СТОПТАННЫЕ ТУФЛИ
… Рояль на втором этаже внезапно заговорил без чьего-либо постороннего вмешательства. Безумный аккорд – бессвязный и раздражающий, как крик птицы в минуту смертельной опасности, - эхом пронесся по пустому залу, отражаясь от стен.
Это было совершеннейшим безумием, но Горяев понял: он услышал первый звонок. Антракт закончен. В бывшей помещичьей усадьбе начинался очередной акт битвы призраков. Борьба добра со злом идет не только в нашем материальном мире…
Диспозиция
Эта усадьба сохранилась еще с восемнадцатого века. Ее построили на высоком берегу реки, и отсюда открываются необозримые просторы – леса, поля, голубая гладь озера. «Лепота», - сказали бы лет сто пятьдесят назад.
Но красивые пейзажи обманчивы. Строения со всех сторон окружает парк – темный и неприветливый. Тут и прямые просеки, словно ножом разрезающие зеленый массив, и тенистые липовые аллеи. Высоченные лиственницы, которым лет по двести, если не больше, окаймляют хитроумную инженерную систему из четырех, сегодня уже сильно заиленных прудов.
Когда-то здесь вовсю кипела жизнь. Теперь запустение. Заросли, стали узкими и почти непроходимыми прямые, как стрелы, дорожки, обветшали беседки, галереи теперь уже никуда не ведут. Весенние воды выворотили мостки, проложенные через ручьи, конюшня, многочисленные амбары и другие строения лежат в руинах.
Время пощадило только одно двухэтажное здание, где сейчас школа. Именно отсюда открывается вид на реку. Вокруг – сосны, липы, дубы, осины, великаны-кедры. Здесь и происходили события, о которых рассказал Никанор Горяев.
Инкубатор привидений
Бывшую помещичью усадьбу можно по праву назвать инкубатором призраков. Здесь их можно строить повзводно и поротно. Кто-то из жителей окрестного села даже выдвинул версию, что воздух парка каким-то особым образом воздействует на зрение, человеку открывается то, чего нельзя увидеть при других условиях.
Так ли это, или же досужая выдумка, никто не знает. Зато всяких легенд – хоть пруд пруди.
Основателем усадьбы был потомственный дворянин по имени Василий (фамилия его со временем забылась). Известно только, что ему пожаловали поместье на земле Нижегородской за его ратные дела. Он воевал с поляками вместе с Мининым и Пожарским, потом, опять же вместе с Пожарским, выбивал литовцев из Вологды, защищал Калугу от войск короля Владислава. Уйдя на покой, стал жертвовать деньги монастырям, занимался благотворительностью.
Удивительно, но у этого благочестивого человека потомки были редкостными мерзавцами. И, прежде всего, Даниил, осужденный за массовые истязания и убийства своих крепостных при Екатерине II. Оставив по возрасту лейб-гвардии Конный полк, он удалился в свое нижегородское имение. И пустился во все тяжкие.
Неизвестно, было ли это следствием полученной им контузии, или же развитию психической болезни послужило что-то другое, но барин, что называется, сошел с катушек. Его приступы неоправданного и необузданного гнева стали повторяться иногда даже по нескольку раз на дню. Он мог убить слугу только за то, что у того неожиданно расстегнулась верхняя пуговица на ливрее. Провинившихся пытал самолично: поджигал волосы на голове, рвал уши и ноздри раскаленными щипцами, подвешивал на крюках, как подвешивают бараньи туши.
Все это вершилось на глазах крестьян, но жалобы их долго не рассматривались – Даниил задабривал судейских щедрыми подношениями. Только в 1779 году садисту был вынесен смертный приговор, который заменили «вечной каторгой» и отправили этапом в Сибирь. Однако на этапе ему удалось бежать, он добрался до своего имения, после чего исчез – уже навсегда.
Но какой-то рок преследовал его потомков. Они словно расплачивались за смертные грехи своего отца и деда. Внучка Даниила, Авдотья, прижила внебрачного ребенка. Она держала его десять лет взаперти, тайком от прислуги и от своего законного мужа, и мальчик превратился в дебила. Свою младшую дочь в припадке гнева убила тяжелым подсвечником. Вина девушки заключалась в том, что она подарила новые туфельки горничной, которая выходила замуж, а сама ходила в старой обуви. Сказать об этом своей психованной мамаше она постеснялась. И жестоко за это поплатилась. Между прочим, Авдотья закончила свой земной путь в приюте для умалишенных, но призрак ее, похоже, обрел в бывшей помещичьей усадьбе вечную прописку.
