, находились до 1934 года, пока монастырь не взорвали. Долгое время считалось, что мощи навсегда утеряны. Вплоть до 1990 г ода.
В том памятном для православных году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II договорился с директором Музея истории религии о том, что мощи святых, находившиеся в Ленинграде, должны быть возвращены Церкви. И действительно, священнослужителям» передали мощи святого благоверного князя Александра Невского, преподобных Зосимы, Савватия и Германа Соловецких. И все. Никаких других мощей святых в музее не оказалось..
.Но тут произошло настоящее чудо. Когда музей собрался переезжать, в помещении, где хранились гобелены, неожиданно обнаружили зашитые в рогожу мощи. Туда же была вложена тонкая перчатка, на которой кто-то написал: «Преподобный отче Серафиме, моли Бога о нас!». Епископы Тамбовский и Мичуринский Евгений и Истринский Арсений провели экспертизу и установили: это действительно мощи Серафима Саровского. Их спрятали в надежде, что они со временем будут востребованы.
И они вернулись – спустя много лет, но они не могли не вернуться. Потому что источник добра, небесной благости, святости - разве суждено пересохнуть ему, совсем прекратить излучать свое чудное сияние?! Он вечен, а все, что было до этого, - только предисловие к вечному.
* * *
У Серафима Саровского было немало последователей. «В Симоновом монастыре, - писал Михаил Пыляев в книге «Старое житье», изданной в 1897 году, - проживал Михаил Зиновьевич Дурасов, в миру носивший чин генерал-лейтенанта; жил он в монастыре тайно с высочайшего дозволения, и чин его был известен одному настоятелю монастыря.. Он был ревностный ученик знаменитого саровского подвижника Серафима и отличался самою строгою подвижническою жизнью. В Симбирске широкую известность приобрел юродивый Андреюшка, сын бедного мещанина Огородникова. Он был немым, ходил в длинной рубашке и не носил обуви - даже в лютые морозы. В годину бедствий, в 1812 году, когда набожность развилась во всех сословиях более обыкновенного, и когда многие значительные особы симбирские ездили в Саровскую пустынь к затворнику Серафиму, последний отказывал в благословении богомольцам, отсылал их к юродивому Андрею».
Но откуда преподобный знал о том, что там живет такой человек? Ни Серафим Саровский никогда не бывал в Симбирске, ни Андреюшка в его обители. Какая духовная связь существовала между этими людьми?
Похоже, Александр Пушкин тоже знал о великом пустыннике. Его «Пророк» - не книжно библейский образ, а почти документальное описание просветления святого Серафима. Легендарная мать Мария, погибшая в Освенциме, – такая же подвижница, как и Серафим Саровский, - сказала однажды: «Трагично, что Пушкин и Серафим не встретились».
Но, надо думать, что они все же повстречались. Не в земной жизни, а в другой - вечной.
* * *
Агафью Белокопытову дважды посетила во сне Богородица, и Агафья Семеновна с благословения Божией Матери на свои средства стала строить в Дивеево обитель, про которую было сказано, что равной ей «не было, нет и не будет никогда во всем свете». А еще она наказала, что нужно воздвигнуть преграду темным силам, вознамерившимся овладеть не только святой обителью, но и всей Россией. Так появилась Канавка в два с лишним метра в глубину и столько же в ширину со склонами, засаженными крыжовником..
Указание Богородицы послушницы выполнили. Но оставили участок длиной в 125 метров, где предполагалось построить храм. Однако его так и не построили. Помешали многие обстоятельства. Сначала бразды правления монастырем взял в свои руки авантюрист Иван Толстошеев, едва не засыпавший Канавку, но все равно натворивший немало бед. Потом к власти пришли большевики. И сквозь брешь в Канавке в Дивеево, да и во всю страну, хлынула чернота.
* * *
Сегодня Свято-Троице-Серафимо-Дивеевский монастырь возрождается. Ему возвращены строения, ранее отобранные и приспособленные «под хозяйственные нужды». В одном из них, кстати, располагался райком партии, а в другом - районный Дом культуры.
Монастырское кладбище, где были похоронены известные своей святой жизнью монахини, священники и миряне (одна из монахинь, Елена Васильевна Мантурова, умерла добровольно в 27 лет вместо своего брата, мецената Михаила, который тяжело заболел), в застойные времена заасфальтировали. И только береза, выросшая на могиле «служки Серафимова», Николая Александровича Мотовилова, который записал пророчества преподобного, напоминает об этом.
Береза эта выросла еще до Октябрьского переворота прямо из могильной плиты, расколов ее. Большевики хотели вырвать ее с корнем, чтобы никаких следов, даже пня не осталось. Зацепили трактором – цепи порвались. Подогнали второй трактор – та же история. И властям пришлось расписаться в собственном бессилии. А крючья и цепи вросли в дерево, как напоминание о всем, что нельзя покушаться на святое.
Если внимательно приглядеться, то нельзя не увидеть, что кора березы сплошь испещрена маленькими крестиками. Береста потрескалась и похожа теперь на ризу священнослужителя, какие надевали они на заре православия. А еще на стволе этого дерева появился нарост, очень похожий на голову медведя.
- Это в память о том добром звере, с которым дружил Серафим, - говорят верующие.
Новые комментарии