Вход на сайт

Сейчас на сайте

Пользователей онлайн: 0.

Статистика



Анализ веб сайтов

Вы здесь

Сергей Серпанов. Подземный народ

 

 

ПОДЗЕМНЫЙ НАРОД

 

«Подземелье – это огромная философия, это отражение того, что происходит на поверхности нашей планеты».

 

Вадим Михайлов, руководитель объединения «Диггерспас».

 

Человечеству давно уже тесно в своих городах, а бесконечно расширять их территорию не всегда возможно и целесообразно. Почти каждый раз это связано с вырубкой зеленых насаждений и лесов, а их на нашей планете остается все меньше и меньше. И тенденция уже наметилась: города, как кроты, стали зарываться в землю. Появился и свой особый, подземный народ.

Копанья старины глубокой

Подземная жизнь Нижнего уходит своими корнями в далекое прошлое. Как свидетельствует летописец, почти 700 лет назад «пришедший из Киево-Печерской лавры инок Дионисий собственными руками ископал в полугоре правого берега Волги в 5 верстах от города пещеры по примеру киевских» и устроил в них монастырь. Почему монахов тянуло к подземной жизни, сегодня непонятно, хотя не исключено, что Благовещенский монастырь в 1328 или 1329 году спалил дотла свирепый мордовский князь Пургас. Возможно, оставшись без крыши над головой, монахам ничего не оставалось делать, как рыть пещеры.

300 лет назад по ходатайству сестер Петра I – Марии и Феодосии – состоялось открытие церкви в катакомбах Саровского монастыря. Впрочем, монахи поселились здесь гораздо раньше. Достоверно известно, что начал здесь копать пещеры инок Иоанн еще в 1692 году.

Кельи для монахов были вдолблены в скальном монолите. Выхода отсюда не было. Монахи замуровывали сами себя заживо. Сохранились каменные скамеечки для икон и оконца для общения с теми, кто приходил исповедоваться. Есть зал с каменной аркой, где, похоже, размещалась звонница. Когда-то здесь стояла серебряная купель на ножках. Легенда рассказывают, что когда большевики экспроприировали церковные ценности, монахи хотели спрятать ее, но не смогли вынести – не вписывалась по габаритам в подземный ход.

Ходят слухи, что в этом подземном городе есть и второй, более глубокий ярус. Он вроде бы ведет из Сарова прямиком в Дивеево. И это, похоже, подтверждается. Гидрогеологи выявили глубинные пустоты на обширной территории.

О подземных ходах и схронах – разговор особый. Под Нижегородским кремлем они есть точно. Профессор Нижегородского университета Николай Филатов в своей монографии «Нижний Новгород. Архитектура XIV - начала XX веков», перечисляя известные по летописям кладовые и подземные галереи, предназначенные «для контроля за возможными подкопами и подводом под стены минных зарядов», сетовал на то, что эта часть кремля «остается неисследованной». И это действительно так.

Главная арсенальная кладовая располагалась под Спасской (Пороховой) башней. В 1703 году здесь хранилось114 пудов пороха, 369 пудов свинца, 64 пищали, 17 литейных форм для литья пуль, ядра, селитра и около 40 видов различного ремонтно-строительного инструмента. Судя по всему, помещение было весьма и весьма просторное.

В летописях есть свидетельства о том, что из Тайницкой башни кремля подземные ходы были проложены к Почайне и к устью Оки. Скрытно можно было пробраться из так называемой губной избы, где пытали преступников, в дьячую (выражаясь по-современному, в канцелярию), а также в остроги и в житный двор, где хранился провиант. Но подземные лабиринты были замурованы по приказу губернатора в начале прошлого века. Он опасался, что террористы тайными путями проникнут в арсенал и взорвут кремль. Впрочем, завалили не все подземные ходы. Один из диггеров (о них речь дальше), Майор, прошел от Нижневолжской набережной до подвала Георгиевской башни.

 

Существует гипотеза, что где-то в замурованном каменном склепе хранится и библиотека Ивана Грозного. Маститые ученые предполагают, что она была вывезена из Москвы в Нижний во время похода царя на Казань. Ее якобы даже видели в одном из подземелий нижегородские кадеты. Но там был настоящий лабиринт, и кадеты потом не могли найти хранилище древних рукописей.