Таковы легенды. Жуткие, совершенно фантастические. Но в них почему-то веришь. И хотя прошли годы, десятилетия, века, давно уже все тиной затянулось, свидетельства о том, что над этими местами тяготеет чье-то проклятие, не исчезают бесследно.
Легенды наших дней
Их тоже – выше крыши.
- Однажды в школе проводилась дискотека, - рассказывает Никанор Горяев. – Но тут приходит священник и просит танцоров разойтись – привиделось, дескать, ему, что бывшие хозяева имения недовольны. Не послушались. И вскоре рухнула балка потолочного перекрытия. Погибли двое мальчишек. В другой раз школьный истопник пообещал с пьяных глаз, что раз и навсегда покончит с привидениями. Ночью проник во флигель. Но массивная дверь тут же захлопнулась. Истопник исчез навсегда. Потом, говорят, видели его, безуспешно пытавшегося открыть замок. Правда, уже не в человеческом облике – светящегося и прозрачного…
Таких рассказов я услышал с десяток, если не больше. И про Утку смерти, встретив которую, человек непременно умрет. И про Живого мертвеца, чей укус тоже становился причиной гибели неосторожного прохожего, а тело умершего начинало светиться. И про тварь, которая обитает на дне реки у разрушенной мельницы. Там теперь, кстати, никто не купается. Не один раз какая-то неведомая сила поднимала большую волну - она накрывала людей, и те навсегда исчезали. А есть еще некое существо без имени, невидимое, но хорошо слышимое. Его шлепающие шаги раздаются на улице, как правило, в полнолуние.
В общем, всяких-разных монстриков встречалось тут немало. Но есть и места, где вообще можно запросто окочуриться.
Никанор привел меня к такому месту – к двум кедрам-стражникам в конце тополиной аллеи.
- Я вообще тут не могу находиться, - сказал он. – Две минуты – и вырубаюсь. В первый раз ребята спасли. Пульса нет, дыхания тоже. Так они догадались: влили в рот стопарь водки. А если бы у них ее не было?
У меня сразу же закружилась голова, накатил какой-то необъяснимый ужас.
- Давай уйдем, - попросил я Никанора.
Мы ушли, но так ничего и не выяснили. И вопросов – больше, чем их можно придумать. Ведь есть еще так называемый Красный гранит. Впрочем, он как бы есть и как бы его нет. Такой вот виртуальный вариант. Но его видели. Даже такие авторитетные в селе люди, как учительница Зинаида Ивановна и почтальон Мария Федоровна, которую, несмотря на почтенный возраст, все зовут просто Машей. Они утверждают, что этот кочующий во времени и пространстве валун оказывает психологическое воздействие на людей, вызывает галлюцинации. Человек начинает видеть то, что раньше было неподвластно его взору. Прежде всего, обитателей параллельного мира – призраков.
Правда, как говорят сельчане, в последнее время привидения как-то утратили прежнюю активность. У Горяева на этот счет своя версия.
- Я думаю, что их отпугивают мобильники, - утверждает он. – Они испускают электромагнитное излучение такой мощности, что переход призраков из тонкого мира в наш, материальный, стал крайне затруднителен. Перед призраком возникает барьер, стена большой плотности, которую и отбойный молоток не возьмет.
То ли девушка, то ли виденье
Никанор Горяев работал на метеостанции, занимался довольно рутинной работой: запускал в небо зонды, следил за изменениями температуры воздуха и почвы. Все было, как всегда, пока однажды ночью ему не приснился диковинный сон. Девушка необычайной красоты в белом платье, раскинув руки, словно пытаясь его обнять, летела к нему, несомая ночным, неизвестно откуда налетевшим ветром, и у Никанора сладко заныло сердце.
- Кто ты? – мысленно спросил он.
- Меня раньше называли Вьюнок, - услышал он в ответ. – Теперь я не знаю своего имени. Я там, где не существует имен.
Она уселась рядом с ним на постель, дотронулась до его лба. Пальцы ее были холодны, как лед.
