Жизнь моя –
Ромашковое поле,
С васильками, незабудками,
Репьём,
То осот нечаянно
Уколет,
То фиалки вырастут
На нём.
Всё пройдёт,
Мелькают зимы, вёсны,
То жара,
То вьюга да мороз,
Жаль, на поле том,
Утрами росном,
Никогда
Не вырастало роз.
В полночь, в реку
Захожу нагая,
Стелется туман,
Как молоко,
Лунною дорожкой
Бриз сбегает,
Пахнет мята,
Дышится легко.
Ночью летней,
Тёмною и тёплой,
Рядом блин луны -
Рукой подать,
Звёзд с небес бы
Загадать, и чтоб я
Так жила,
Как смела помечтать.
Не сравню с красою чужестранною,
Наш душевный, тёплый костерок,
Знаю, есть на свете трОпы дальние,
Много нераспОзнанных дорог!
Припев:
Не угасни в сердцах, костерок,
Пронесём через сотни дорог,
Эти искорки нежной любви,
Только чаще на берег зови.
Все их, даже взглядом не окинуть,
Не исколесить на «Жигулях»,
Строй берёз, красавицу-рябину,
И круги ромашек на полях!
Может, для кого-то и красОты,
Море, пальмы, горы в облаках,
Только не для нас, поверь, высОты,
Наш уют – равнинная река…
* * *
Бестолковая Русь златоглавая,
Точно шапка с бобровым пушком,
Зарастай, голова моя, травами,
Укрывайся веселым снежком.
По холодному, грустному снегу
Мёрзлым шагом застывших октав
Повезут с тихим скрипом телегу
К окончанию наших глав.
И никто до могилы не выпрямит,
И никто у погоста не ждёт,
Разве ночью окликнут по имени,
Да с проклятьем помчатся вперед.
Так горите, труды мои глупые,
В жадном зеве голодной печи.
И простите мне слабость минутную,
Как орала прощают мечи.
Ты, братишка, не пой про Америку,
Ты послушай про нашу Москву.
Про зеленые парки, про скверики,
Про Арбат, где я нынче живу.
Здесь гуляют, здесь пьют и дерутся,
Здесь поэты читают стихи,
А, подвыпив, как дети смеются,
Отпуская друг другу грехи.
Здесь формалы и неформалы,
Проститутки различных мастей
Капитаны, дельцы, зазывалы
И глашатые всех новостей.
Здесь поют про застойные годы,
Митингуют, за правду кричат.
Здесь взрывают небесные своды
И к любимым на крыльях летят.
Листая ваши фотографии,
Нередко думаю скорбя:
"В какой такой агиографии
Вы жили, жизнь свою губя".
И разрывая плоть христовую,
Смочив ее алой водой,
Вы в суете левотолстовою
Пренебрегаете едой.
Целую пальцами застольные
Картины безутешных лет:
«Мои друзья первопрестольные!
Как хорошо. Вас рядом нет».
На самых подступах к библиотеке,
Презрев царящую опрятность и покой,
Собой провозглашаемые греки
Явились пёстрою, кричащею толпой.
И, разрушая стрельчатые своды,
Врываясь пламенем непрошеных молитв,
До той поры ненужную свободу
Они к ступеням серым вознесли.
Как иступленные, рассерженные блохи,
Они плодились у высоких стен
Разрезав числа, города, эпохи
И разбросав мгновения на крохи,
В предчувствии нежданных перемен.
И был пожар... В том пламени сгорала
Мне приснилась роса в паутинке
На душе и тепло и светло.
Словно Детство забытой тропинкой
Ко мне в гости под утро пришло.
Запах сена и тёплого хлеба
Прихватило на счастье с собой.
Синевой и прозрачностью неба
Растревожило сонный покой.
Я проснулся - рассеялись грёзы:
«Детство, Детство, постой, погоди!»
На подушке оставило слёзы…
Может, встретимся, там – впереди?
Новые комментарии