 

Нина Алексеевна Дубосекова прожила долгую жизнь. Она ушла в мир иной шесть лет назад. Сохранились ее воспоминания. «Как-то летом, кажется, в 1922 или 1923 году, - писала она, - мы с подругой ходили купаться. Возвращались домой через Благовещенский монастырь. Там раньше было кладбище. Идем и вдруг видим: свежеразрытая яма, а в ней – каменная лестница. Подумали и решили спуститься. Насчитали 20 ступеней, а ход вел еще глубже. И мы решили вернуться, потому что стало страшно. Сырость, казалось, проникала даже в кости, а в темноте притаилось что-то необъяснимое, бесформенное».

 

Пока кладбище при Крестовоздвиженском монастыре не уничтожили, Нина Алексеевна часто приходила сюда на могилу своего отца. Здесь познакомилась с монахиней и однажды рассказала ей об истории с лазом, обнаруженном несколько лет назад. Под большим секретом монахиня сообщила, что это был вход в подземелье, через которое можно было проникнуть из Благовещенского монастыря на Крестовоздвиженское кладбище. Узнав, что большевики готовят акцию по изъятию церковных ценностей, священнослужители через этот ход вынесли иконы, золото и утварь к Оке и там погрузили на баржу.

 

«Сквознячная» профессия

 

До четырнадцати лет Ольга Белова жила, не замечая той зловещей и таинственной преднамеренности, с которой беды разного калибра обрушивались на его голову.

Она рано лишилась матери - умерла от рака, а с мачехой отношения как-то не заладились. Скупая, черствая на ласку, на слово, она с первого взгляда не приглянулась Ольге. Бывают люди, при приближении которых чувствуется какое-то нравственное удушье.

Ольга часто болела, а отец, Степан Степаныч, внимания ей не уделял. Сначала перед новой женой, что называется, землю копытами раскидывал,а потом понял, кого в дом привел. Приходил, как правило, навеселе. Увидит, что дочь в постели, только и скажет:

- Эх ты, голова с затылком! И что только с тобой делать?

 

Отец крепко пил, он жил в призрачном мире, который не имеет ничего общего с действительностью. Деньги редко у него водились: то и дело приходилось искать новую работу, а то и пробавляться случайным заработком. За глаза Степана Степановича звали Стаканом Стакановичем.

Однажды, изрядно приняв на грудь, отец Ольги зачем-то полез на чердак. Но пьяному, что ни порожек, то и запинка: упал с лестницы и расшибся. И вскоре схоронили его.

Училась тогда Ольга в седьмом классе. С мачехой жить не захотела, да она особо и не настаивала. И уехала в Вязовку, что в Кстовском районе, к деду с бабкой. Здесь молоко, картошка в «шинелях» и свежий воздух сотворили чудо: девочка перестала болеть.

Но время брало свое. Умер дед - никогда не унывавший, постоянно чмыхавший трубкой и травивший бесчисленные байки из своей непростой жизни. И пошло дальше, как в той поговорке: солому метал - с телеги упал, рыбу ловил - в пруд угодил, дрова носил - живот занозил. Не успела оглянуться - за дедом и бабушка в землю сошла. И нет никого из родных у Ольги больше.

А тут еще одна беда. Вышла замуж, да поторопилась: супруг, как только Ольга забеременнела, сильно запил. Дома не ночевал – приютила его другая зазноба.

Тем временем появилась на свет дочка. Где взять деньги на ее воспитание? Профессии нет, надеялась, что муж прокормит. А он присылает алименты совсем смешные.

Подумала Ольга и решила круто изменить свою жизнь. Продала дом, но на квартиру денег не хватило. Пришлось снимать угол. Устроилась продавцом в киоск в подземном переходе. И вот уже восемь лет причисляет себя к людям, как они называют себя, «сквознячной» профессии.

- Мы здесь, как кроты, - вступает в разговор соседка Ольги по киоску, Валентина Антоновна, в прошлом инженер. – Приходим на работу, когда еще темно, а уходим, когда уже темно. У нас практически нет выходных и перерывов. Возьмешь выходной – себе в убыток. Товар перележал – его никто не возьмет. Болеть нельзя – твое место сразу же займет другой. Все время при электрическом свете. Полуслепые уже. И практически у всех – хронический бронхит. Всякая зараза липнет. Один только жирный плюс – всегда в центре внимания. Здесь понимаешь сразу: дома сидеть скучно.

 

Такое ощущение, что у «сквознячных» людей одна, похожая судьба. Все они спустились под землю, чтобы зарабатывать на хлеб, по несчастью.

 

- У меня не жизнь была, - сплошная головная боль, - откровенничает Валентина Антоновна. - Инфляция, как ржавчина, съела все сбережения. Сколько лет копила на квартиру и в итоге осталась у разбитого корыта.