- Завтра ты уволишься, - снова услышал Никанор тихий и ласковый голос, но это было что-то вроде приказа. – Устроишься в школу охранником. Мне обязательно нужно встретиться с тобой.
В это мгновение снова налетел порыв ветра, и девушка, вспорхнула, как большой белый мотылек. Никанор пытался удержать ее, но не смог. Видение исчезло.
Утром он, словно находясь под гипнозом, сел на мотоцикл, приехал на метеостанцию и написал заявление об увольнении. И словно гора у него с плеч свалилась. Он понял, что какая-то неодолимая сила давно уже тянула его к школе, где когда-то обитало странное помещичье семейство, а теперь живут только призраки, которые прячутся днем, а ночами, как говорят, устраивают бесконечные балы и карнавалы, плавно перетекающие в безобразные драки. И ноги сами привели его сюда.
Директора не было, душный угарный полдень одолевал дремотой, и Никанор присел на крылечко. Он давно не бывал в парке. Огляделся. Слева – сараи, приплюснутые к земле, справа – завалы ржавых труб, завезенных сюда невесть когда, мостик через болотистый ров, где-то лают одичавшие собаки… И это, с позволения сказать, парк. Невеселое место, недаром, как утверждает большинство сельчан, здесь привидениям раздолье.
Школьный завхоз, Михалыч – тот же хмурый ежик на голове, - узнал Никанора сразу – они были знакомы давно. Поздоровался, поинтересовался, что привело сюда бывшего метеоролога. И сразу же огорошил:
- А ты знаешь, что охранники у нас больше месяца не выдерживают? Они либо увольняются сами, либо родные в дурдом их сдают.
- Неужто блестящие их так допекают? – спросил Никанор.
- Они самые, - вздохнул Михалыч. – Днем еще ничего, а ночами вообще звереют. Мало того, что между собой дерутся, так еще и человека при исполнении зацепить норовят. Отсюда и стрессы, отсюда и адреналин – тут, наверное, фабрику по его производству можно построить.
Но Гаряеву отступать было некуда. И когда появился директор, он написал заявление о приеме на работу.
Вьюнок
Ночь выдалась ясная, звездная. Лунный свет лежал на полу и, казалось, шевелился, когда Никанор на него наступал, обходя охраняемую им территорию.
И тут он увидел нечто. Это было как дуновение лунного ветра, как смутное эхо чьих-то чужих снов. Влажное пятно света, смутная недопроявленная мысль с глазами нечеловеческого размера в белом платье и стоптанных сиротских туфлях. И вместо того, чтобы почувствовать отвращение к этому призраку, пахнущему тухлыми яйцами, Гаряев почувствовал глубокую жалость. Ведь у него не осталось никого и ничего на свете, ничего, кроме смертельного одиночества.
Это нечто медленно приближалось к Никанору, причем он отчетливо понимал, что остановить, предотвратить этот приход невозможно.
- Да, невозможно, - услышал он чей-то голос, прозрачный и хрупкий, как стекло. – Потому что ты не случайно пришел в этот мир. Ты находишься здесь с определенной целью. Ты станешь посредником между нашими мирами.
Это был сон и не сон. Где-то внизу страдальчески ревели водопроводные трубы. В расхлебененное окно врывался сырой ночной ветер. Он дул сквозь призрачный свет, и за ним стояло что-то безымянное, еще более непостижимое, чем чересполосица света и мрака.
- Ты кто? – спросил Никанор.
- Я – Вьюнок, - услышал он в ответ. А может, это был и не голос вовсе: есть язык, который не зависит от слов. И Никанор вдруг отчетливо понял: это девушка из его сна, она уже навещала его. Какая-то незримая, непостижимая связь существует между ними, и ему, Никанору, отводится особая роль.
Голос Вьюнка шелестел, как морские волны, накатывающие на песчаный берег:
- Мне суждено страдать еще много-много тысяч лет, если ты мне не поможешь. Я буду очень-очень страдать.
- Разве привидения могут испытывать какие-то чувства?
- Это ерунда, это бредовая идея, что у призраков не остается никаких эмоций. У нас просто нет воли. Мы не можем ни жить, ни умереть. Мы живем в своей реальности.
- А что такое ваша реальность?
