На пассажирском теплоходе «Михаил Урицкий», совсем без денег, почти без остатка ушедших на билет от Северо- до Южно-Курильска, я совершал перемещение на юг Курильской гряды, куда, пользуясь возможностью, - оформленным пропуском на все острова без исключения, - наличием свободного времени и изрядной доли авантюризма, решил попасть, просто так, по следам четырёхлетней давности. Оставаться без наличности было для меня не впервой, ведь и месяца не прошло, как я телеграфировал своим родителям в далекую Татарию, чтобы они срочно прислали мне пятьдесят рублей в Петропавловск-Камчатский, где я ожидал теплохода на Парамушир.
Моя начальница Ирина Бурикова, отбыв на Большую Землю, в Москву, поневоле поставила на мне эксперимент по выживаемости, почти не оставив денег, поэтому в дни перед посадкой на «Михаила Урицкого» я перешел на подножный корм, - питался пойманной рыбой, да произрастающими в окрестностях Северо-Курильска дикоросами, а беспроцентную ссуду на билет до Кунашира взял у нового знакомого - метеоролога Анатолия Березовского со станции, осуществляющей мониторинг обширных акваторий Тихого океана, дабы прогнозировать возможный приход на Северные Курилы разрушительного цунами, как это уже случилось в пятидесятые годы двадцатого века. Такое испытание, впрочем, мне, любителю экстремальных ситуаций, даже нравилось, - с честью и почти без потерь выходя из них, я потом испытывал чувство глубокого и долго не проходящего удовлетворения.
Бородатого, с жёлтым платком на шее, в штормовке и новеньком суконном берете, брошенным, видимо, беглым каторжанином и подобранным мной на какой-то реке в Приморье, меня заметила молодая женщина. Сам собою завязался разговор, - на теплоходе знакомятся особенно легко, почти как в купе вагона, - и она спросила меня, почему я не хожу в ресторан, единственное место, где можно весьма неплохо поесть, - она, оказывается, уже второй день за мной наблюдала.
Вынужден был признаться, что сильно «поиздержался в пути», в первый день питался собранной на Парамушире черникой, но сейчас и она кончилась, и теперь я вынужден соблюдать строжайший пост. Чтобы не уподобляться Хлестакову, оказавшемуся в такой же щекотливой ситуации, и не разжигать свой аппетит, в место общественного питания я не заглядывал, глотая на палубе малокалорийный солёный ветер и слюнки при воспоминаниях о какой-либо еде.
У меня оставался, правда, рубль с мелочью, но я его берёг для телеграммы своей начальнице из Южно-Курильска в Москву, - в ней нужно было сообщить, что я прибыл именно туда, чтобы Ирина Александровна выслала мне деньги «до востребования». При нашем расставании в Северо-Курильске я ещё сам не знал, где буду высаживаться – на Итурупе, или же на уже знакомом мне Кунашире, и только «выкупая» у пассажирского помощника капитана свой паспорт, отобранный при посадке с плашкоута, решил всё-таки взять билет до знакомого уже Южно-Курильска.
Потом, правда, выяснилось, что можно было сэкономить и расплатиться только до первой остановки на Итурупе, в бухте Касатка, поскольку высадить пассажиров там из-за нерасторопности береговых служб и принципиальности капитана «Урицкого» всё равно не пришлось. После положенной трёхчасовой стоянки на рейде он отдал распоряжение поднять якоря и двинуться дальше, на Шикотан, хотя от причала в это самое время уже отвалила десантная баржа с пассажирами, такая же, в какой сорок девять дней носило по Тихому океану Асхата Зиганшина с сослуживцами Фёдором Поплавским, Анатолием Крючковским и Иваном Федотовым.
Унесло героических мореплавателей как раз с Итурупа. Прежде, чем отправиться в своё беспримерное плавание, их баржа стояла слева от входа в бухту Касатка, - об этом мне поведал один из пассажиров «Михаила Урицкого», и даже столб показал, к которому она была привязана. Ещё он сказал, что нашим морякам повезло, что их нашли американцы, ведь если бы это сделал наш корабль, то им вряд ли удалось бы избежать военного трибунала за халатное отношение к службе, приведшее к таким последствиям.
Наш теплоход, загудев на прощанье, уверенно двинулся к выходу из бухты. Некоторое время баржа гналась за нами, как будто желая совершить обмен пассажирами на ходу, но куда ей состязаться в скорости с океанским лайнером, - мы видели, как она развернулась и пошлёпала назад, к причалу. Можно было догадаться, какие тогда слова шкипер баржи произносил в адрес нашего капитана, но ввиду их нецензурности мне вряд ли удалось бы их опубликовать.
…Узнав причину моего непосещения ресторана, Зина – так звали мою новую знакомую, - обрадовалась, что в состоянии помочь моей беде, а именно, накормить, - что может быть благороднее этого действа, - и стала приглашать меня пообедать, а затем и поужинать с нею. Поотказывавшись для приличия, я согласился, зная, какие великолепные бифштексы готовят в кухне ресторана, да и потом, - почему не сделать приятное хорошему человеку, да и себе тоже, ведь голод не тётка?
Потом, провожая меня глухой ночью, когда «Михаил Урицкий» встал на рейде Южно-Курильска, как я ни протестовал, перед последним поцелуем, на прощанье, Зина всё-таки засунула мне в карман штормовки десятку - на первое время - и дала свой адрес, но не для того, чтобы я прислал ей долг, - делать это она категорически запретила, - она попросила обязательно найти её в Северо-Курильске, когда я снова там окажусь, но вот как раз этого так никогда и не случилось.
Новые комментарии