 

С мужем отношения тоже не мед. Михаил несколько лет назад попал под сокращение, никуда устроиться не может. Да и хочет ли? Даже и не пытается. До этого пил, а тут вообще с катушек сорвался, каждый день не просыхал. Только и делал, что крыл многоэтажно правительство, которое, как он в этом уверен, довело народ до ручки. Пошел бы, в конце концов, грузчиком в магазин, пока такая в России катавасия. Предлагали ведь ему, и не раз. Нет, это, видите ли, ниже его достоинства. Лучше будет постоянно деньги клянчить. Не дашь – может и звездануть со всей своей дури. А дури, между прочим, не меряно. Его бы энергию, да в мирных целях. И жила Валентина Антоновна в постоянном страхе.

 

- Самое печальное, - продолжает свой печальный рассказ Валентина Антоновна, - что никакие увещевания не помогали. Кто-то другой смотрел из его застывших глаз, слушал да не слышал. И однажды словно нарыв прорвался в сердце. Стало понятно: проглядела свою жизнь и только сейчас спохватилась. Подошла к зеркалу, а оттуда смотрит на меня женщина с бледным измученным лицом и грустными глазами. Сколько лет пыталась удержать воз, который летит под откос, в бездонную пропасть! Сколько лет держала рот на замке, боясь потерять мужа, который муж только номинально - он лишь иногда случался трезвым! И подумала: пушистость с него давно облезла, поезд ушел, из песка веревочки не совьешь, надо разводиться. Другого не дано.

 

Решение было принято, и Валентина Антоновна, как и Ольга, круто изменила свою жизнь. Ушла в «кроты». И совсем не жалеет об этом. Привыкла, ко всему привыкают.

 

Иван Шурыгин тоже подземный продавец. Продает диски. Он вернулся, не дослужив в армии полгода, инвалидом. Получил травму не в бою, а в мирное время. Сорвалась с цепи вагонетка с углем в котельной и перешибла ему ногу. Ее пришлось ампутировать. Когда Шурыгин вернулся в Нижний, его не узнали. От бравого его вида и стойкого румянца во все щеки мало что осталось.

 

Но только понапрасну говорят, будто бомбы в одну и ту же воронку не попадают. Ехал Иван как-то со своим приятелем и попал в ДТП. Приятель погиб, а Иван пришел в себя после наркоза. Теперь ему ампутировали четыре пальца на левой руке. То есть стал инвалидом в квадрате.

 

На пенсию прожить было невозможно. Ивана воспитывала мать – отец давно уже ушел из семьи, но у матери обнаружился рак в уже неоперабельной степени, и она вскоре умерла. Сестра Ивана жила далеко, да и помощи у нее просить было стыдно. И Иван спустился под землю, где почувствовал себя совсем не лишним. У него появились постоянные клиенты и даже друзья.

 

А вот еще одна история. В конце 80-х годов теперь уже прошлого века Михаил Егорович Артемьев загремел под фанфары. Работал в ЖЭКе, занимал приличную должность. Но все в один день круто переменилось. Как он утверждает, ему незаметно сунули деньги в знак благодарности за то, что распорядился отремонтировать квартиру, залитую соседями. Артемьев этих денег якобы в глаза не видел – выходил на несколько минут, оставив посетителей в кабинете. А тут нагрянула милиция и увела его под белые ручки.

 

Нашли у него мизерную по тем временам сумму, но это была, как расценивает Уголовный кодекс, заурядная взятка. Суд определил меру наказания, не очень совместимую с его деянием: четыре года в колонии общего режима.

 

Мотая этот срок, Артемьев остался, что называется, без кола, без двора. Жена через полгода оформила развод, и он потерял права на квартиру – тогда именно такие законы были. Вышел на свободу с чистой совестью, но без гроша в кармане. Как и без крыши над головой. На работу тоже не брали – в то время нетрудоустроенных было много. А кому нужен человек со справкой об освобождении?  И Михаил Егорович стал «кротом» – другого выхода у него не было. Продает женское белье. И, надо сказать, вполне успешно.

 

И вот еще один беглый портрет. Уже из другого подземного перехода – на площади Лядова. Здесь музицирует юная скрипачка Ира. Свою фамилию она просила не упоминать.

 

К звукам, которые извлекает ее смычок, люди прислушиваются. Кто и останавливается. Летят в футляр от скрипки десятки, иной раз даже купюры покрупнее. Может быть, даже не оттого, что прохожие испытывают жалость или заворожены этой музыкой. Скорее, потому, что Ира не улыбается, не заискивает, не смотрит ни на кого – взгляд ее словно направлен внутрь себя.