- У вас реальность то, что выбирает большинство. Вы считаете так: если вас больше, то вы – нормальные люди, а если нас меньше, то мы - привидения. Но мы так не считаем. Потому что призрак необязательно должен копировать человека. Мы скрываемся в ночной глубине, как в коконе, чтобы не повторять ошибок живых. Это страна глухих и немых, вход в которую вам заказан. Но мы не хотим этого. Мы, как слепые кутята, ищем общения с вами, ищем сострадания, в шифрованном виде пытаемся сигнализировать о своей беде, хотим назвать имя убийцы – с тем, чтобы его прокляла сама Вечность. Впрочем, мы и сами пытаемся в этом плане что-то предпринимать…
- Что именно? – спросил Никанор.
- Ты увидишь, - произнес призрак, и в этот момент в актовом зале заиграл рояль. Слепой дирижер – Судьба – махнул своей волшебной палочкой…
Призрачная драка
Гаряев глянул на часы – полночь. Влажное пятно света по имени Вьюнок медленно выплывало в открытое окно и словно звало за собой. И Никанор, кажется, начинал кое-что понимать. Привидению нужен простор, оно не любит тесноты и пиджаков, застегнутых на все пуговицы.
Он захлопнул за собой входную дверь и вышел в парк. Пыльная выжженная зелень, ржавые железяки, где-то далеко внизу булькал ручей… Вроде бы все, как обычно. Но нет! Что-то все равно было другим. Что-то словно переливалось, колебалось в воздухе, двигалось между деревьями тополиной аллеи, растекалось и ширилось. Тысячами глаз смотрело оно на Никанора, тысячами рук ощупывало его, словно проверяя, он это или не он. Это был совсем другой мир – суровый, невозмутимый и потому опасный.
И тут начался большой гулеж призраков. Гаряев увидел их всех. Они проплывали в туго спрессованном пространстве один за другим: безобразные монстры с львиной гривой, уроды – кто косой, кто горбатый, кто сразу и горбатый и одноглазый, прекрасные матроны с младенцами, усатые гусары, благообразные седовласые старички с ликерными рюмками в руках…
Но внезапно все смешалось в какой-то уже совсем ненормальной ирреальности. Прозрачные старички вдруг по всем правилам наступательной стратегии, которую исповедовал еще Александр Македонский, принялись истово колотить своей блистающей посудой о кудлатые львиные гривы. Уроды, в свою очередь, тесно сплотив свои уродливые ряды, насвистывая марш и устремив в пространство невидящий взгляд, шли в штыковую атаку на святая святых – женщин с детьми.
Гаряев понял, что он никак не может повлиять на происходящее. Он присел на крылечко. Влажное пятно света по имени Вьюнок сразу же метнулось к нему.
- Все сейчас прекратится, - услышал он голос призрака. – Петух прокукарекает в третий раз, и они исчезнут. Но я не хочу находиться здесь, с меня довольно. Похорони меня по-христиански. Мои останки замурованы в стене, я покажу это место. Может быть, тогда моя неприкаянная душа наконец-то успокоится и обретет последнее пристанище? А вместе со мной навсегда покинут ваш мир и эти монстры…
Вьюнок взяла его за руку, и они пошли к развалинам, где раньше была барская псарня.
- Здесь, - донеслось до Никанора, и призрак провел своей прозрачной рукой по кирпичной кладке единственной уцелевшей стены.
Х Х Х
Гаряев проснулся от утренней сырости. Он сидел на школьном крыльце. Внизу свинцово светлела река, шелестела на ветру рослая черемуха. Все было реально, как никогда. Но и то, что случилось ночью, что потом пропало в медлительном беге света и мрака, тоже, кажется, было реальностью. И эти реальности, как выяснил он, все-таки совмещаются.
Он взял лом и стал долбить стену, где раньше держали охотничьих собак. Удары звучали гулко – так дает о себе знать пустоты. И действительно, под каменной кладкой обнаружилась ниша, а в ней – женский скелет.
Над гробом с непогребенными больше ста лет останками совершил отпевание местный священник. Вьюнка похоронили на сельском кладбище. С того дня ничего экстраординарного ни в школе, ни в парке не происходило. Призраки исчезли. Никанор считает, что он выполнил свою миссию.
Новые комментарии