 

Кто ж у нас на замурзанных плитках подземного перехода сеет разумное, доброе, вечное? Кто эта девушка в черной куртке, которая играет что-то современное, виртуозное, сложное и явно конкурсное?

 

- Да, конечно, мне хочется иного антуража, - говорит Ира. – Огней рампы, хрусталя и бархата, аплодисментов, премий, признания. Но за участие в престижном конкурсе нужно вносить залог, а у меня денег нет – мама на инвалидности. Вот и приходится кормить и ее, и себя. Утешает только то, что сквозняка хватит и на следующий год, и, наверное, на следующее десятилетие.

 

Ира талантлива. Но, увы, отнюдь не романтика выгнала ее на улицу, в этот полутемный переход. Хотя, с другой стороны, и Окуджава, и Галич, и Цой, и Высоцкий возникли не в зале – сквозняк был их родиной.

 

Но, прежде, чем поставить точку, хочется  сделать такой вывод. Оказывается, есть что-то общее, о чем мечтают все без исключения «кроты». И это парадоксально: они видят в своих голубых снах не инструкцию, как выбраться из подземелья, а как надежнее обосноваться в нем.

 

- Все мы надеемся завести свое дело, - выразила эту мысль Ольга. – Вот подкопим денег и заведем.

 

Харон из Нижнего

 

Майор – профессиональный диггер, что в переводе с английского означает «копатель». Но он не копатель, а, скорее, сталкер, проводник в подземный миро. Харон, одним словом. И, кстати, он и не майор вовсе, а капитан, но все почему-то упорно зовут его Майором.

 

Судьба у него – не сахар. Служить пришлось и в среднеазиатском пекле, и на продутой всеми ветрами Чукотке, где десять месяцев – зима, а остальное – лето, и даже на Новой земле, где когда-то проводились испытания ядерного оружия. Порой годами не видел людей в штатском, стал выпивать. А потом пошли семейные разборки.

 

Кончилось все банально. Уволили Майора за пьянку. С таким волчьим билетом пути только два: любо в тюрьму, либо в петлю. Потому что гражданской профессии – никакой, а приобретать ее поздновато: годы уже не те.

 

Но Николай – так на самом деле зовут Майора – выбрал третий путь. Он вспомнил о своем юношеском увлечении спелеологией, когда вместе с друзьями исследовал самую глубокую в бывшем Союзе пещеру имени Пантюхина.

 

Это было в Абхазии, но Николай вернулся к матери в Нижний. Пещер здесь нет. Но зато гуляют слухи о том, что под асфальтом улиц и площадей, находящихся под контролем милиции, есть совсем другой город – невидимый, подземный, а потому и никому не поднадзорный. Как выяснил Майор, сотни тайных ходов и штолен для спуска воды, образующейся при таянии снега весной, и отвода грунтовых вод, прорезают Нижний во всех направлениях. Они порой идут параллельно друг другу, но часто пересекаются, образуя настоящие лабиринты, в которых заплутать ничего не стоит.

 

И Николай стал диггером. Он ищет с металлоискателем под землей сокровища, о которых ходят легенды. И, надо сказать, на хлеб зарабатывает. Выудил из песка и мусора довольно много царских орденов, монет, в том числе и золотых, чеканки 1912 года, различную утварь, которую охотно принимают в антикварных магазинах.

 

- Недавно диггеры отметили 35-летие своего движения, - рассказывает Майор. – Оно появилось у нас несколько позже, чем в Германии, Англии, Франции и США. Но мы переплюнули наших коллег. То, что делаем мы, куда мы проникаем, им даже не снилось. В Москве Вадим Михайлов создал объединение «Диггерспас», которое оказывает помощь всем, попавшим в беду в подземелье. Диггеры выступают и в роли гидов – недавно в столице появились подземные туристические маршруты. Такие маршруты могут озолотиться и в Нижнем Новгороде.

 

Два слова напоследок

 

Я не рассказал о других обитателях подземелья, но, к сожалению, на контакт они не идут. Я прежде всего имею в виду военных. Между тем в области есть действующие и уже недействующие, но почему-то очень строго охраняемые, подземные стратегические бункеры. Не очень разговорчивы и метростроевцы. Впрочем, и тех, и других можно понять – объекты эти относятся к категории стратегических.

 

 

Комментарии

Replied
Аватар пользователя user505
Эту тему тоже, кстати, никто не затрагивал. Спасибо, Сергей.

Новые комментарии

Медиа

Последние публикации